Главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов: Каждая эпоха оставляет свой след, и наша задача — оставить свой

В современной Москве есть общие архитектурные тенденции?

Да, есть. Их несколько сложно объяснить, но они хорошо собраны вместе в моем арт-проекте «Русское идеальное», который мы представили в Никола-Ленивце несколько лет назад. Этот стиль, на самом деле, даже не нуждается в описании, его и так все чисто визуально распознают моментально. Любой житель города или турист сразу отличит, например, дома по программе реновации, если приедет в район, где они построены. Потому что эти здания воплощают собой «новое».

Вообще объекты, которые составляют облик города и становятся его символами, никогда не похожи на все остальные постройки. Нам кажется, что Большой театр всегда стоял там, где стоит, хотя для Москвы XIX века это было неочевидное решение. То же самое с Успенским собором или зданием ГУМа. Незадолго до постройки любого знакового объекта ничто в городском ландшафте не диктовало его создания. Люди всегда говорили: «Что это здесь возникло? Оно же вообще не отсюда».

Как сейчас развивается визуальный стиль Москвы?

Мы пытаемся сделать разумное дополнение ко всему тому, что уже существует в городе. В Москве, как и во всех городах с долгой историей, нет одного доминирующего архитектурного стиля, это всегда эклектика. Каждая эпоха оставляет свой след, и наша задача — оставить свой. Главное, чтобы в моменте эти здания были максимально качественными и в то же время выглядели интересно, не были типовыми и соответствовали мировому уровню.

Какой след в архитектуре Москвы оставит нынешняя эпоха?

Если мы говорим об эпохе, то смотреть надо с начала 2000-х. Однозначно, знаковый для времени проект — это Москва-Сити. Парк Зарядье — тоже очень важный. Вся новая территория Лужников и обновленная территория ВДНХ, безусловно. Из более новых проектов можно вспомнить застройку на территории бывшего завода ЗИЛ. И, конечно, нельзя игнорировать новые ветки метро — во все времена оформление конкретных станций прочно ассоциировалось с периодом, когда они были построены. БКЛ и недавно открытые «Пыхтино» или «Аэропорт Внуково» не исключение.

Какие здания из предыдущих эпох вам решительно не нравятся?

Я очень терпимо отношусь к любого вида зданиям. Даже если они не нравятся лично мне, это не повод все сносить. Из того, что объективно не нравится, — это старый фонд, который сегодня не отвечает представлениям о нормальных условиях жизни. Такого в Москве еще много. Из окна моего рабочего кабинета, например, видно 16-этажки брежневского периода. Казалось бы, дома и дома, ну, невзрачные — что делать. Но именно такие постройки в большом количестве убивают городскую архитектуру.

Если говорить о каких-то экспериментальных проектах, типа торгового центра «Наутилус», там я по крайней мере понимаю изначальную идею. Люди хотели ярко высказаться в подходящем для этого, по их мнению, центральном месте. То, что получилось как получилось, это вопрос реализации задумки, а не самого проекта. Не исключаю, кстати, что следующие поколения такое здание оценят выше, чем мы. Вообще, когда люди пытаются сделать классно, но у них по каким-то причинам не совсем получается, я все равно считаю, что это здорово — потому что есть стремление экспериментировать, желание разнообразить ландшафт. А нейтральная архитектура без претензий — это безопасно, но скучно.

Чем современные новостройки отличаются от тех, которые сдавали в 2000-х?

Во-первых, качество самой архитектуры за это время стало намного лучше. Сегодня мы не допускаем строительства визуально нелепых проектов, особенно в исторических местах. Нам важно, чтобы город не превращался в мишень для насмешек. Во-вторых, мы отказались от проектов советского периода. Панельные дома по старому образцу в городе больше не строят.

Многие современные здания хочется фотографировать, на них даже едут специально посмотреть. Представить себе что-то подобное в 2000-х, как мне кажется, было нельзя.

Решена ли в Москве проблема с точечной застройкой?

Я не считаю, что такая проблема существовала. Ковровая застройка, когда целый квартал идет под снос, а потом строится с нуля, бывает крайне редко. 90% новых зданий — это всегда точечная застройка. Так отстраивались города во все времена. Вопрос здесь исключительно в качестве новой архитектуры, которая появляется. Понятно, что в уже сложившуюся среду здания нужно внедрять очень бережно, и ситуаций, где жилой дом строится в каком-то неподходящем для этого месте, сейчас не бывает.

В каких новых районах вы бы сами поселились и почему?

Если бы я сегодня был молодым человеком, который ищет первое жилье, я бы выбрал один из районов, где много новой архитектуры. Это, например, территория ЗИЛ. Еще около Красной пресни, на севере от Москвы-Сити, сложилось очень интересное пространство. Другое развивающееся место — район за Павелецким вокзалом. Вдоль Яузы, кстати, складывается перспективная жилая среда, там планируют построить много новых общественных пространств.

Насмотренность молодых российских архитекторов формирует в том числе программа фестиваля «Открытый город». Там собираются профессионалы и молодые люди, которые интересуются архитектурой. Расскажите немного об этом проекте.

Мне очень нравится формат конференций: с одной стороны, участники вовлекаются в творческую деятельность, а с другой — будущие архитекторы получают возможность познакомиться и поработать с профессионалами отрасли. Когда мы шесть лет назад начинали проект «Открытый город», не было понятно, окажется ли он востребован. Но сейчас приходит очень много заявок на участие, кураторам приходится проводить серьезный отбор среди желающих. Я верю, что новое поколение российских архитекторов будет лучше, сильнее, успешнее, чем мы. И уверен, что подобные проекты, помогут в становлении будущих профессионалов.

Беседовал Егор Спесивцев