Джеймс Хогг: «Тайная исповедь и мемуары оправданного грешника, написанные им самим, дополненные от издателя любопытными преданиями и другими свидетельствами». Отрывок из романа, впервые переведенного на русский

Наша встреча оказалась именно такой, как я и предполагал. Никакой рисовки, пустой болтовни или напыщенной претенциозности — лишь величавое приветствие в ответ на мой поклон и немедленный переход к разговору о возложенных на нас обязанностях реформаторов и очистителей церкви.

— Я составил список самых опасных обитателей города, — сказал он. — Прежде чем мы покинем эту землю, все они должны быть истреблены, дабы не забивали сорняками виноградник истины. И если ты не поспешишь исполнить свое призвание, мне придется поставить на твое место других, которым и достанется эта честь.

— Мой блистательный государь, я в полном вашем распоряжении, — ответил я. — Покажите лишь, что от меня требуется: мое сердце полно решимости, а руки готовы к действию. Вы указали на моих кровных родственников, которые, словно головни, должны быть брошены в огонь. Я согласен на любую награду, ибо жажду осуществить задуманное, ведь я и сам жестоко пострадал от их дьявольских козней. Когда я пройду это испытание веры, да посвятите вы меня в свои дальнейшие намерения.

— Ты волен в своих словах и обещаниях, — сказал он.

— Равно как и в деяниях, совершаемых на службе у моего повелителя, и вы это сами увидите, — сказал я. — Мне хватает духа и воли, но прискорбно недостает опыта, и ввиду этого недостатка я вынужден склоняться перед вашими советами!

— Приходи сюда завтра в урочный час, — ответил он,— и ты, возможно, услышишь, как проявить свое рвение на ниве праведности.

Мы встретились, как было условлено, и он торопливо и радостно сообщил мне, что брат мой уже на ногах и несколько минут назад прошел мимо к горе.

— Холм заволокло облаком, — добавил он, — так что лучшей возможности для божественного воздаяния преступному грешнику и представить нельзя. Роса укажет тебе путь, и ты наверняка найдешь его над какой-нибудь пропастью, ведь этот униженный лишь тайком кажет свой нос.

— Я бы непременно пошел и поразил его, но я безоружен, — сказал я.

— Вот тебе небольшой кинжал, — ответил он, — никакого другого оружия у меня при себе нет, но это грозный клинок, и если он тебе понадобится, то нет ничего надежнее и вернее.

— Разве вы не пойдете со мной? — спросил я. — Ведь пойдете?

— Я буду с тобой или рядом,— ответил он.— Ступай первым.

Я поспешил, куда он указывал, и неосмотрительно спросил кого-то из стражников Куинсбери, не выходил ли из города такой-то молодой человек. Я получил утвердительный ответ, хотя до этого и сомневался в сведениях своего друга, ведь просыпаться в такую рань распутникам несвойственно. Удостоверившись, что брат действительно проходил передо мной, я помчался вдогонку, едва отдавая себе отчет, но, оглянувшись несколько раз, так и не заметил моего ретивого и своенравного друга. Добравшись в итоге до колодца святого Антония, я уже начал колебаться. Дело не в том, что мне недоставало храбрости: я уже пролил один раз кровь во имя истинной веры и был чрезвычайно смел и рьян, однако, оставаясь наедине с собой, всегда предавался греховным сомнениям. Сводились же они к следующему: я сомневался в том, что избранные непогрешимы и что библейские обетования сбываются для них в любых ситуациях. Я признаюсь в этой своей греховной и позорной слабости, которой натура моя неизбежно поддавалась. Я ни секунды не сомневался, что сам принадлежу к избранным, ведь, помимо моей внутренней духовной убежденности, в том же заверял и мой любезный отец, которому это открылось в таком образе и такой степени, что нельзя было усомниться.

В столь удрученном состоянии я присел на камень и задумался над опрометчивостью своего предприятия. Я пытался удостовериться, что Бог действительно повелел мне совершать все эти злодеяния от Его имени, ибо в глазах людей и согласно их законам они были вопиющими преступлениями. Пока я сидел и размышлял об этих вещах, меня заволокло пеленой белого мглистого тумана. Взглянув на небо, я хотел было попросить, чтобы мне указали путь свыше, как вдруг услышал поблизости спокойный голосок, сыпавший насмешками и упреками. Напряженно всмотревшись в ту сторону, откуда он доносился, я различил женщину в белом, спешившую ко мне. Она смерила меня таким суровым взглядом, что от страха я не смог произнести ни слова, однако она не стала ждать, пока я заговорю, а подошла ближе и сказала без запинки:

— Жалкое ничтожество! Как ты смеешь поднимать глаза к небу с такими замыслами в сердце? Беги восвояси во имя спасения своей души, или прощай навеки!

Больше она ничего не сказала, насколько я могу вспомнить, однако в то утро я был в таком смятении, что, возможно, что-то и ускользнуло от моего внимания. Я проводил ее взглядом, но она в мгновение ока пронеслась по скалам над священным колодцем и исчезла. Я убедил себя, что мне явилось видение и это сияющее существо — добрый ангел-хранитель, посланный Всевышним, дабы наставить праведника. Моим первым порывом было последовать ее совету и бежать домой, но про себя я думал: «Как эта пристрастная и загадочная чужачка может судить о поступках свободного христианина?»

Едва эта мысль сложилась у меня в голове и я сделал шесть шагов вспять, как увидел своего блистательного друга и главного советчика, спускавшегося ко мне по гребню горы. Он был взволнован и очень спешил. Сердце в груди сжалось, и когда он подошел и заговорил, я почувствовал себя нарушителем, схваченным с поличным.

Книгу можно приобрести по ссылке