Актриса Анна Ардова: Я понимаю Гурмыжскую, хотя некоторые ее поступки оправдать сложно

В спектакле «Лес» прежде всего поражает необычная сценография. Егор Перегудов залил всю сцену водой, она в этом спектакле — основная стихия, в которой существуют артисты. Как вы для себя объясняете такой режиссерский ход?

Когда я увидела эскиз, пришла в восторг. Художник Владимир Арефьев просто гений. Это невероятная, неземная красота: все эти отражения, блики, туман над рекой. А идею я понимаю так: лес сплавляется по воде. Возникает страшная и завораживающая картина вырубленного леса. У деревьев как будто забрали жизнь. От этого появляется острое чувство страха и опустошения. Если честно, вода просто ледяная, находиться в ней по щиколотку три часа невыносимо, но мы терпим. Перед выпуском, правда, почти все заболели.

Как вы воспринимаете вашу героиню? Она ведь эгоистичная, жадная, и именно она продает лес.

Гурмыжская для меня существует «здесь и сейчас». Идея о продаже леса пришла ей в голову неожиданно, она действительно собралась выдать замуж приемную дочь Аксюшу за Буланова. Но внезапно сама влюбляется в него, и тогда ее планы меняются. Одни из первых ее слов: «Я умру скоро». Я всегда воображаю прошлую жизнь моих героинь. Гурмыжская вышла замуж за нелюбимого, изменяла ему, покуролесила всласть. А потом после смерти мужа — шесть лет в тишине, без мужчин. Вот и собралась помирать. Все эти шесть лет никому не давала жизни: своей служанке Улите, Аксюшу держала в строгости. А в Буланова она влюбилась, искренне.

Насколько вы ее оправдываете? Ведь она немилосердно поступает с Аксюшей, не дает ей денег на свадьбу с Петром, сыном Восьмибратова, гонит своего племянника Несчастливцева из имения.

Как говорил Константин Станиславский: «Надо быть адвокатом своей роли». Неинтересно и плоско играть стерв, надо искать и находить им оправдание. Гурмыжская — одинокая женщина и остро нуждается в любви, которой у нее никогда не было. Ни с мужем, ни с любовниками. И с Аксюшей она старается быть честной, воспитывает ее, оберегает. Это уже потом Гурмыжская начинает страшно ее ревновать. Да и Несчастливцева гонит, не потому что он бродячий артист и ей не хочется отдавать ему денег, а потому что он сейчас лишний, ей просто необходимо остаться с Алексеем вдвоем. Я понимаю Гурмыжскую, хотя некоторые ее поступки оправдать сложно. Как можно не дать денег девочке на свадьбу, не вернуть долг Несчастливцеву? Ну как? Единственное объяснение — ее влюбленность в Буланова. И его нежелание делиться деньгами. 

Давайте не будем раскрывать финал, но он сильно отличается от того, который в пьесе. Как вы думаете, почему?

Финал для меня загадочный. Он появился буквально в последние дни репетиций. Итог, конечно, страшный, трагический, неожиданный и актуальный. Островский вообще очень современен, и такие вот Гурмыжские ходят по улице рядом с нами, они богаты, выходят замуж за молодых мальчиков и, надеюсь, счастливы (улыбается). И язык Островского совсем не устарел и очень красивый.

Егор Перегудов уже почти два года руководит Театром Маяковского, и это вторая ваша работа с ним. Вы играете в его спектакле «Истории», поставленном к 100-летию театра. Как вам работается с Егором?

Мне интересно. Я рада, что Егор меня приглашает в свои постановки. До того как он пришел в наш театр, мы нигде не пересекались. Я только видела его «Сирано» в МХТ имени Чехова, и мне понравился этот спектакль. К 100-летию театра он предложил мне сыграть Мамашу Кураж (спектакль «Истории» состоит из отрывков классических произведений, разыгрываемых корифеями труппы. — Прим. ред.), а я не люблю эту героиню и отказалась ее играть, предложила Чехова — мне все не дает покоя моя несыгранная Раневская в не поставленном Леонидом Хейфецем «Вишневом саде». Позвонила жене Леши Серебрякова Маше, она посоветовала «Драму» Чехова. Ее и играю в «Историях». А потом уже Егор спросил, какие у меня планы на весну, предложил «Лес», я перечитала пьесу и согласилась. На каком-то этапе подготовки было сложно. Для меня выпуск — всегда мучительные роды, я обязательно закрываю какие-то прошлые, давние травмы, репетируя роль. Зато, когда все сыграно, травма проходит.

