Я — сноб: актер и режиссер Георгий Иобадзе

Что такого сделал? Жил. Поступил в театральный вуз в одном большом городе, когда другой меня отверг. Потом вернулся и покорил этот привередливый город. Оставался без работы и долго переживал по этому поводу, сомневался в своем предназначении. Зато теперь служу в четырех театрах, больших и малых. Все это давалось совсем нелегко, не по щелчку пальцев. Жить бывает очень непросто: часто приходится принимать непростые решения, сталкиваться с неприветливой реальностью, скучать по близким, многое не успевать. Поэтому да — жил. Преодолевал, злился, любил, достигал. Работал и работаю с такими мэтрами, как Татьяна Доронина, Никита Михалков, Валерий Белякович, Евгений Миронов. Гастролирую по всей России и миру. Был счастлив. Счастлив теперь. Вот это и сделал. И считаю это настоящим достижением.

Этой осенью и зимой я буду… на сцене. Когда не играю, я не чувствую себя полностью живым. А в этом году осенне-зимние выступления мне особенно дороги: буду представлять свой собственный спектакль по роману Нодара Думбадзе «Я, бабушка, Илико и Илларион» в Музыкальном театре «Градский Холл». Премьера пройдет на большой сцене, в постановке примет участие музыкальный коллектив. Все музыканты играют на национальных инструментах, поэтому мы погрузим зрителей в атмосферу грузинской деревни. Признаюсь, я и сам каждый раз, когда играю эту пьесу, переношусь в детство. В наш маленький двор в Гагре (Георгий Иобадзе родился в Екатеринбурге, но в пять лет вместе с родителями переехал в Гагру, на родину отца. Семья жила там до 1992 года, а затем вернулась в Екатеринбург, в котором будущий актер закончил школу и учился в университете. — Прим. ред.), где я развлекал всю родню и соседей своей авторской «лезгинкой».

Горжусь, что за последний год получилось… не повториться, не закоснеть, ни в чем не обмануть ожиданий зрителей на спектаклях, в которых я участвую. У меня есть такая особенность: я не люблю быть одинаковым в роли. Казалось бы, актер именно это и должен делать: повторять из раза в раз один и тот же текст, отыгрывать репризы, как задумал режиссер, но мне кажется, что всегда и во всем должно быть подлинное движение души. А это значит, что ни одна реплика уже не будет прежней. Каждый раз появляется что-то новое, какой-то нюанс, интонация. То же самое, кстати, происходит и с моим спектаклем «Я, бабушка, Илико и Илларион», герои будто живут своей жизнью, все время немного меняясь. Спектакли 12 и 17 ноября будут похожи, как близнецы, но будут и отличаться. В общем, я доволен теми работами, которые показывал. Возможно, горжусь — это не самое подходящее тут слово, но мне точно за эти спектакли не стыдно. И надеюсь, ближайшие выступления тоже порадуют и меня, и зрителей.

В своей работе я больше всего люблю… послевкусие. Люблю идти домой пешком после спектакля, размышлять в одиночестве, прислушиваться к себе, наслаждаться этим трепетом, этим еще не угасшим биением жизни, в которую провалился, будучи на сцене. Ведь актер в образе каждый раз проживает новую судьбу, поэтому иногда бывает так сложно отпускать какие-то роли. Люблю впитывать энергию ночного города. Люблю анализировать прошедшее сценическое действие и фантазировать о будущих ролях и проектах. Многие идеи зародились у меня именно во время таких прогулок. Когда я взращивал в себе «Бабушку, Илико и Иллариона», а я вынашивал этот проект, наверное, лет шесть-семь, я мог часами гулять по Тверской и Тверскому бульвару, по Арбату: повторял текст, придумывал идеи, которые потом воплотил в спектакле. Для меня движение по городу в одиночестве, наедине со своими мыслями — это какое-то таинство. И огромный ресурс.

