«Одному тоже нормально». Почему люди боятся близости

История первая

— Наша дочь Рита прекрасно учится. И, несмотря на подростковый возраст, весьма лояльна к нам. Напрямую никогда не хамит, просто иногда достаточно вежливо просит оставить ее в покое. Мы относимся к этому с пониманием. У нее большая нагрузка в школе, еще дочь ходит на танцы и дополнительно занимается иностранными языками с репетиторами. И институт она себе уже выбрала, получается, что жаловаться не на что.

— Однако, вы пришли.

— Да, потому что мы очень тревожимся.

— О чем?

— Рита уже давно абсолютно одна. Не подумайте, она не изгой и никакой травли, буллинга или еще чего-нибудь такого нет. Она  спокойно и дружелюбно общается со всеми одноклассниками и с девочками на танцах, но у нее нет друзей и даже хороших постоянных приятелей. Нет никаких романов или хотя бы временных увлечений. Более того, она нам говорит, что ей никто не нужен. Но это, конечно, неправда. У нее была подружка, они хорошо дружили больше двух лет, потом та, по словам Риты, «ее предала», и Рита разорвала отношения. А потом сказала нам, что не будет заводить других, потому что все это слишком ненадежно, напряжно и больно, когда не складывается. Она с кем-то общается по сети, пару раз в год ходит погулять с одноклассницами, и все.

— По вашим рассказам Рита выглядит цельной и целеустремленной девушкой. Видимо, если она не пытается ничего изменить, значит, на данном этапе ее все в ее социальной жизни устраивает. 

— Но этого же не может быть! — восклицают хором оба родителя. — Человеку нужны друзья. Нужно с кем-то вместе посмеяться, вспомнить о курьезах из прошлого, кому-то пожаловаться, выговориться, самому побыть жилеткой, обсудить общие для двоих или для компании прочитанные книги, фильмы, ритуалы, пройти по набережной белой ночью, вместе посидеть, помолчать, — и вдруг, почти с ужасом. — Вы хотите сказать, что нашей дочери все это просто не нужно?

Отец Риты вспоминает: 

— Когда я пытался ей все вот это объяснить, она сказала, что, когда вырастет, будет ходить за всем этим к личному психотерапевту — за деньги, современно, психически гигиенично и без сопутствующих проблем.

После этого вспоминания мы долго молчим — все трое.

История вторая

— Я понимаю, что к вам приходят с детьми. Простите. Моему сыну Артему 26 лет, и я просто не знаю, что мне с ним делать.

— Вероятно, уже ничего? Ваш сын — взрослый по всем меркам человек. Он здоров? Дееспособен?

— Абсолютно здоров и дееспособен. Хотя все время от чего-то лечится. Он закончил хороший колледж, работает в IT. Живет отдельно, я, еще когда он учился в школе, купила и обустроила ему однокомнатную квартиру в приятном зеленом районе. После пандемии он работает из дома. В офис ездит раз в месяц.

— Пока все звучит достаточно благополучно. Что не так?

— У него никого нет. 

— А кто у него должен быть? Вы имеете в виду домашних животных?

— Нет, я имею в виду людей. Он работает, ест, спит и играет в компьютерные игры. И все. Иногда звонит мне и, простите, часами жалуется на то, как плоха и тяжела его жизнь. Я ему говорю: оторвись от дивана, встань, пойди и улучши ее. Он отвечает: ты никогда меня не понимала и не проявляла эмпатии. А я вообще-то вырастила его одна, без копейки алиментов, работала на трех работах, преподавала, одновременно ухаживала за больной матерью, защищала диссертацию, купила ему квартиру.

— По всему выходит, что вы сделали вполне достаточно.

— Да, я и сама это знаю. Но все же — он мой единственный ребенок, и я не могу просто отмахнуться от того, что ему плохо. Мне хочется ему помочь, но я не знаю как.

— Может быть, ему самому обратиться к психологу?

— Уже. Вот после этого как раз и появились обвинения: ты — холодная мать, это из-за тебя у меня все так плохо.

— У Артема никогда не было друзей?

— Нет, в школе были хорошие приятели, и вроде все было нормально. А вот в колледже началось: они все какие-то неправильные, глупые, курят, выпивают, матом ругаются, мне с ними неинтересно. Я ему говорила: найди других, с которыми интересно. А он: куда я пойду, как и зачем. Как будто ему на тарелочке должны подать, как бабушка всегда еду подавала. И сидит дома, и обижается на меня и на бабушку. Мы с ним к вам приходили, вы ему тогда сказали: если сразу не получилось с дружеской группой, ничего страшного, мир огромен, пробуй, сражайся, ищи людей под себя, любишь путешествовать — ищи туристов, увлекаешься аниме — иди на косплей, любишь котиков или мотоциклы — иди в кошачий или байкерский клуб. Жизнь — лучший психотерапевт. Он мне потом сказал: это все напрягаться надо и приспосабливаться к кому-то. А вдруг я им не понравлюсь или они мне. Я ему говорю: кто не рискует, тот не пьет шампанского. А он мне отвечает: а пить вредно.

Вот так и сидит и, по моим ощущениям, чего-то боится. Такое впечатление, что у него даже положенные по возрасту половые гормоны все как-то пришипились и вяло работают. Могу я его из этого замкнутого мира как-то вытащить?

— Боюсь, что нет, — покачала головой я. — Вы можете отказаться выслушивать его бесконечные жалобы на жизнь. Но, как я поняла, вы на это не пойдете.

