Как найти подходящее слово. Отрывок из книги переводчика Владимира Бабкова

Самое простое определение синонимов таково: это слова, которые пишутся и звучат по-разному, но имеют одинаковые или близкие значения. Строго говоря, для наших целей его надо было бы слегка изменить, поскольку нас интересует не только прямое значение каждого слова, но и все его «побочные» свойства (в частности, и то, как оно пишется и произносится), причем последние оказываются порой чуть ли не важнее первого. Из этого следует, что двух синонимов, абсолютно одинаковых в нужном нам смысле, не существует. Можно было бы переформулировать стандартное определение и сказать, что синонимы — это слова, которые выполняют в художественном тексте приблизительно одну и ту же роль, или определить их еще короче как взаимозаменяемые слова (а иногда и сочетания слов). Но я предлагаю не стремиться к научной точности, иначе мы совсем запутаемся. Давайте придерживаться классического определения, просто будем учитывать, что а) даже при замене одного-единственного слова во фразе на другое, самое близкое к нему по прямому значению, эта фраза меняется, иногда кардинально, и б) наоборот, в художественном тексте даже очень далекие друг от друга по фактическому значению слова могут оказаться вполне взаимозаменяемыми. Попробуйте, например, заменить во фразе из какого-нибудь официального документа (а в романе может попасться и такая) любое слово на его просторечный или диалектный аналог, и вы убедитесь в справедливости первой оговорки. Примеры, иллюстрирующие вторую, мы уже видели, когда обсуждали границы переводческой свободы, и скоро увидим новые.

Даже если не принимать в расчет слова, формально являющиеся синонимами, но слишком далекие друг от друга по стилистической окраске, наш язык так богат, что почти каждому слову в произвольной русской фразе можно подобрать вполне приемлемую замену — и, как правило, не одну. Если же включать в синонимические ряды и однокоренные слова, различающиеся только суффиксами (что для переводчика не только законно, но и необходимо), они станут еще длиннее.

Поиграем немного в цифры. Если у каждого слова во фразе небольшого размера — скажем, из десяти слов — имеется хотя бы три подходящих синонима, то количество вариантов, которыми можно записать всю фразу, превышает миллион: оно равно четырем в десятой степени, или 1048576. Чтобы подсчитать количество возможных переводов английской фразы соответствующей длины, следует увеличить это число как минимум в несколько (а то и в несколько десятков) раз, потому что и синонимов у слов частенько бывает гораздо больше, и синтаксическая структура переводной фразы может быть разной. Кстати, это означает, что вероятность совпадения двух переводов одной и той же фразы, выполненных разными людьми, практически равна нулю. Именно поэтому в нашем деле так легко распознать плагиат: даже если хитроумный студент берет на себя труд менять в каждой списанной им у товарища фразе по два-три слова, его недобросовестность безошибочно определяется с первого взгляда на оба перевода.

Оставим в стороне синтаксис и сосредоточимся только на лексике. Как выбрать из всех возможных вариантов перевода фразы самый лучший, да и есть ли он вообще? Прежде чем пытаться ответить на этот вопрос, обсудим другой, полегче: а где нам искать синонимы к словам, из которых состоит наша фраза?

