Почему врачи десятилетиями считали, что работа яичников приводит к женскому безумию

Доктор Чемберс знал, что истерия имеет гораздо большее отношение к жизненным проблемам, чем к дефективности организма. По его мнению, идеальным лечением должна стать полная смена обстановки. Для бедных женщин это было пребывание в больнице, благодаря которому они могли выздороветь, «постоянно не подвергаясь <…> влиянию, вызвавшему болезнь». Состоятельные пациентки имели возможность поправить здоровье в сельской местности или на берегу моря. Однако дочери и жены «фермеров, лавочников, священников и им подобных» не были ни достаточно богатыми, ни слишком бедными, чтобы позволить себе небольшой отдых.

Предположения о том, что социальный класс и жизненные обстоятельства играли роль в развитии истерии, бросали вызов традиционным представлениям об этом заболевании, они были действительно радикальными. Мужчины-гинекологи зарабатывали много денег на девушках и женщинах, чьи семьи могли позволить себе бесполезные методы лечения сомнительных заболеваний. Придерживаясь мнения о том, что истерия — это болезнь репродуктивной системы, «которая наиболее распространена среди высшего класса цивилизованных рас», мужчины вроде Тилта могли свободно говорить ерунду о том, что «избалованные» воображение и интеллект чрезмерно возбуждают яичники. И им не было дела до того, есть ли у женщины нарушения менструального цикла.

Тилт считал, что яичники оказывают настолько «отравляющее» влияние на нервную систему, что даже обычные месячные могут привести к истерии у склонных к ней девушек.

Ими оказывались те, «у которых интенсивные эмоции, отрицательно влияющие на разум и самоконтроль, вызваны непродуманным обучением в детстве и последующим баловством, которые сделали их непригодными для преодоления жизненных трудностей». Таким образом, у любой менструирующей женщины якобы могла начаться истерия, если ее интересы, хобби и мысли не контролировались с самого детства.

Начиная с середины 1860-х годов новые идеи о связи между яичниками и нервной системой воскресили гинекологические теории об истерии. Одной из таких идей стало предположение немецкого физиолога Эдуарда Фридриха Вильгельма Пфлюгера, что менструации вызваны неврологическими причинами, которое он высказал в 1865 году. Согласно этой гипотезе, граафов пузырек, готовый выпустить яйцеклетку, стимулирует нервные импульсы в яичниках, и они рефлекторно вызывают овуляцию и менструацию. Да, он считал, что эти процессы происходят одновременно. Тилт же был большим поклонником подобных научных теорий о рефлексах, впрочем, как и многие американские врачи, полагавшие, что женская биология делает женщину безумной. Поскольку менструация — непроизвольный процесс, считалось, что женщины никак не могут контролировать и ее влияние на нервную систему.

Теории о том, что работа яичников приводит к женскому безумию, пришлись по душе гинекологам, любившим орудовать скальпелем. В итоге Браун и другие английские хирурги начали продвигать овариэктомию как крайнюю меру при лечении кист и опухолей. Никто — пока — не прибегал к хирургическим вмешательствам для лечения нарушений менструального цикла и вызванных ими нервных расстройств. Но однажды, 17 августа 1872 года, 23-летняя Джулия Омберг из Рома, штат Джорджия, легла на свой кухонный стол, уснула под действием хлороформа и перенесла удаление обоих яичников. Операцию провел гинеколог и бывший военный хирург по имени Роберт Бэтти, которому ассистировали трое других врачей. Он расширил цервикальный канал Джулии зеркалом, разработанным Джеймсом Марионом Симпсоном, сделал надрез в ее дугласовом кармане, притянул каждый яичник щипцами, зафиксировал их лигатурами и удалил путем écrasement, то есть раздавливания.

Бэтти был врачом Джулии с тех пор, как ей исполнилось 16 лет. По его описанию, она была «застенчивая, чувствительная и склонная к уединению» девушка, которая из-за слабого здоровья стала недееспособной. У Джулии наблюдалась аменорея, и ее тело и разум якобы истощились из-за «попыток менструаций». К 18 годам девушке стало так плохо, что о замужестве не могло быть и речи. Когда Бэтти впервые предложил ей удалить яичники, она, вероятно, восприняла эту возможность как «мерцающую вспышку света в темном и зловещем небе, которое долгое время омрачало ее жизнь». Во время операции на улице ждали родственники и друзья Джулии, готовые линчевать хирурга в случае ее смерти. Девушка восстановилась после операции и дожила до 80 лет.

Бэтти считал свою операцию революционной, однако он ни в коем случае не был первым хирургом, который практиковал и продвигал овариэктомию. На это его вдохновила встреча с уважаемым английским хирургом-гинекологом Томасом Спенсером Уэллсом во время военного похода 1859 года. Выдержав медицинские и моральные испытания 1840-х и 1850-х годов, Уэллс стал пионером более безопасной овариэктомии при угрожающих жизни опухолях и кистах яичников, работая в Самаританской женской больнице Лондона. Однако если он хотел облегчать страдания женщин и спасать их жизни, другие сторонники овариэктомии были не столь альтруистичны и избирательны. Поэтому Уэллс, рассматривая это радикальное хирургическое вмешательство как «триумф» над «всякого рода оппозицией», опасался, что она будет очернена «опрометчивыми, непоследовательными и легкомысленными партизанами, чьи недостатки дискредитируют не столько их самих, сколько операцию, которую они плохо выполняют в неподходящих условиях».