Вы работаете в Театре Маяковского с 1995 года, пришли из ГИТИСа, где учились у Андрея Гончарова, первое время работали с ним, потом с Сергеем Арцыбашевым, Миндаугасом Карбаускисом. Вы с самого начала решили, что свяжете свою жизнь именно с этим театром?

Я поступила в ГИТИС только с пятого раза. Думаю, это неслучайно. В 17 лет я посмотрела «Леди Макбет Мценского уезда» с Гундаревой, вышла из театра, топнула ногой и сказала подруге: «Я хочу работать только в этом театре!» И вселенная меня услышала. Если бы я поступила в ГИТИС раньше, я не попала бы к Гончарову и в Маяковку. А Гончаров меня очень любил. Хотя это вовсе не значит, что он не рявкал на меня, как на всех, но я не боялась его. Он мой главный учитель в профессии. Студентами мы просто жили в театре, все наши занятия были тут, экзамены тоже. Артистов доводили до белого каления. В буфете у нас есть коридорчик, там стоят столы и раньше там можно было курить — мы, наглые, занимали все пространство и актерам негде было покурить с кофейком (улыбается).

А как вам работалось с другими художественными руководителями?

Карбаускиса я обожала, он очень сложный человек, но невероятно талантливый. С ним иногда было трудно до слез. Мои любимые спектакли — «Таланты и поклонники» и «Август. Графство Осейдж». Гиртс Эцис принес эту пьесу Трейси Леттса и привел художников, полгода репетировал с нами, но ничего не получалось. И мы с Евгенией Симоновой пали в ноги Миндаугасу, и он собрал спектакль. К сожалению, он убрал свою фамилию как режиссера, сейчас там значится только Эцис. Это роскошный спектакль. Через полгода после нашей премьеры сняли фильм «Август» с Мэрил Стрип. Я считаю, что Симонова сыграла лучше Мэрил Стрип. Мэрил великолепна, но, как мне кажется, к сожалению, играет только болезнь, а у Симоновой героиня крупнее, мощнее. А Евгения Павловна — просто отдельная вселенная. 

Еще один худрук нашего театра Арцыбашев был у меня педагогом на курсе, у нас была очень удачная дипломная работа — «Фарс для взрослых, или Сказка о мертвой царевне», — мы ее играли с третьего курса девять лет подряд. Арцыбашев, несомненно, талантливый человек, но, по-моему, на роль худрука не очень подходил. Как раз на период его руководства пришелся мой успех в кино, меня стали снимать, а в театре никто не держал, было мало ролей, я была свободна.

А как вы сейчас сочетаете кино и театр?

Иногда с трудом. Мне мой агент периодически говорит: «А нельзя вторые составы ввести в театре?» Летом сняли два полных метра: «Медовый месяц» и «До Луны и обратно». Я везде играю маму. Как и в последнем сериале «Спасти единственного сына», где снялась вместе с Лешей Серебряковым. 

Вы говорили, что очень хотели сыграть не только Раневскую из «Вишневого сада», но и Настасью Филипповну из «Идиота». О каких еще героинях мечтаете?

Я перестала мечтать. Точнее, стараюсь уже ничего так сильно не хотеть, потому что больно потом это не сыграть. Мой мудрый муж Саша Шаврин говорил мне: «Не мечтай о ролях. Потом не увидишь себя в распределении, и такое разочарование наступит. Что дают, то и играй. Принимай как есть». Вот я следую его совету. Хотя, если честно, очень мечтала сыграть Бланш Дюбуа, я в 15 лет прочла «Трамвай „Желание“» и в тот момент решила, что хочу быть актрисой. Лет шесть назад приехала в Израиль, пришла в театр «Габим», увидела мою любимую актрису Женю Додину, звезду «Габима» и «Гешера», в спектакле по этой пьесе. Они играли на иврите с русскими субтитрами, действие перенесли в Израиль, куда приехала польская или русская стареющая красавица Бланш. Господи, как она играла! Я так плакала. Не могла справиться с комком в горле, пошла дарить ей цветы, а комок все стоит — никак не получалось его ни проглотить, ни выплакать. Вручила цветы, пошла в туалет и рыдала там навзрыд очень долго. У меня такого никогда не было. 

Какие планы на будущее? 

Сниматься, играть, петь. Да, я еще и пою, у меня есть готовый концерт — Вертинский, песни из мюзиклов, джаз, рок. Большая и разная программа. Но играем пока преимущественно не в Москве. Последний раз на концерт ко мне пришла Любовь Казарновская и сказала, что я настоящая кабарешная дива. Так что хочу продолжать в том же духе.

Беседовала Дарья Андреева