Шахматист Ян Непомнящий: Выигрывать мне нравится больше, чем играть

Какая шахматная культура вас сформировала? Чем вы вдохновлялись и поддерживали свой интерес к игре?

В шахматы играла моя семья — так все и началось. Я с малых лет изучал разные партии вместе с классической шахматной литературой, дома была большая библиотека. Тогда мне очень нравилось воспроизводить партии каких-то известных турниров, читать комментарии. Я в принципе люблю играть в игры и очень люблю выигрывать. Наверное, это и есть основное вдохновение и основная мотивация. Хотя существует, конечно, и обратная сторона медали, которую осознаешь, когда выигрывать перестаешь. Уверен есть люди, которые к этому относятся спокойнее, чем я.

Во время партий важнейшего матча с Дином Лиженем за мировую шахматную корону в Астане вы сохраняли концентрацию над доской более четырех часов. Как вам это удается и насколько это сложно?

Это часть профессии: работать за доской несколько часов в одном ритме. Такой формат стал уже привычкой. Когда есть привычка, концентрацию сохранять не сложно. Почти в любом турнире встречаются длинные партии. Однажды я играл с Магнусом Карлсеном почти восемь часов, заканчивали за полночь. Состояние было примерно такое: один глаз спит, другой смотрит.

Конь по-прежнему ваша любимая шахматная фигура? Вы говорили, что он «вносит хаос в правильную с точки зрения геометрии игру». А какая фигура самая нелюбимая и неудобная для вас?

Сложно сказать, что у меня есть какая-то любимая и нелюбимая фигура. Для каждой партии самая неудобная фигура — своя. Например, централизованный конь, слон на хорошей диагонали, активная ладья на открытой линии. «Удельный вес» коня немного выше, когда начинается игра на рефлексах и на инстинктах, особенно в быстрых шахматах. Прямые линии хода фигур видно сразу, а коневые маневры могут оказаться неожиданностью. Самая неудобная — это сильная фигура соперника.

Вы смотрели американский сериал «Ход королевы»? Есть ли схожесть между образом жизни главной героини, шахматных виртуозов в целом и вашим в частности — по части отдыха и профессионального выгорания?

Начну ответ немного издалека. Когда я читал роман «Защита Лужина» Владимира Набокова — автор был погружен в шахматную тему и опирался на прототип, — мне были понятны многие вещи. Например, что само место проведения турнира раскрывается для главного героя через призму соревнования. Если хорошо играет, то и место хорошее, играет плохо — место хочется поскорее покинуть и не возвращаться. Не могу сказать, что сам точно такой же, но с героем есть много общего. Что касается сериала — там были очень хорошие консультанты, партии составлял сам Гарри Каспаров*, и думаю, он даже вносил ремарки в сценарий и сюжет. Наверное, сценаристы хотели создать такого Роберта Фишера в юбке. Получилась немного сборная солянка. А то, что всем надо отдыхать, — это да. Кто-то, конечно, отдыхает как главная героиня, но долго так не протянешь.

В одном интервью вы говорили, что не боитесь Магнуса Карлсена и что не испытываете пиетета перед соперником с более высоким рейтингом. Важно ли вообще для вашего эмоционального состояния, кто сидит перед вами за столом?

Не могу сказать, что мне страшно. Неприятнее всего было бы играть с читером — тем, кому подсказывают лучшие ходы. Неприятно играть с человеком, когда есть основания полагать, что он может быть с тобой не до конца откровенен. Мне очень интересно играть с кем-то впервые, особенно когда напротив — выдающийся шахматист.

Бывает, что вы играете в шахматы с друзьями, или для вас это только работа?

С друзьями-нешахматистами, если они меня попросят, я, конечно, сыграю и что-нибудь расскажу. Но скорее предпочту другие игры: спортивные, настольные или интеллектуальные. Раньше легкие тренировочные партии были для меня в порядке вещей, как вид досуга. Сейчас в этом нет необходимости — я больше не думаю о шахматах в первую очередь, когда хочу занять себя чем-то от скуки.

В шахматном мире вы известны под прозвищем Nepo, а в среде киберспорта как FrostNova. В определенный момент вам пришлось выбирать между двумя своими увлечениями. Почему в итоге выбрали шахматы?

