«Смерть в большом городе». Почему человек боится умереть и как с этим жить
Человечество пыталось изучить и осознать природу смерти столько времени, сколько оно осознает себя. «Эпос о Гильгамеше» — одно из старейших известных сегодня литературных произведений — был известен шумерам за 3000 лет до нашей эры, а написан, видимо, еще раньше. В нем хорошо описано стремление победить смерть с помощью магии, подвига, силы — и в то же время недостижимость этой цели.
Древнеегипетская культура пронизана идеями продления жизни и возвращения к ней. А вот древнегреческие философы — Сократ, Платон, Аристотель, Эпикур, — напротив, склонялись к идее, что бояться смерти не стоит. Сократ рассматривал смерть как сон без сновидений. Аргументы Эпикура широко известны и сегодня: «не бойся смерти: пока ты жив, ее нет, когда она придет, тебя не будет» и «нет причин бояться несуществования в будущем, поскольку мы не боимся не меньшего несуществования в прошлом».
В этой главе, рассказывая, как феномен смерти старались понять психологи и их предшественники философы, я буду придерживаться хронологии. Чтобы как-то очертить границы необъятной темы, я решила сделать точкой отсчета труды пионеров психоанализа, затем рассказать о философских работах, ставших основой еще одного крупного направления в психологии — экзистенциализма. После этого я расскажу о первых работах по психологии, которые можно считать научными в современном смысле, — они были посвящены гореванию. А затем — о том, как мы пришли к современному состоянию психологических исследований, посвященных смерти.
Первая теория о смерти
Первые исследования темы смерти, проведенные психологами, выглядели замысловато. Зигмунд Фрейд, которого частенько называют создателем консультативной психологии, писал в своих ранних работах, что страх смерти — это на самом деле замаскированный страх кастрации.
Страх кастрации, или кастрационная тревога, — ключевая концепция теории Фрейда. Ее суть в том, что в возрасте трех–пяти лет у мальчика формируется страх, что отец причинит вред его гениталиям в отместку за сексуальное влечение к матери. Если вы хотите спросить, как вообще такое могло прийти в голову, вы не одиноки. Боюсь, объяснения могут только больше ввергнуть в удивление, но такова жизнь: иногда люди почему-то придумывают странные теории.
Фрейд, потерявший отца, занялся самоанализом и на его основе пришел к созданию ключевого понятия теории психоанализа — эдипова комплекса. Древнегреческий царь Эдип, согласно мифу, убивает отца и женится на своей матери. Фрейд обнаружил, что и сам испытывал влюбленность к матери и ревность к отцу в раннем детстве, и решил (как ни странно это звучит), что это универсальное чувство, через которое проходят все дети. Тревога по поводу мести отца и кастрации добавилась в теорию после того, как Фрейд поработал с детьми. Одним из них был маленький Ганс, который отчаянно боялся укуса белой лошади. Фрейд интерпретировал это как страх отца. Интересно отметить, что с самим Гансом Фрейд не общался, а вся терапия происходила через его отца.
Пожалуй, стоит добавить к этой истории, что во времена Фрейда детям строго-настрого запрещали мастурбировать, да и трогать себя — на всякий случай. А няни традиционно угрожали маленьким мальчикам отрезать за такие дела половой член ножницами. Таким образом, страх кастрации действительно мог присутствовать в жизни многих детей того времени. Это, пожалуй, единственное, что я могу сказать в оправдание теории Фрейда. Потому что даже после окончания психфака и подробного изучения самой теории я все еще не понимаю, почему страх кастрации связан с собственным отцом (абстрагируясь от мифа) или как этот страх может быть связан со страхом смерти. Пожалуй, не будь это первым «разбором» страха смерти в истории психологии, вряд ли эта теория в принципе сохранилась бы. Но имя Фрейда и сама эпоха помогли сохранить эту историю. Оказывается, страх смерти на самом деле страх потери пениса. И у женщин тоже так. Что ж...
Отношение Фрейда к смерти поменялось, когда его любимая дочь Софи умерла во время эпидемии испанки, а позже скончался внук. Эти трагедии заставили Фрейда существенно пересмотреть представления о горевании и отношение к смерти. «Мы знаем, что острая боль, которую мы испытываем после потери, будет продолжаться, но она также останется безутешной, и мы никогда не найдем замену. Независимо от того, что происходит, независимо от того, что мы делаем, боль всегда здесь. И так и должно быть. Это единственный способ увековечить любовь, от которой мы не хотим отказываться». Фрейд писал, что боль и тоска от потери — естественное состояние человека и связующее звено с любовью, которую он испытывает. Интересно, что в этом Фрейд опередил развитие психологической мысли на целое столетие.
Инстинкт смерти
Позднее Зигмунд Фрейд перешел к другой теории относительно смерти, и она стала действительно значимой. Речь идет об инстинкте смерти. Ее суть в том, что у всех живых организмов есть тяга к смерти. У человека инстинктом смерти объясняется агрессия и стремление к разрушению, в том числе саморазрушению.
