Виктор Боммельштейн: Мистические тексты
***
Одну девочку очень мучил панголин. Он каждое утро приходил под дверь дома девочки и ужасно рыдал, пораженный каким-то неведомым горем. Девочка очень пугалась этих громоподобных рыданий и в слезах просила: «Земля, земля, забери панголина!» И тогда земля забирала панголина. Но на следующее утро выпускала обратно, и панголин снова приходил под дверь рыдать.
***
Учительница спросила: «Дети! Кого вы больше ненавидите — Ленина или Сталина?»
— «Ленина! Ленина-Сталина! Сталина! Ленина! Ленина!» — наперебой закричали дети.
Вдруг поднялся мальчик Вовка и сказал: «Я никого из них не ненавижу. Я считаю, что это хорошие люди».
На какое-то мгновение установилась мертвая тишина. Потом побледневшая учительница встала со своего места и сказала строго: «Вова! Как ты смеешь говорить такие вещи! Ведь ты же не думаешь так на самом деле?! Скажи, что ты пошутил! Скажи, что ты пошутил», — повторила она уже дрожащим голосом.
«Нет, Мария Александровна! Я не пошутил. Я на самом деле так думаю», — все так же спокойно ответил Вовка.
Потрясенная учительница опустилась на стул. Она уже не могла ругаться и только тихонько повторяла: «Что ты, Вова?! Вова, ты что?!» Потом она снова встала и хотела что-то сказать, но уже не успела: в ту же минуту класс накрыла волна хаоса.
***
Оратор, пожилой человек в мохнатой черной шапке, поднялся на трибуну. «Товарищи!» — торжественно начал он. Толпа заволновалась: «Что он там говорит? Что говорит эта плохая черепаха?!» Сделав небольшую паузу, оратор продолжил: «Товарищи! Вы все, конечно, знаете, что вы всегда были для меня как родные…» — «Да что его слушать! — закричали в толпе. — Бить его! Бить его носами! Жолтые, бить его!» — «Эй, у кого нос длинный, и от меня его ударьте!» — взвизгнул какой-то мопс. Тем временем большая жолтая собака с чорным носом запрыгнула на трибуну и ударила оратора этим носом по голове. За ней последовала другая, третья, и вскоре оратор скатился с трибуны на землю…
***
На лестничной клетке в кромешной темноте натолкнулся на что-то. На какое-то мгновение показалось, что на окаменевшего человека. На самом деле это оказалась какая-то труба. Я же испытал настоящий ужас, такой, какой бывает, например, когда во сне видишь ад и чертей.
***
В последние годы жизни страстью Сталина стали муравьеды. На одной из дач у него был специальный сад, в котором, как говорят, могли одновременно проживать до двадцати взрослых муравьедов. В архиве тоже попадаются документы такого рода:
«тов. Берия, Абакумову
В спецсаду ГХУ СМ СССР муравьеды дохнут с неимоверной быстротой. Налицо явный провал в ветработе. Прошу разобраться и принять надлежащие меры.
Сталин»
или
«тов. Берия
Нужно в самое ближайшее время организовать экспедицию в Туркменскую ССР для поимки муравьедов. Нам жизненно необходимы хотя бы 3–4 молодых муравьеда.
Прошу не затягивать.
Сталин»
В своем саду Сталин любил ходить за муравьедами. Выберет какого-нибудь муравьеда и повсюду следует за ним. Когда же тот остановится почесаться или еще за какой-нибудь нуждой, Сталин тоже остановится и с умилением смотрит на своего любимца.
Самый старый и любимый Сталиным муравьед так писал своей жене: «меня здесь <в Москве> в общем-то все устраивает. Немного смущает только то, что за мной постоянно ходит товарищ Сталин». Ну, он не писал, конечно, это поэтическая вольность. Да и жен, наверное, у муравьедов нет (вряд ли какая женщина, будучи в здравом уме и твердой памяти, выйдет за муравьеда, хотя всякое бывает). Ну, скажем, он так думал. Хотя думать он тоже не мог, муравьеды не относятся к разумным существам. Ну, тогда он так чувствовал, что ли. Не знаю, как это правильно назвать.
***
Едва не наступил на кого-то, так давно и основательно раздавленного, что только остаток хвостика говорил о том, что это в прошлом живое существо, а не, например, старая тряпка. Судя по размерам, это был, скорее всего, совсем еще небольшой котик.
***
Мои окна выходят на серое здания какой-то конторы. Долгие годы на стене конторы висел лозунг «Слава КПСС». Но вот однажды я заметил у этого здания двух рабочих, которые снимали старый лозунг и собирались повесить на его место новый. Причем делали они это странным образом: первая часть лозунга «Слава» осталась висеть, как раньше, а вот вторую «КПСС» они сняли и положили на траву, а на ее месте стали крепить к стене что-то новое. Наконец, они прикрепили новую вторую часть к первой, и стало возможно разглядеть, что на ней написано. Там было написано «Рыбам!» «СЛАВА РЫБАМ!» — шепотом прочел я. И тут же ужасное предположение проникло в мою душу: не надев даже шапки, я побежал к рабочим. Когда я выбежал из дверей подъезда, они уже уходили. «Подождите!» — закричал я. Рабочие остановились. Я подбежал к ним: «Зачем вы поменяли лозунг?!» — «Сейчас такое веяние, — строго сказал пожилой рабочий, — почему вы не следите за сменой веяний? Стыдно». — «Раньше мы все строили и строили коммунизм, — улыбнулся его молодой товарищ, — а теперь больше любим рыбку!»
***
Там все какая-то собака лаяла, а потом пришли собаки.