Ответ «в интернете» неверен по нескольким причинам. Первая: нырять в интернет за синонимами пускай и не каждого, но хотя бы каждого пятого русского слова, которое приходит нам в голову, нет никакой физической возможности. Вторая: постоянно обращаться за синонимами к интернету — это признание своей писательской некомпетентности, чтобы не сказать профнепригодности. В конце концов, не так уж давно на свете вовсе не было никакого интернета, а писатели (у которых, конечно же, проблема выбора самых подходящих слов стоит не менее остро, чем у переводчиков) умудрялись и без него сочинять отличные книги. Вы можете возразить, что раньше интернет авторам заменяли бумажные словари. Возможно, вы даже знаете, что на свете есть специальные словари синонимов. Мало того, если не на русском, то на английском бывают словари, предназначенные именно для писателей (в широком смысле этого слова), — например, очень неплохой «Тезаурус» Роже (Roget’s Thesaurus of English Words and Phrases). Что ж, писатели действительно пользуются словарями, и порой весьма охотно. Однако гораздо охотнее они пользуются собственной головой, и в этом отношении мы, переводчики, должны стремиться не только догнать их, но и перегнать: ведь по части владения лексикой нам следует быть такими же универсалами, как и по части владения стилистическими приемами. Охота за новыми словами способствует достижению этой универсальности лишь в очень незначительной степени. Почти все слова, которые могут нам пригодиться, мы уже знаем: если вы все-таки отыскиваете в интернете нужный синонимический ряд, часто ли вам попадаются в нем вовсе незнакомые словечки? Но если вы просто найдете подходящее слово в интернете, оно очень скоро вернется на полочку в дальнем углу вашего личного словохранилища. Гораздо полезнее напрячь мозги и вспомнить его самостоятельно — тогда во второй раз это получится скорее, а потом и вовсе не потребует никаких особых усилий. Опытный переводчик при виде известного ему английского слова сразу вспоминает не единственный его русский эквивалент, а целый синонимический ряд, и очень быстро, почти машинально выбирает из этого ряда слово получше.

Есть и третья причина, по которой искать синонимы в интернете или бумажных словарях не только малоэффективно, но и вредно, и для переводчиков она особенно актуальна. Переводя очередную книгу, мы все время остаемся под ее влиянием — говоря словами Уэллса, «в крошечном ярком мирке, начисто отрезанном от будничной реальности» (впрочем, мирок этот порой бывает серым и довольно мрачным местом, но нас все равно туда почему-то тянет). Не выходить из созданной автором атмосферы — важнейшее условие нашего успеха. Только при неукоснительном соблюдении этого условия мы способны придумывать правильные по духу русские фразы. В отношении лексики это значит, что нам автоматически приходят на память не все члены синонимических рядов, а лишь те, которые отвечают нашему тексту по стилю. Интернет же предлагает эти ряды полностью; в этом смысле он похож на добросовестного идиота, который изо всех сил старается дать полезный совет. В лучшем случае это может нас позабавить, однако нужный настрой при этом будет потерян — как правило, с печальными последствиями. Так что я посоветовал бы обращаться к интернету только тогда, когда вы почти точно знаете, что ищете, — когда нужное вам слово, как говорят, вертится на языке, но вы никак не можете его вспомнить и уже не на шутку этим раздосадованы. Тогда ваш взгляд будет более прицельным, и вы сразу выловите из предложенного списка заветное решение.

А теперь пора наконец обсудить главное: как выбирать из синонимических рядов самые лучшие слова. Логичнее всего было бы позаимствовать алгоритм для этой процедуры у нашей ролевой модели (похоже, эта калька уже прочно застряла в русском языке) — а именно у автора оригинала. Выбор слов — это элемент стиля, одна из составляющих писательской техники, и нам нужно перенять ее у писателей.

Однако писатели ведут себя в этом смысле совершенно по-разному. Кто-то будто бы цедит слова сквозь зубы, как настоящий мачо, обходясь нарочито скудным лексиконом, а кто-то щеголяет своей эрудицией, то и дело доставая из-за пазухи такие бустрофедоны и попокатепетли, какие не снились нам и в самых страшных снах. Есть ли между писателями что-нибудь общее или переводчик вынужден каждый раз примеряться к новому автору, пытаясь разгадать его особенную систему?

Я бы ответил положительно на обе части этого вопроса. Вернее, так: если не брать в расчет ярко выраженных маргиналов, мы заметим, что в отношении лексического выбора большинство писателей придерживается золотой середины, то есть отдает предпочтение словам не самым редким, но и не самым затертым (я бы сказал «не самым избитым», но мне жалко избивать слова). И причины этого вполне понятны. Как правило, хороший писатель озабочен не созданием в глазах публики своего уникального имиджа, а тем, чтобы рассказать читателям интересную и важную для него самого историю. Если рассказывать эту историю максимально простыми и привычными всем словами, можно выиграть в убедительности, но есть риск, что читатель быстро соскучится, да еще и обвинит автора в неумелости или недостатке старания. Если же все время удивлять читателя экзотической лексикой, ему будет трудно следить за развитием сюжета, и вдобавок он может заподозрить, что автор хочет продемонстрировать свое превосходство над ним, а это вызывает понятное раздражение. Поэтому писатели чаще всего и выбирают средний путь, используя не самые стандартные, но и не слишком уж диковинные слова.

