На пьяном корабле. Кто такой Артюр Рембо

Видеоверсию материала смотрите здесь.

На дворе 10 июля 1873 года. В центре Брюсселя стоит душный полдень. Окна одного из номеров Grand Hôtel Liégeois плотно занавешены, из-за них доносятся громкие проклятия — слышно, как ссорятся двое мужчин. В порыве гнева один из них — тот, что постарше и более пьяный, — выхватил шестизарядный револьвер и направил его на собеседника. «Я тебе покажу, как меня бросать!» — выкрикнул он и дважды выстрелил в хрупкого юношу. Одна пуля прилетела в стену и срикошетила в дымоход, другая разорвала подростку запястье. Напуганные случившимся, мужчины выползли из номера и в алкогольном бреду поплелись в больницу под слепящим солнцем, попутно переругиваясь. Прямо по дороге в госпиталь стрелка — им был 29-летний поэт Поль Верлен — арестовали и приговорили к двум годам тюрьмы. Ранен оказался Артюр Рембо — печально известный персонаж французской богемы, который в том же 1873 году пустился во все тяжкие. В своем последнем романе он, под впечатлением от этой ссоры, назовет Верлена своим «жалким братом», «безумной девственницей», из-за которой он оказался в «бытовом аду». Год спустя Рембо вернется в Лондон, доредактирует свой так и не вышедший последний сборник стихотворений и совершит, как позднее определил французский философ-абсурдист Альбер Камю, «духовное самоубийство» — навсегда перестанет писать.

Проклятые поэты

Артюр Рембо дебютировал в литературе в 1869 году, когда ему было всего 15 лет. Первые его тексты уже были проникнуты характерно мрачным настроением: например, в стихотворении «Подарки сирот к новому году» дети узнают, что их родители мертвы, и самопроизвольно умирают, чтобы воссоединиться с ними. Промерзшие насквозь пустые комнаты заполняет теплый гул, пробуждающаяся за окном природа «пьянеет» от откровенных «поцелуев» солнца, и смерть приходит к героям лучами яркого розового света, обогревает их, делает счастливыми и забирает с собой — в вечное посмертное блаженство. Сам по себе этот текст не был революционным, Рембо многое заимствовал из сочинений своего тогдашнего кумира Шарля Бодлера и потому писал скорее подражательно, несколько наивно, но — для его возраста — очень достойно. Всего пару лет спустя у поэта уже сформировался свой собственный стиль, где подчеркнуто низкие элементы сочетались с декадентским пафосом актуального во второй половине XIX века французского символизма.

Декаданс тогда был очень распространенным явлением в среде интеллигенции: уставшие от жизни аристократы в наркотической полудреме лежали в задымленных гостиных и скучали, скучали, скучали. Это была отстраненная позиция мещан, которые могли себе позволить лениво чахнуть на фоне рассыпающихся роскошных интерьеров. У этих людей буквально ни на что не хватало сил, они жили, как спали, — в одной позе, с вечно недовольным лицом, в то время как Рембо всеми силами старался заявить о себе. К 18 годам он уже стал типичным enfant terrible — пугающе откровенным, почти всегда грубым ребенком, который с кулаками и руганью бросался на всех вокруг в бессознательном от пьянства и курения опиума состоянии. В «приличном» обществе их с Верленом к тому моменту совсем не ждали — называли «ворами» и «сутенерами». 

В начале 1870-х во Франции появляются «проклятые поэты». Этим термином Верлен называл в своих статьях авторов из приближенного к нему круга — кроме Рембо это были, например, Шарль Кро, Жюль Лафорг или Тристан Корбьер. Герои их произведений были носителями особого мироощущения, чужаками во враждебном мире, наполненном опасностями и пороками, грубыми обличителями, которые о своей тяжелой судьбе говорили на языке таверн и улиц. «Проклятые» были ровно такими же ревностными интеллектуалами, как вечно страдающие от скуки «буржуа», против которых они выступали. Но здесь имела значение чисто эстетическая разница — Рембо и компания писали интенсивнее и злее, не гнушались обсценной лексики, эротики и откровенного богохульства. Они сформировали новый образ «падшего» художника, который одновременно был гениальным стилистом, человеком высокой культуры и гневным революционером, глубоко увязшим во грехе.

Образный ряд и техника письма

Герой Рембо одновременно воплощает окружающий мир и ненавидит его. В стихотворении «Парижская оргия» поэт предлагает отвратительным ему обычным людям «захлебнуться абсентом» и «пивом, пропахшим спермой», разорваться на части под натиском «румяных бомб». Парижская подворотня у Рембо населена «сифилитиками», вчерашними «королями» и «ворами», которые с равнодушными лицами, уставившись в пустоту, «роняют слюну» на дно опустошенных стаканов. Для заблудшего бродяги финал здесь один — «ножевая рана», от которой герой и сам неминуемо сложится пополам на одной из грязных столичных мостовых, где остальные люди уже лежат друг на друге, умершие от «подагры» и «астмы». Все персонажи этого мира безостановочно разлагаются и гниют, пока их не съедят «могильные черви», чтобы освободить, наконец, улицы разрушенных городов от «блудливой мрази», заполнить их «зловещим огнем» инквизиции.

Язык Рембо в его поздних стихотворениях умышленно чрезмерен, он изобилует восклицаниями, нецензурной лексикой и максимально подробными описаниями всего физиологического, противного. Апокалиптические картины поэта запечатлевают не столько даже разложение французского общества, сколько его собственную деградацию, бесконечное падение куда-то глубоко во тьму, которое не получается прервать. Примечательно, что Рембо одним из первых в мировой литературе стал использовать форму свободного стиха, верлибра, где нет ритма и рифмы, за счет чего тексты ощущаются еще более лихорадочными и бесструктурными, как бы повторяя своим устройством организацию спутанного сознания самого поэта.

В стихотворении «Пьяный корабль» Рембо описывает, как стихия овладевает героем, сбивает его с пути и постепенно уничтожает путешественников. Попавших в десятибалльный шторм матросов швыряет о корабельные стены и выбрасывает за борт, судно под натиском волн и молний рассыпается на части, омытое «блевотиной» и кровью полумертвого экипажа. В самом конце текста герой восклицает «Я не могу уже!» — и вдруг отчетливо представляет себе ребенка, пускающего бумажный кораблик плыть по лужице. В начале своего литературного пути Рембо был точно таким же ребенком — невинным, только играющимся в разрушительную стихию жизни, хорошо контролирующим свою фантазию мечтателем. Всего за три года поэт полностью потерял контроль над собой. Из Лондона в Брюссель его вела не любовь, а похоть, пьянство и опийная зависимость, абсолютная потеря любых ориентиров, кроме собственно человеческих — хорошо знакомого Верлена, который тоже давно потерял человеческий облик, постоянно унижал и физически подавлял свою несовершеннолетнюю жену и превратил в настоящий ад жизнь самого Рембо. 

Выстрел в запястье был в самом деле роковым: выйдя из брюссельского отеля, поэт уже никогда не вернулся к своей прежней жизни, завязал с писательством, абсентом и гашишем, стал контрабандистом в Африке, торговал там кофе, приправами и оружием до самой смерти в 1891 году. Он впервые, подобно собственным героям, стоял как бы над происходящим, сухим вышел из воды там, где все остальные искатели «приключений» остались захоронены глубоко в морской пучине. Рембо оказался сильнее своей среды — и это было даже важнее того грандиозного литературного наследия, которое он оставил.