В свои 17–18 лет я занимался киберспортом и играл почти на профессиональном уровне, тренировался по 10–15 часов в день. Это было в конце нулевых, и выступали мы на абсолютном энтузиазме. В 2011 году с командой PGG победили на киберспортивном турнире ASUS Winter 2011 по Dota, условном чемпионате СНГ, и заработали себе на билеты домой. Одновременно с этим я был гроссмейстером с рейтингом 2700, в первой двадцатке лидеров. Тогда я и оставил компьютерные игры для себя в качестве хобби. Сейчас киберспорт сильно превосходит шахматы, многие игровые дисциплины могут быть сопоставимы разве что с матчем на первенство мира.

Кроме того, в 2013 году у меня была дикая серия неудачных шахматных турниров. Тогда я для собственной мотивации поставил себе установку, что если не начну играть нормально, то попробую свои силы в киберспорте снова. Но получилось так, что разделил первое место на чемпионате России с Петром Свидлером, и еще потом мы выиграли командный чемпионат мира от России. Это меня немного успокоило. С тех пор к мыслям о киберспорте я не возвращался, но продолжаю следить с большим интересом. Переживаю за своих немногих знакомых из тех времен, когда они выступают на важных турнирах.

Чему в реальности могут научить шахматы? Какие поведенческие паттерны, свойственные вам на доске, вы проецируете и в жизни?

Есть клише, что шахматисты продумывают свои действия на несколько шагов вперед. Удобный навык для бизнесменов, полезно предугадывать, что сделают твои конкуренты. Хоть это и клише, но оно довольно правдоподобное. Не сказал бы, что я по жизни очень осторожный человек, но, в известной степени, стараюсь просчитывать последствия своих действий. Это уже безусловный рефлекс. Шахматы на базовом уровне развивают алгоритм мышления в стиле: «А что будет, если…» Это довольно простой, но удобный инструмент в жизни, вряд ли он может кому-то помешать.

Творческие люди ждут прихода Музы в надежде на вдохновение. Бывают ли моменты безысходности за доской, когда вы надеетесь на помощь Каиссы? И склонны ли вы к суевериям, выполняете ли особые ритуалы перед игрой? Может, есть даже амулет или счастливая рубашка?

Я думаю, божественное вмешательство всегда происходит само, вне зависимости от того, обращаешься ты к силам свыше или нет. Но все же это переменная, на которую рассчитывать не стоит. К вопросу «чему учат шахматы», по крайней мере в моем случае, — мне кажется, ответственности. Когда с самых ранних лет твоя ошибка наказывается поражением, а хороший ход вознаграждается победой. Что касается суеверий, тут такие правила: когда турнир у шахматиста идет хорошо, он старается следовать своим маленьким ритуалам. Соблюдать режим дня, есть в том же ресторане то же блюдо на обед, записывать ходы той же ручкой. Если партия была неудачная, то надо что-то менять: переодеться или пойти обедать в другое место. Когда входишь в турнирный режим, стараешься следовать уже привычным для себя ритуалам. Не знаю, применимо ли это к суевериям. Отчасти да, а отчасти люди повторяют то, что им приносит результат. Когда-то такие вещи были для меня более важными, сейчас менее.

У вас есть шахматная школа в Москве, вы финансируете шахматный турнир «Мемориал В. И. Зильберштейна». Вам интересно новое поколение шахматистов? Следите за чьей-то игрой, кого-то выделяете?

Шахматную онлайн-школу мы решили открыть на фоне пандемии. Сейчас у нас занимается более 200 человек. Пристально за юными шахматистами я не слежу, но 16-летнему Володару Мурзину, одному из наших юных дарований, в 2022 году покорилось звание гроссмейстера. У нас есть чемпионы мира и Европы, дети 12–13 лет перешагивают за рейтинг 2400. Но все же хотелось, чтобы их было больше. Для этого нужно заниматься с более юного возраста и не упускать этот момент. Между моим поколением и нынешним есть серьезный разрыв. Мое поколение, рожденное в 1990-х годах, было аномальным на гроссмейстеров. В связи с этим скажу, что в последнее время у нас в стране не очень хорошо обстоят дела с детскими шахматами, особенно в сравнении с Индией или Узбекистаном. Поэтому в ближайшее время я хочу воплотить в жизнь один проект — открыть свою гроссмейстерскую школу, чтобы появилась преемственность между поколениями.

А кто для вас пример и ориентир в жизни с точки зрения моральных ценностей?