Подытожим сказанное. Если в отношении выбора лексики автор книги, которую вы переводите, принадлежит к условным «середнякам» (а вероятность этого довольно велика), то самым правильным будет действовать так: составлять в уме нужные синонимические ряды, располагать в них слова по частоте употребления, от высокой к низкой (в такой последовательности мы их обычно и вспоминаем), и искать подходящее слово где-нибудь посередине. Если же вы замечаете, что ваш автор отклоняется от такого умеренного лексического разнообразия в ту или иную сторону (я говорю здесь только об употребимости слов, но не об их стилистической окраске), вам ничего не остается, кроме как следовать за ним.

У вас может сложиться впечатление, что те писатели, которые проявляют склонность к более примитивной или более замысловатой лексике, всегда совершают ошибку. Это не так. Писатель может прикидываться прямым и непосредственным, а может быть им; может изображать из себя умника и эрудита, а может быть им. Если вы чувствуете, что необычная лексика писателя представляет собой органичный элемент его индивидуальности, все в порядке — воспроизводите эту необычность, и читатель вашего перевода тоже сочтет ее уместной. Надо принять во внимание еще и то, что авторы сплошь и рядом нарочно прячутся за специально выдуманной маской, даже если ведут рассказ не от первого, а от третьего лица, с точки зрения стороннего наблюдателя. Некоторые еще и меняют маски — этот прием в большом ходу у постмодернистов. Так что золотая середина в применении к лексике — не более чем ориентир, та самая точка опоры, которая позволяет архимеду-переводчику находить для своей планеты оптимальное положение в пространстве. 

Давайте попробуем разобраться еще вот в чем: почему, даже придерживаясь более или менее похожей тактики, мы все-таки выбираем для своих переводов такие разные слова? Иногда просто диву даешься, глядя на десяток переводов одного и того же короткого прозаического фрагмента: кажется, что в них нет совсем ничего общего. Наверное, это объясняется тем, что мы очень по-разному относимся к словам — и не только потому, что отличаемся друг от друга по возрасту, характеру, воспитанию-образованию и так далее, но и потому, что за плечами у каждого из нас рюкзак со своим неповторимым жизненным опытом. В каждом слове, которым мы пользуемся, зашит колоссальный объем связанных с ним впечатлений и воспоминаний; наше отношение к любому конкретному слову во многом определяется тем, в какой ситуации и от кого (и где) мы услышали (или прочли) его впервые, тем, что именно оно тогда означало, и даже тем, какое у нас тогда было настроение, и это справедливо вовсе не только для тех слов, которые мы употребляем сравнительно редко. Даже самые ходовые слова, как правило, вызывают у нас вполне определенные и порой очень разные ассоциации. Если персонаж английской книги едет по улице на велосипеде, все мы, читая ее, представим себе разные велосипеды и разные улицы; его велосипед окажется похожим на наш собственный или соседский, улица — на нашу или ту, по которой мы недавно гуляли во время заграничной поездки. Ну так и что же, скажете вы; велосипед — он и в Африке велосипед, а улица и в деревне Хрюкино улица. Эти слова и попадут в перевод.

Тут вы, пожалуй, правы. Если говорить о переводе имен существительных, широкого выбора у переводчика обычно не возникает (хотя почти всегда можно побаловаться с суффиксами). Но есть в языке часть речи, особенно чувствительная к нашим индивидуальным различиям и к тому же играющая чрезвычайно важную роль в любом художественном тексте. Это другое имя — прилагательное. О том, как переводить прилагательные — или эпитеты, — имеет смысл поговорить подробнее.