«Ералаш» в постапокалипсисе. О сериале «Наследие»

Одним абзацем

У «Наследия» прекрасный каст, но над сериалом работала неопытная команда сценаристов. В основе каждого успешного постапокалипсиса — четко выстроенный мир с понятными законами. Этого в «Наследии» нет. За две серии зритель так и не узнает о масштабах и причинах экологической катастрофы, повлекшей гибель человечества, как устроено общество выживших и за что оно борется. Хуже всего дела обстоят с актерскими перфомансами: талантливым артистам нечего играть, у их персонажей нет человеческой психологии, а только пафосные и резкие фразы. Яркий главный герой мог бы вытянуть проект, но авторы сделали центральным персонажем маленькую, беспомощную девочку.

Подробно

Маленькая девочка Аня (Татьяна Меженцева) живет одна в бункере с футуристичным интерьером. Она общается с родителями-учеными через стекло и за едой смотрит сторис о своей жизни. Происходит землетрясение, из-под завала Аню спасает подросток в рваной одежде Максим (Алексей Онежин) и говорит ей следовать за ним, если она хочет выжить. Они идут по темному лесу и находят мальчика Артема (Владислав Семилетков), также жившего в бункере. Волей судьбы Максим и дети разделяются. Аня и Артем приходят в полуразрушенный город, которым управляют выжившие после мировой экологической катастрофы подростки. Известный нам мир разрушен.

На первый взгляд у сериала «Наследие» есть все для успеха: каст из опытных (Алексей Серебряков, Артем Ткаченко) и подающих большие надежды молодых актеров (Евгений Шварц, Анар Халилов, Катерина Ковальчук), подростковая история в декорациях постапокалипсиса и экологическая повестка. В мире «Наследия» природа была уничтожена, дети умирали из-за необъяснимой болезни, поэтому правительство приказало создать программу «Наследие» для искусственного выращивания людей, которые заселят восстановившуюся после гибели человечества планету. 

Программа подразумевала три ступени, три поколения, которые должны были вырасти в непохожих условиях и адаптироваться к разным задачам. Детей «третьего поколения» выращивали по отдельности в комнатах-бункерах под присмотром цифровой копии родителей. «Первых» же тренировали под надзором ученых, их готовили к выживанию в дикой среде: учили убивать животных, подавлять чувство жалости и управлять людьми. Звучит хорошо. На деле — у ответственных взрослых получились лагеря по воспитанию солдат, где индивидуальные особенности людей и психологические потребности принесены в жертву дисциплине. Поэтому система воспитания потерпела крах и привела к бунту: «первое поколение» взбунтовалось против создателей, истребило их и создало свое первобытное общество. 

Тема сверхценности детей в «Наследии» резонирует с психологией современного постиндустриального общества, где в семье чаще всего один-два ребенка. А эксперименты по выращиванию детей «первого поколения» напоминают о советской образовательной системе, не терпящей инакомыслия в школах и заставляющей учеников ходить в форме. Проблема состоит в том, как именно авторы воплотили эти идеи.

Есть много примеров репрезентации общества после глобальных катастроф. Ближе всего к «Наследию» сериал «Ходячие мертвецы» (2010–2022). В американском проекте показаны различные модели поведения: одни пытаются выживать семьями, а другие устраивают лагеря с рабами или в одиночку охотятся за едой. Главными героями «Ходячих мертвецов» всегда были взрослые, они отвечали за последствия своих действий. В «Наследии» центральный персонаж — ребенок, представительница «третьего поколения» Аня, которая за две серии (это почти полтора часа действия) практически ничего делает. Подобием города управляют подростки, старшее «первое поколение», они почти все время обсуждают планы на будущее, то есть никак не развивают сюжет. Из выживших взрослых мы видим только генетика Петра Титова (Серебряков), который большую часть своего экранного времени рассказывает зрителю о зарождении и становлении программы «Наследие». Создатели сериала умалчивают о причинах и последствиях катаклизма. Жизнь детей до катастрофы показана достоверно, в отличие от жизни после. Главы города и Титов говорят, что прежнего мира больше нет, но зрителю не показывают разрушенные города или архивные репортажи о гибели человечества. Без обозначения масштабов трагедии нет пафоса постапокалипсиса, которого хотят добиться авторы. 

В кинотрилогии «Бегущий в лабиринте» (2014) дети также живут в небольшом поселении внутри огромного лабиринта, они ничего не знают о своем прошлом и окружающем мире, но у них есть четкая цель — узнать, кто и почему посадил их в огромную ловушку. В «Наследии» неизвестно, где происходит основное действие, есть ли у «первого поколения» какая-либо цель кроме выживания — без этой информации их жизнь в лесу напоминает бессмысленный лагерь строгого режима для детей.

Главный промах сериала и сценария — психология героев. Вышедшая из «тепличных» условий Аня не удивляется окружающей природе, моментально учится в ней выживать, не пугается диких животных и смело принимает решения в сложных ситуациях. Есть непростительные сценарные ходы: в одной из сцен безымянная девушка готова сразу заняться сексом со своим спасителем после попытки изнасилования привилегированным психопатом Ником (Константин Белошапка). Авторы будто не знают, что человек испытывает огромный стресс при попытке изнасилования, у него может развиться посттравматический синдром (ПТСР) и дальнейший блок на какой-либо физический контакт. Этот сюжетный поворот показывает, как авторы игнорируют человеческую психологию: ее лишены почти все персонажи. Так Ник — типичный экранный плохиш, как и остальные, он однотонен, поэтому талантливым актерам нечего играть, им приходится выдавливать из себя и выкрикивать плоские фразы. Сильнее всего пострадал персонаж главы города Лидии (Катерина Ковальчук): она единолично отдает приказы о повешении и пафосно рассуждает о порядках нового мира. Так не делал даже главный злодей «Голодных игр» президент Сноу, хотя у него в руках была реальная власть над миллионами людей. Только один герой в «Наследии» ведет себя как обычный человек — это ученый Титов, но ему уделено мало внимания. К сожалению, за две серии «Наследию» не удалось показать ничего, кроме давних тренировок «первого поколения». В сериале нет злодея с четкой идеологической позицией, нет яркого протагониста, непонятно устройство постапокалиптического мира — есть только неуверенные фразы, броские лозунги и клочки истории, которые могут не сложиться в красивый рассказ.