Есть звездное небо над нами и моральные принципы внутри, говорил Иммануил Кант. Что такое хорошо и что такое плохо, каждый для себя решает сам. У меня есть некая система координат и ценностей, в которой я живу. Не могу сказать, что я кому-то стараюсь подражать. Так же и в шахматах: за всю свою карьеру я не пытался кого-то копировать. Какие-то шахматисты мне нравились больше или меньше, но я всегда стремился сохранить собственную идентичность. В жизни у меня примерно так же.

Вы говорили что в 12–13 лет у вас была звездная болезнь, которая повлияла на ваше профессиональное развитие. Что помогло с ней справиться и сталкиваетесь ли вы с ней сейчас?

Трудоголиком я себя назвать не могу, мне проще заниматься чем-то интересным, нежели монотонным и отчасти занудным. Преодолеть звездную болезнь мне помогла, пожалуй, суровая действительность. Тогда мне казалось, что уделять время тренировкам не нужно, потому что я и так всех обыгрываю на турнирах, не прилагая к этому особых усилий. В какой-то момент это прекратилось. Начал задумываться о причинах и, как часто это бывает, в ходе расследования вышел на самого себя. Были успехи, потом выходил на плато, там закреплялся, затем наступал резкий скачок вверх. Это могло выглядеть как стагнация, может быть. Наверное, есть более эффективные методы совершенствования, и я бы многое сделал иначе, но в прошлое не вернуться. Нужно делать выводы и вносить коррективы на ходу.

Шахматы, как и работа за компьютером, — это сидячий образ жизни. Как вы это компенсируете? Занимаетесь спортом?

Сейчас я живу за городом, но, когда базировался в Москве, несколько раз в неделю играл в футбол, иногда в баскетбол. Нравится настольный теннис, он заставляет мозг быстро ориентироваться. В целом стараюсь для себя выбирать что-то более монотонное — беговую дорожку, эллипс, плавание, легкие нагрузки. Шахматистам актуальнее делать упор в сторону скучного кардио, чем заниматься с тяжелыми весами. Вряд ли это вредит, но особо и не помогает.

Насколько вам важна поддержка со стороны и если важна, то чья?

Разумеется, с поддержкой лучше, чем без нее. Не могу сказать, что я очень «социальное животное», но отсутствие близких людей и знакомых на турнире навевает апатию. Для меня важно, чтобы они были рядом и могли встряхнуть, утешить или подбодрить. Нужны люди, с которыми комфортно рядом, и это необязательно должны быть шахматисты. На первенство мира, очевидно, лучше ехать с командой. У каждого в ней есть своя задача, моя относительно простая — двигать фигурки. Перед тренерами и помощниками стоят чуть более масштабные вопросы.

Как вы думаете, насколько сложно вашим близким людям идти с вами по жизни?

Не думаю, что я простой человек. Многое зависит от настроения. Ярко выраженным интровертом или экстравертом я себя назвать не могу. Наверное, я редко бываю в настроении «человек-праздник», это вряд ли про меня. По жизни идти стараюсь, как писал Сергей Есенин: «При тяжелых утратах и когда тебе грустно, казаться улыбчивым и простым — самое высшее в мире искусство». Так что спасибо, что терпят.

Вы сноб?

Как это говорится: «знаменитый питерский снобизм»? Так вот, я не из Питера. (Смеется.) Нет-нет-нет, я точно не сноб.

Есть ли у вас мечты, не связанные с шахматами?

Вспомним пусть и заезженную, но все же историю про римского императора Диоклетиана. Когда он отошел от дел и уехал в свой дворец, жить у моря и заниматься огородом, ему предложили вернуться в политику. Что Диоклетиан ответил? Правильно: «Вы бы видели, какую я капусту тут у себя вырастил», — и отказался. У меня есть не то чтобы мечта, но некая цель — просто отдохнуть. Карьера спортсмена дико интересная, все время нужно преодолевать себя и соперников — не соскучишься. Мне близка идея, что в какой-то момент можно будет хоть какое-то время просто ни к чему не стремиться.

А если бы пришлось поменять путь, в каком направлении вы бы пошли?

Понятно, что я всю жизнь не собираюсь играть в шахматы. И не потому, что мне не нравится, а потому что мне нравится что-то делать хорошо. С возрастом все лучше и лучше играть не получится. Мне больше нравится выигрывать, чем играть. Шахматы и тренерская работа — это не путь наименьшего сопротивления. А кроме шахмат много всего есть: журналистика, политика, например.

Беседовал Александр Просяник

* Признан Минюстом иностранным агентом