Бэтти как раз и оказался одним из тех «ревностных, но неразумных сторонников» овариэктомии, которых опасался Уэллс. Поскольку Джулия восстановилась после операции, он стал мнить себя Колумбом яичников и с 1870-х годов провел «нормальную овариэктомию» многим женщинам. Большинство его частных пациенток были моложе 30 лет и страдали «тяжелой болезнью, которая разрушала либо их жизнь <…>, либо здоровье и счастье <…> и от которой можно было избавиться путем жизненных изменений». В 1873 году Бэтти объявил Медицинской ассоциации Джорджии, что он «проложил новый путь по святой земле, по которой еще не ступала нога человека». Более того, он «проникал в потаенные уголки женского организма и убирал с положенного места железистое тело, таинственные и чудесные функции которого представляют величайший интерес для человечества». Способность яичниковых нервов вызывать множество физических и психических симптомов была, по его мнению, достаточным основанием для проведения овариэктомии. Однако многие английские хирурги возражали против «кастрации» женщин репродуктивного возраста в ходе непонятной операции, введенной в моду американскими выскочками. Их также беспокоил опасный характер вмешательства. Противникам овариэктомии хватило этих причин, чтобы навсегда отказаться от этой операции, однако ее сторонники считали, что нужно продолжать проводить ее до тех пор, пока техника не будет доведена до совершенства.

Бэтти восхищался замечательными результатами своей операции, по крайней мере у выживших пациенток. Он утверждал, что в результате они обретали «безупречное здоровье и спокойствие». Некоторые женщины становились «веселыми и счастливыми» и «взращивали в себе благодатное чувство благодарности». Счастье пациенток стало хитрым маркетинговым ходом для продвижения подобных операций в 1880-х годах, и, по мнению противников овариэктомии, энтузиазм женщин лишь доказывал, что эта процедура — очередная новомодная причуда. Независимо от того, горели ли женщины желанием вырезать свои здоровые яичники, истории о мольбах об операции и быстром восстановлении после нее служили прикрытием для оперирования бесправных женщин в 1880-х и 1890-х годах в больницах Великобритании и психиатрических лечебницах США.

В 1885 году 29-летняя женщина с нимфоманией и «истероэпилепсией», находившаяся в Клинике психических и нервных заболеваний при больнице Филадельфии, стала живым примером на лекции Чарльза К. Миллза.

Он привел ее перед началом речи для демонстрации того, что значит перенести гинекологическую операцию для лечения психического заболевания, и попросил студентов «обратить внимание на внешность [девушки]». Когда ее увели, Миллз объяснил, что пациентка умоляла определить ее в психиатрическую лечебницу, но он убедил ее лечь в больницу. После этого лектор зачитал историю болезни, записанную со слов больной. У нее появились первые сексуальные переживания в шесть лет, но до исключения из школы в возрасте 12 лет ее здоровье было крепким. В 13 лет у пациентки начались месячные, но ей «ничего не рассказали о законах жизни»: она не понимала, как рождаются дети, и была одержима порочными мыслями. «Я была виновна в разврате еще до того, как узнала, что это такое», — сказала девушка. Она начала мастурбировать, и вскоре после этого у нее появились боли в голове, сердце и матке. Лекарства не избавляли ее от конвульсий, которые сотрясали каждый нерв. В итоге девушке удалили головку клитора, но, к большому удивлению врача, она выросла снова. После этого пациентке сшили половые губы, однако и это избавило ее от симптомов всего на шесть недель. «Я умоляла врачей о новой операции, — говорила она, — но они боялись, что я ее не перенесу».

В 1881 году пациентка Миллза выучилась на медсестру. Нимфомания не мучила ее семь месяцев, но после увольнения с работы недуг вернулся. Женщине удалили яичники, но ее нервная система, «желавшая привычной для себя стимуляции», не успокаивалась. Операция не устранила сексуальные желания, спазмы, приступы криков и временную потерю речи. Симптомы проявлялись, когда женщина чувствовала слабость или возбуждение. Музыка приводила ее в невыносимое напряжение. Ночами, поглощенная желанием «растрясти свою спящую семью», она клала на голову мокрое полотенце, чтобы успокоиться. Ей оставалось лишь молить Господа о помощи.

Миллз призывал образованных нервозных пациенток самостоятельно записывать свою историю болезни, потому что «это проливало на дело больше света, чем обычное исследование». Поскольку ни клиторидэктомия, ни овариэктомия не помогли его пациентке, Миллз пришел к выводу, что хирургические вмешательства не сулили «радикального исцеления» в случаях «пациенток, по природе своей нервозных или психически больных». Это было поразительно дальновидное заявление в эпоху, когда яичники считались главным источником женских болезней. Миллз наконец признал, что мозг женщин независим от репродуктивной системы и что их мысли, чувства и желания неподвластны ей. Хотя проблемы его пациентки начались после ухода из школы и на время отступили во время работы медсестрой, Миллз не провел параллели между событиями ее жизни и нимфоманией. Тем не менее врач, уважая голос и опыт своих пациенток, пытался развеять опасные мифы, принуждавшие женщин к удалению яичников.