Не представляю свой день без… яичницы и творчества. Полу Маккартни в свое время удалось их соединить, когда он сочинял песню Yesterday. А для меня это, скорее, аллегория пищи физической и пищи духовной. Одна нужна для энергии, другая — для мотивации. В творчестве я нахожу смыслы что-то делать, развиваться, двигаться вперед. Я отлично помню тот период, когда только приехал в Москву, долго не мог устроиться в театр. Но и жить без него не мог, поэтому все вечера проводил в зрительных залах: взахлеб смотрел спектакли «Сатирикона», МХТ, Театра на Малой Бронной — искал идеи, подпитывался. У меня был просроченный студенческий билет, но меня все равно пускали (студенты вузов могут посещать некоторые московские театры бесплатно при наличии там свободных мест. — Прим. ред.). Ходил в театр почти каждый день, чтобы хоть как-то соприкасаться со сценой. Это наполняло, давало возможность искать творческие идеи, так что я сидел в зрительном зале и мечтал.

Чаще всего слушаю… Джо Хисаиши и Рюити Сакамото — это японские композиторы, классики современности. Мне нравится Вим Мертенс, бельгийский композитор-мультиинструменталист, тоже неоклассик, мне это близко. Но и не только это. Я люблю разную музыку. И,х конечно, музыку тишины. Вот ее слушать — особое искусство. Многим оно не дано. Я знаю людей, которым даже неуютно в тишине, а я как раз ее люблю. Мне слышится в ней много оттенков, даже кажется, я различаю в ней звучание самой жизни, как бы это ни было парадоксально.

Сейчас читаю… точнее, перечитываю Сервантеса. «Дон Кихот» — удивительное произведение. В нем столько наивности и в то же время доблести. Столько печали, но в то же время света. И много любви. Такой настоящей, в которой нет места идеальности и чопорности, которая может быть нелепой, неуклюжей, но самой мечтательной и поистине бессмертной. Сервантес гений. Он тонко сумел передать дуальность нашего мира, а я бесконечно ценю авторов, которым удается уловить неуловимое. Вот у Думбадзе в романе тоже много моментов, когда накатывает невозможная печаль, но все равно в его героях и его тексте столько света, что хочется плакать от радости. Та же история с благородным рыцарем в мамбриновом шлеме. И очень хочется верить, что вскоре я поучаствую в постановке по этому произведению.

Хочу сходить, но не хватает времени… на спектакли своих друзей. Конечно, а как же иначе. К самым родным, самым близким людям хочется всегда. Но то одно отвлекает, то другое. Хотя я стараюсь, искренне стараюсь. У меня действительно много друзей, которые служат в театрах, приглашают на премьеры. К сожалению, не всегда получается прийти, но я обо всех помню и в голове всегда держу их предложения на случай свободных вечеров.

Не могу представить свою жизнь без… Бога.

Стараюсь никогда не делать… скоропалительных выводов, осуждать. Знаете, есть такой простой тест. Школьникам предлагают поучаствовать в выдуманных выборах с тремя кандидатами. Первый парализован ниже пояса, гипертоник, страдает анемией и венерическими заболеваниями, часто врет, изменяет жене, много курит, пьет и советуется в политических вопросах с астрологами. Второй страдает ожирением, злоупотребляет спиртным, трижды проигрывал выборы, пребывает в депрессии, да еще и возраст (и два инфаркта позади). Третий — герой войны, не курит, не пьет, уважает женщин, обладатель многочисленных наград. Возможно, вы уже догадались: когда третий кандидат победил на импровизированных учебных выборах, выяснилось, что Рузвельт и Черчилль проиграли Гитлеру. Мне кажется, это все, что нужно знать о ярлыках, стереотипах и осуждении. Жизнь настолько многогранна, что судить о чем-то, не разобравшись в ситуации, в человеке, во всех тонкостях, просто недопустимо. Я изначально люблю и уважаю каждого человека. Верю в лучшее в людях. И надеюсь, эта вера у меня никогда не пропадет, что бы ни происходило в мире.