Один из последователей Фрейда, Карл Меннингер, даже создал классификацию самодеструктивного поведения: среди его типов есть собственно самоубийство, хроническое самоубийство (алкоголизм, курение, аскетизм, мученичество, антисоциальное поведение). Следом идет локальное самоубийство (членовредительство, спровоцированные несчастные случаи и увлечение тем, что их провоцирует, — гонками на мотоцикле, альпинизмом и прочим). Импотенция и фригидность по этой классификации тоже относятся к локальному самоубийству. Последний тип — органическое самоубийство, то есть соматические заболевания. Меннингер полагал, что мы сами провоцируем их как акт агрессии, направленный на себя.
Впрочем, и кроме Меннингера было много психиатров и психотерапевтов, которые добавляли что-то в список — агрессию у взрослых или желание ломать игрушки у детей, к примеру.
Моментом рождения теории считается выход в 1920 г. книги Фрейда «По ту сторону принципа удовольствия». Однако Фрейд лишь объединил в общую модель то, что писали авторы до него, — в частности, Сабина Шпильрейн, одна из первых женщин-психоаналитиков. Именно ее работа «Деструкция как причина становления» стала основой для будущих исследований о смерти. Саму идею инстинкта смерти подхватили и использовали многие психологи.
Откуда берется инстинкт смерти? По одной из версий, все органическое стремится перейти в неорганическое состояние, поскольку органическое состояние связано с напряжением и усилиями, а неорганике это не требуется — профит. «Если мы примем как не допускающий исключения факт, — писал Фрейд, — что все живущее вследствие внутренних причин умирает, возвращается к неорганическому, то мы можем сказать: целью всякой жизни является смерть, и обратно — неживое было раньше, чем живое... Некогда какими-то совершенно неизвестными силами пробуждены были в неодушевленной материи свойства живого... Возникшее тогда в неживой перед тем материи напряжение стремилось уравновеситься: это было первое стремление возвратиться к неживому».
Сабина Шпильрейн, в свою очередь, объясняла влечение к смерти желанием разрушения внутреннего «я», в процессе которого происходит некое творческое становление. Есть и другие интерпретации, суть которых в том, чтобы так или иначе объяснить, почему мы время от времени поступаем так, словно небытие чем-то глубоко привлекает нас.
Многие психологи считали эту теорию спекулятивной, недостаточно обоснованной, излишне мрачной. Другие вносили свои поправки — например, французский психоаналитик Бернар Пено, который справедливо (на мой взгляд) заметил, что инстинкт смерти как желание умереть и агрессия как желание стереть с лица земли кого-то другого, пожалуй, все же разные вещи. При этом для многих исследователей и консультирующих психоаналитиков теория об инстинкте смерти стала идеей, позволяющей понять множество явлений.
Большое значение на распространение теории косвенно оказал нацистский режим: множество психоаналитиков, разделявших идеи Фрейда, работавших с ним, разъехались по всему миру — и по-разному «пересказывали» и использовали идею влечения к смерти. Британские и американские психоаналитики с 1940-х и до наших дней в первую очередь использовали теорию инстинкта смерти как практичную клиническую модель, объясняющую, почему пациенты бывают агрессивными, увлекаются садизмом или мазохизмом, совершают суицидальные попытки и ведут себя деструктивно: все это как бы следствие изначального стремления к саморазрушению, заложенного в людях.
Французские психоаналитики, в отличие от английских коллег, напротив, пошли скорее по пути философских и теоретических исследований. Дело в том, что середина XX в. во Франции была временем, когда здесь работали лингвисты, философы и психоаналитики, которые во многом определили развитие философии. Имена Лакана, де Соссюра, Леви-Стросса знает большинство бывших студентов-гуманитариев. Для французских исследователей инстинкт смерти был ключевым в теории Фрейда, поскольку любое излишне сильное влечение в конечном счете деструктивно, и — вуаля, смерть скрыта во всем.
Сегодняшние психоаналитики используют концепцию влечения к смерти в основном в трех разных контекстах:
- Когда речь идет об актах разрушения и насилия — не только физических, но и психологических, вроде агрессии, направленной на себя.
- Безмыслие, стремление к абсолютному покою и нирване (потому что там, где нет проявлений жизни, царит смерть).
- Контроль изменений объекта, например садистский контроль или связывание.
Другие современные психоаналитики пошли альтернативным путем и предполагают, что нет никакой необходимости искать врожденное стремление к смерти, чтобы объяснить агрессию клиента в кабинете психолога, — и идут по пути поиска ранних травм у человека, который проявляет агрессию.
Концепция стремления к смерти — чисто теоретическая, ее невозможно проверить никакими экспериментальными методами. И мы можем выбирать трактовки реальности, которые учитывают ее или нет, — чтобы потом посмотреть, с какой из них реальность кажется нам более понятной. Именно так и делают психологи психоаналитического направления. Оставим им заниматься этим.