— Не пойду, — она покачала головой мне в унисон. — Ведь он же мой сын. Кому ему еще и пожаловаться, как не маме.

История третья

— Меня все в семье пинают, что я должен. А я не хочу.

— Что ты должен и чего не хочешь?

— Ну вот это самое, чтобы с другими людьми, с девушками, вы понимаете…

— Пока совсем не понимаю. Сколько тебе лет? Ты учишься? Работаешь?

— Мне 22 года. Я учусь в институте, в этом году защищаю диплом.

— Кем ты будешь, когда получишь диплом?

— Инженером. Но я уже и сейчас подрабатываю.

— Это прекрасно. Чем же недовольна семья?

— В основном тем, что у меня нет девушки, а еще — что я дома сижу.

— Почему ты сидишь дома?

— А куда ходить? Мне и дома, в интернете нормально. 

— У тебя есть друзья?

— Есть приятели. И еще со школы, и в институте.

— Вы что-то делаете вместе? Встречаетесь?

— В основном переписываемся в мессенджерах. Пару раз в год ходим куда-нибудь — посидеть, выпить, поесть. Но знаете, нам, когда встречаемся, как-то неловко, и, пока не выпьем, даже не очень понятно, о чем говорить. Переписываться проще.

— А что с девушками? Тебе они не нравятся?

— Нравятся, — Вася опустил голову и даже слегка покраснел.

— Что же тогда? Надо тогда знакомиться, ухаживать, потом, может, пожить вместе. Когда-то надо будет и жениться.

— Я не буду жениться, — выпалил Вася. — Одному тоже нормально. Я себе собаку заведу, овчарку, мне дома не разрешали, а я всегда хотел.

— А почему ты принял такое решение? — я старалась не улыбаться.

Вася начал что-то судорожно искать в своем смартфоне, а я потянулась за очками.

— Вот, смотрите, читайте. Там 150 пунктов. Или даже больше.

Я внимательно все прочла и искренне рассмеялась. Текст назывался «Признаки насилия в ваших отношениях». Там были очевидные и бесспорные пункты вроде мордобития и сексуального насилия, но были и такие: «партнер критикует ваше мнение по важному для вас вопросу», «партнер недоволен тем, что вы делаете по хозяйству», «дает советы относительно вашего гардероба, когда вы его не просили», «хочет проводить отпуск только вместе» и так далее.

— Вася, мне много лет, — сказала я сквозь смех. — У меня было три семьи, много друзей, приятелей и много всяких других отношений. Я в общем-то прожила очень счастливую жизнь. Но ни одни из моих отношений не прошли бы вот этого фильтра. Все они, согласно ему, были насильственными, причем в половине или даже больше случаев насильником была я сама. И что нам теперь с этим делать?

Я смеялась ровно до тех пор, пока не увидела, что в глазах парня стоят слезы.

— Ты что же, всему вот этому веришь? — уже совершенно серьезно спросила я. — Думаешь, что реальные человеческие отношения строятся вот по таким методичкам?

— Девушки верят, — сказал Вася. — И я, получается, тоже — а как же иначе. И конечно, они не строятся, они только рушатся… Так что я решил, что я лучше, пожалуй, обойдусь. Все равно ничего не выйдет. А так хоть расстраиваться не буду.

***

Вот такие вот истории про «одиночество в толпе». И их достаточно много. Много молодых людей обоего пола, часто уже не школьников, а студентов и молодых профессионалов, которые сознательно выбирают одиночество, потому что не хотят, не могут или не умеют тратить время и силы на создание и поддержание близких «несовершенных» (а любые человеческие отношения всегда несовершенны) отношений с другими людьми.

Люди предыдущих поколений, которые часто в буквальном смысле выживали за счет своего дружеского и семейного круга, разумеется, этим феноменом очень обеспокоены. Им кажется, что их дети неполноценны, лишены чего-то, прямо системо- и личностно-образующего.

А сами молодые люди, по моим наблюдениям, как будто бы чего-то боятся и поэтому глубоких и энергозатратных отношений просто избегают. Складывается впечатление, что в голове сидит какой-то образец, задана какая-то одна на всех, причем совершенно не согласующаяся с реальностью, планка. И они в результате не уверены, что сумеют построить надежные отношения, такие «как надо». А неидеальные, то есть ненадежные и «не как надо», они не хотят. Иногда попытались раз, два — не получилось, «контроль качества» не пройден. И потом все, даже не пытаются.

Раньше тоже были всякие «принцы на белом коне» и «друзья до гроба», которых хотелось бы, конечно, дождаться, но степень их реалистичности все понимали приблизительно одинаково, и отказаться от реальной жизни и реальных людей и остаться в звенящем одиночестве никому в голову не приходило. Но теперь кое-что изменилось: есть «виртуальные псевдолюди», аватары, с которыми, с одной стороны, вроде бы можно пообщаться в любой момент и из любого места (даже с кровати вставать не надо), а с другой — в любой момент можно их безопасно отключить.

Но все же эволюционирует. Возможно, перед нами нормальная эволюция человеческой социальности? И страшноватые в сущности группы «один за всех и все за одного» и пары «пока смерть не разлучит нас» уже просто отжили свое?

Что вы думаете по этому поводу, уважаемые читатели?

Свое мнение и рассуждения на тему присылайте мне по адресу: katgift12@gmail.com