«Мой муж тоже демон». Как живут люди, считающие себя нелюдями

Елена (Зион), 26 лет, демон, Златоуст:

Я демон. Услышав это слово, люди представляют рога и копыта или какое-то абстрактное зло. Но я работаю на ферме в Тульской области — создаю жизнь. По образованию я ветеринар, работаю осеменатором крупного рогатого скота.

С раннего детства мне было некомфортно в теле: мама рассказывала, что я боялась своих рук. Уже в полтора года я говорила длинными сложными предложениями. В два с половиной я увидела бесов — небольших бестелесных тварей размером с кота. Я их очень боялась, но родители уверяли, что я в безопасности. В четыре года ко мне явилось некое бестелесное существо в образе мужчины, оно помогло мне осознать себя. Я стала вспоминать о разных вселенных, о войнах и о мире — вначале только во сне. Сейчас я могу вспомнить множество миров, просто задумавшись.

К 14 годам я открыла в себе вампиризм. Многие неформалы готовы угостить кровью, особенно если их напоить. Когда я пила человеческую кровь, у меня улучшались зрение и слух. Я научилась определять группу крови по вкусу и больную кровь по запаху.

В 22 года мне удалось справиться со своей природой. Не до конца, конечно, но кровь я больше не пью: терплю и питаюсь энергией. Если у кого-то ко мне энергетическая привязка, я могу почувствовать, где он, и услышать звучание его голоса за 50 метров, независимо от толщины стен.

Я замужем. Мой муж тоже демон. Мы знакомы уже не первое воплощение, а в этой жизни познакомились в сети. Первое, что он мне написал: «В этот раз ты будешь моей». Я его не узнала, решила, что это шутка. Мы общались три месяца, я даже не видела его фотографий, а потом он купил мне билет в Пермь, и с вокзала мы сразу же поехали к его родителям, которым он представил меня как свою невесту. Мы вместе уже шесть лет.

В школе меня не понимали, но это было необходимо, чтобы я осознала: в этом мире нельзя доверять никому. Сейчас я с людьми общаюсь свободно, но сближаться с ними не вижу нужды. Зато легко нахожу общий язык с иномирцами вроде себя. Мы общаемся в основном в соцсетях. Говорить об этом людям я не считаю нужным. Некоторые что-то подозревают и считают меня ведьмой. Я и не против.

Иногда я занимаюсь эзотерикой, получается средне. Я могу выходить в астрал или облегчить физическую боль ментально, но получается через раз. Неплохо работаю с руническими ставами, но это сложно: бывает, призываешь дождь, а он приходит только через несколько часов.

Глеб (Тирэтель), 19 лет, дракон, Москва:

Драконы выглядят обычно, нас не распознаешь в толпе. Я, например, подрабатываю сторожем и учусь на юриста по социальному обеспечению. Мне нравится будущая профессия: хочу помогать пожилым людям.

С детства я люблю смотреть на огонь, иногда чувствую крылья за спиной. Когда мне было 11, в играх с друзьями я стал называть себя драконом, а в 15 лет осознал свою идентичность. Я неплохо знаю биологию, поэтому поначалу драконность казалась мне неправильной. Но я нашел себе подобных в интернете, у меня появилось много друзей-драконов, а сейчас мы с ними ведем тематическую группу. Драконность — моя духовная сущность.

Обычно драконы скрывают от людей свою идентичность, но я не боюсь публичности. У меня была девушка — похоже, из наших, но отношения не сложились: характерами не сошлись. Неважно, с представителем какого вида встречаться, главное, чтобы любили друг друга.

Друзья и родители принимают меня, но в колледже были проблемы. Я никому не рассказывал про свою драконность, просто одногруппники нашли мой аккаунт в соцсетях. Сначала перешептывались за спиной, а потом стали грубить в лицо, кто-то даже пытался сочинить издевательский рэп. Но неадекваты найдутся всегда.

Мне хотелось бы обрести драконье тело, но наука не достигла нужного уровня для этого. Мечтаю когда-нибудь обзавестись дельтапланом или парапланом, а еще прыгнуть с парашютом.

Дома я держу ящерицу — синеязыкого сцинка. Я вообще люблю животных, но дракону все же ближе рептилии.

Рагнар (Рагнар), 24 года, оборотень, Москва:

Моя сущность — оборотень-медведь. Я занимаюсь историческими профессиональными боями. И однажды двое противников меня удерживали, а я не мог ничего сделать. Я ушел в себя, внезапно почувствовал нечеловеческую силу и сбросил противников, которые были намного крупнее меня. Потом я стал замечать, что, когда злюсь, у меня идет какое-то помутнение в голове, а зрачки расширяются и сила удваивается. Мясо очень люблю: день без мяса — уже настроение плохое.