Не люблю, когда другие… сквернословят при женщинах. Сам никогда не позволяю себе подобного и других стараюсь от этого ограждать. Это у меня с детства, отец научил, в определенном смысле это придает вес полученному знанию. Мне очень повезло с родителями, они всегда и во всем меня поддерживали, несмотря на метания с институтами и прочими жизненными виражами. Их любовь, их поддержка — это то, что я чувствовал с детства. И считал, что все переданное ими имеет особую ценность. Сейчас я понимаю: так и было. Так и есть до сих пор. И я рад, что мне не надо вздыхать, мол, вот говорили же родители, а я их не слушал… Слушал. Делал, как учили. Безмерно благодарен за мудрость.

Считаю снобами тех, кто… считает кого-то снобом.

Я сноб, потому что… иногда считаю кого-то снобом.

Меня раздражает… когда сам раздражаюсь. Не люблю себя в этом состоянии, поэтому пытаюсь как можно быстрее из него выйти. Для этого всегда стараюсь найти причину раздражения и принять ее как урок. Говорю себе: спокойно, вдох, выдох, вдох, выдох. Давай-ка разберемся, а что такого, собственно, произошло? Почему эта мелочь так вывела тебя из себя? Или это не мелочь? Почему это важно? Ты обиделся на конкретную ситуацию или тебя мучают эмоции, которые она вызвала? А почему именно они? Где корни этого раздражения? Как правило, ответ всегда находится. И часто вовсе не в ситуации, а в каких-то более глубоких переживаниях. Но такой подход позволяет мне не тратить время на раздражение, переключать фокус внимания и идти дальше.

Чтобы поднять себе настроение … делаю пробежку. Очень помогает. Когда один бежишь, то медитируешь. Этому тоже научил отец: мы вместе бегали еще тогда, когда мне и пяти лет не было. Одновременно это и возвращение в мгновения счастливого детства, и полезная привычка, и возможность побыть наедине с собой и своими мыслями. Многие боятся таких встреч с собой, а я ими наполняюсь. Мне в такие моменты приходят образы, идеи. Я расслабляюсь и успокаиваюсь. Это чистая радость, чистый полет.

Стараюсь следить за… словами. Не говорить резкого, лишнего, легковесного. Не люблю говорить некрасиво. Не очень люблю говорить «модно». Иногда в информационном поле появляются популярные слова, которые часто-часто повторяют. Вот их стараюсь избегать, ведь русский язык — настоящий бриллиант, которому не нужна фальшивая оправа. Еще стараюсь следить за физическим и душевным состоянием — это к вопросу о пробежках. Тонус поддерживаю занятиями акробатикой, люблю сноуборд, лыжи, коньки.

Мечтаю о… путешествиях по всему миру. С одной стороны, это абстрактные мечты исследователя, как актеру и режиссеру, мне хочется увидеть, как на одну и ту же постановку реагируют в разных городах и странах. В свое время перед гастролями в Японию я терялся в догадках: а поймут ли местные зрители «Ревизора». Оказалось, гоголевский сарказм интернационален. Но было бы интересно убедиться в этом, понаблюдав за реакцией на спектакль в Марракеше и Калькутте, в Дубае и в Сиднее, в Осло и в Лас-Вегасе. Дух захватывает от масштаба. А с другой стороны, у меня есть собственный спектакль, мое родное детище, который я пока не показал в Грузии. Как так: «Я, бабушка, Илико и Илларион» не побывали на родине романа Нодара Думбадзе? Нонсенс. Ошибка. Надо исправлять. Обязательно. А потом уже в Японию, Марракеш, Осло…

Город в России, куда люблю возвращаться… Екатеринбург, конечно. Это город, в котором я родился, учился. Всегда испытываю огромный прилив сил, когда приезжаю сюда.