Слез достоин каждый. О кинофестивальном хите «Исповедь»
Одним абзацем
«Исповедь» — деликатное кино, не эксплуатирующее трагические чувства людей. Режиссер-дебютант Фрэн Кранц снял разговорный, камерный фильм, где родители убийцы встречаются с родителями одной из жертв и пытаются помочь друг другу отпустить тяжелые воспоминания. Они вновь воспроизводят хронологию событий и понимают, что прошлое никак не изменить — как и не найти ответов на терзающие их вопросы. Остается только принять свою и чужую боль.
Подробно
Около небольшой епископальной церкви находится домик пастора, одна из его комнат отдана под собрания и встречи. На ее стенах и окнах детские рисунки, а в глубине помещения — огромный крест, занимающий пространство от пола до потолка. Жена священника Джуди (Брида Вул) поставила в середину комнаты круглый стол, четыре стула и неподалеку положила коробку салфеток. Вскоре сюда приедут две семьи, которые шесть лет назад потеряли сыновей в скулшутинге, унесшем 11 жизней.
«Исповедь» — кинофестивальный хит от малоизвестного актера Фрэна Кранца, и даже не скажешь, что эта полнометражная лента — его дебют в качестве режиссера и сценариста. Кранц выбрал сложную тему, но подошел к ней с непривычного ракурса: до него наиболее удачливые авторы показывали прелюдию катастрофы («Слон» Гаса Ван Сента), он же обратился к ее последствиям. Тем самым Кранц отказался от мистификации трагедии, назидательности и попыток вызвать у зрителя симпатию или сочувствие убийце. Вместо этого он предлагает посмотреть на разговор обычных людей, которые пытаются ответить на два сложнейших вопроса: «Как это пережить?» и «Кто во всем виноват?»
Диалоговый фильм без единого флешбэка аскетичным визуальным решением напоминает философский шедевр «Мальмкрог» (2020, реж. Кристи Пую), где все внимание уделено речи и игре актеров. В первой части картины камера снимает героев только под прямыми углами, демонстрируя их мнимое спокойствие, но потом начинает активно двигаться. При этом тон голосов повышается. К финалу кадр снова возвращается к статике. Это единственная эмоциональная манипуляция, которую позволяет себе автор в чувственном произведении. Приехавшие на встречу Гейл (Марта Плимптон) с ее мужем Джеем (Джейсон Айзек) и разведенные Ричард (Рид Бирни) с Линдой (Энн Дауд) сначала говорят ни о чем. Прошли годы с момента катастрофы, боль притупилась, но осталась. Тончайшие оттенки чувств передает квартет актеров, не позволяющих себе ни одной чрезмерной эмоции — здесь только избегающие прямого взгляда глаза, сложенные накрест руки и поджатые губы. Родители еле выдавливают из себя слова, показывают друг другу фотографии и вещи умерших детей, а потом Ричард и Гейл просят Линду рассказать историю их сына Хэйдена, убившего десять учеников и себя.
Кино Фрэна Кранца построено на очень шаткой этической идее о гуманном отношении к преступникам и их близким. Ричард и Линда не могут раскаяться, потому что ничего плохого не сделали, лишь старались быть хорошими родителями, но что-то пошло не так. Тем не менее, они были исключены из общества пострадавших, им приходили гневные письма, у них хотели «отнять» право скорбеть.
После Второй мировой войны немецкий философ Карл Ясперс написал книгу «Вопрос о виновности. О политической ответственности Германии», где рассуждал, что неправильно обвинять человека за дела, которые он не совершал, можно только говорить об общей ответственности. С тех пор прошли десятилетия, почти все тоталитарные режимы пали, изменились отношения человека и общества, а индивидуализм победил коллективное сознание. Поэтому идея коллективной ответственности тоже устарела. Это доказывает мировой хит «Три билборда на границе Эббинга, Миссури» (2017, реж. Мартин Макдона), в котором Милдред (Фрэнсис Макдорманд) ищет убийц изнасилованной и сожженной заживо дочери. Она подозревает одного мужчину, виновного в других преступлениях, но сомневается, сможет ли выместить на нем свою злость и печаль. «Исповедь» будто отвечает Милдред через время: нельзя накладывать ответственность на кого-то за деяния другого. И даже больше — этот человек имеет полное право на скорбь и сочувствие. У Ричарда и Линды нет ответа, почему их сын Хэйден пошел на массовое убийство. Они не готовы видеть причину в компьютерных играх, доступности оружия, буллинге в школе или психическом диагнозе своего ребенка. Подобные оправдания обесчеловечивают, ставят крест на личности. Вместо этого Кранц предлагает сопереживание, бережное отношение к чужой боли. Для Линды ее сын навсегда останется ребенком, и этого у нее не отнять.