Прошлой зимой я посмотрел в глаза смерти: я враждовал с человеком, который хотел физически уничтожить меня. После этого мои способности стали развиваться быстрее. Я помню практически все свои прошлые жизни, но оборотнем стал только в этой. Одна из самых интересных прошлых жизней — вторая: в начале IX века я был ярлом, помню, что умер на копьях. Кстати, со своей девушкой я познакомился в двух предыдущих жизнях и случайно нашел ее в этой.

Большинство магов в узких кругах знают меня как жреца Северной традиции Рагнара. Посвятили меня где-то года полтора назад. Я занимаюсь рунологией и прямыми обращениями к богам, еще могу управлять дождем. Многие люди в современном мире не верят в магию. Один знакомый считал, что магия — это выдумка. Я взял его на один из обрядов, который совершал на своем капище. Он увидел, как на ясном небе появились тучи и хлынул дождь.

Я язычник, но пришел к этому не сразу. Я был христианином, четыре года учился в семинарии, был в сане диакона. Но когда я увидел суть РПЦ изнутри — бездуховность, продажность и пафос, — просто ушел оттуда и долгое время скитался в поисках себя. Изучал ислам, буддизм, шаманство, проходил через сатанизм. Как-то друзья позвали меня отдохнуть в языческую общину на день Ивана Купалы. Когда там разожгли костер, принесли дары богам, я понял, что это то, что я так долго искал.

У меня небольшой бизнес: изготавливаю и продаю индивидуальные амулеты, обереги, свечи. Магия тоже приносит доход. Сейчас я живу за городом, выращиваю овощи и зелень. Кроме этого, у меня есть своя кузница, где я иногда работаю: кую оружие и украшения для интерьера.

Анна (Оэн), 35 лет, сильф, Самара:

Люди с раннего детства казались мне хорошими, но какими-то чужими. Даже их запах вызывал желание отстраниться. Казалось, что я ошиблась дверью, вышла не в свой мир и теперь заперта тут.

Мир, в котором я родилась, давно погиб из-за масштабной катастрофы — кажется, извержения вулкана. Я всегда искала себе подобных, но не нашла в точности таких же. Мы были маленьким народцем и ухаживали за растениями в райских садах. Мы были беззаботные, легкие, озорные существа, общались больше мысленно и могли управлять стихиями. Даже в этом мире, если произнести некоторые слова, можно вызвать дождь или унять ветер. Я проверяла это десятки раз.

В четыре года я помнила места и существ, которых нет и не было ни в одном учебнике, разве что в книгах по истории религии. В детстве я несколько раз спрашивала взрослых, когда и где это было, у людей это вызывало неизменный шок, потом смех. Я поняла, что об этих вещах стоит молчать. Точно так же, как не надо взрослых просить забрать вон тот белый силуэт с кладбища, даже если ему одиноко.

Я вижу то, чего нет в рационалистической картине мира: существ, ауру, энергии, кусочки ближайшего будущего и то, что называют прошлыми жизнями. Оттуда за мной тащатся некоторые фобии. Например, до восьми лет я не могла даже спичку зажечь, так боюсь огня, хотя ни разу не обжигалась.

Я росла в атмосфере заботы, никто никогда и пальцем не тронул. Постепенно нашла друзей, но все продолжала заглядывать в глаза каждому в поисках «своих». Училась легко, но стандартная школа мало что могла предложить. «Сиди, жди, другие еще не поняли», — и так восемь лет. Спасала музыкалка.Сейчас я уже десять лет работаю в оркестре. Мне нравится общаться с людьми с помощью звуков. Я не могу жить без прекрасного, и именно музыка дает мне силы.

Я мирная, не склонная к агрессии и насилию. Самое сокровенное желание — понемногу преобразовывать мир вокруг, высветлять, делать красивее, лучше.

Я общаюсь с «иными». Это можно назвать кармой. Нам интересны такие, как мы. Узнать всегда можно по глазам, в зрачках многое видно, по необычным цветам ауры или особенной энергетике.

Все, что чувствую, я вкладываю в исполнение. Хочу отметить, что «иные» равнодушны к мирскому: почести, власть, богатство воспринимаются как мишура.

Люди меня плохо замечают и слышат. Даже если человек идет в открытый люк, и ему кричишь — он упадет, а потом будет клясться, что я не говорила. В последнее время не сильно и настаиваю: у каждого есть право упасть. Людей малоразвитых я бешу одним своим видом, даже когда на них не смотрю. Я привыкла вести себя скромно: если хочу, меня не замечают. Так можно ездить зайцем в общественном транспорте, но я стесняюсь и всегда покупаю билет.

Из нашего города многие переезжают в Москву, но я туда не очень хочу. Столицы не резиновые, а если не можешь сменить мир, какая разница, в каком городе живешь? Те же стены.