Что стоит знать перед восхождением. Отрывок из книги альпиниста Александра Абрамова

«Последнее слово»: за кем

«Последнее слово на восхождении всегда остается за Горой. За иллюзию и обман она может жестоко наказать как гида-профессионала, так и дилетанта, ведомого на большие высоты тщеславием и амбициями». 

Анатолий Букреев. Над облаками. 

Наверное, можно в чем-то согласиться с мэтром советского и казахстанского альпинизма, а можно с чем-то и поспорить. Не буду лукавить, смерть в горах — дело довольно привычное. Когда я только начинал заниматься в секции альпклуба МЭИ, каждый год мы теряли одного-двух человек из 200 его членов. Даже на сборах нас могли сразу же снять с маршрута и отправить на спасательные работы. Это еще одна неотъемлемая сторона альпинизма. От нее не уйти, не скрыться. 

«Может, и меня когда-то вот так будут спускать», — думал я во время своих первых спасов . Мне было всего 18 лет, я был, по сути, мальчишкой, и вся жизнь была впереди. А смерть — хоть и рядом, — но какое-то «нормальное», что ли, приложение к альпинистской жизни. В общем, относились мы к этому делу если и не с легкомыслием, то достаточно спокойно. Ну есть, значит, так надо.

Бывали и у меня «смертельные» срывы в горах. 

Однажды я летел вниз 30 метров в свободном падении. Это был один из первых моих выездов в Крым. Нас учили: срыв — это смерть. Срываться — нельзя. Почему? Снаряжение было плохое и недостаточное, веревки порой ненадежные, строительные каски заменяли альпинистские шлемы. И в случае ошибок или непредвиденных ситуаций все это никак не помогало предотвратить наихудший исход.

Я летел и бился о скалы. Мимо меня пролетала веревка, я инстинктивно хватался за нее, сжигая вплоть до мяса кожу на пальцах. Мне оставалось лететь, по всей видимости, секунды три, и я все думал: когда же я, наконец, умру? Когда я перестану себя ощущать? У меня же срыв произошел — и, значит, я должен умереть. Это ведь непреложное правило. Я спокойно, беспристрастно ждал этого момента, ни о чем другом не думал, ничего не ощущал. 

Вдруг — затмение: я повис на веревке. Живой. Очень удивился.

Между мной и моим страхующим не было ни одной точки страховки. 30 метров голой, не обработанной страховочными точками скалы. Мы уже прошли почти весь маршрут и вылезали наверх. 

Цель близка: немного расслабился, раздухарился, так сказать. И я решил чуть-чуть усложнить последний участок маршрута.

Мой страхующий был достаточно опытный товарищ, он догадался обогнуть дерево, растущее на скале (хорошо, что на крымских маршрутах часто встречается растительность), и мы вместе на этом дереве — сосне — и повисли. 

Это спасло нам жизнь. Чудом. А должны были бы неминуемо погибнуть.

Меня очень сильно отругали в секции за этот эпизод, потому что я пошел на маршрут большей сложности, чем имел право. Нас наказали и лишили на полгода права на участие в мероприятиях секции. Я мог продолжать ходить на тренировки, но на сборы меня не пускали. Меня это сильно уязвило: как же так? Я прошел классный маршрут, я показал, что я более сильный, нежели меня оценивают. Ну сорвался в конце, ну ничего страшного — живой же остался. А меня загоняли в какие-то ограничивающие рамки. А я этого не любил.

В дальнейшем я тоже срывался, и даже не один раз. И когда я уже приближался к званию мастера спорта, я ходил маршруты, где есть такое понятие, как «технический» срыв. То есть прохождение стены без срыва попросту невозможно. 

Зная это, ты изначально устанавливаешь максимально надежные и частые точки страховки, для того чтобы срыв был протяженностью не более 1–2 метров. Это занимает время, но зато надежно. 

То есть срыв в альпинизме — это один из его элементов, к нему также нужно быть готовым и знать, что делать в подобных ситуациях. Вот почему, приобретая все новые знания и умения, ты усложняешь маршруты, и они, как ни странно, становятся тебе по силам. 

Осознание возможных последствий тоже приходит с опытом. Молодой альпинист прежде всего думает о конечной цели. Впрочем, как и любой другой молодой человек, только вступивший на свой жизненный путь. Теперь же, когда я привязываюсь к веревке и делаю первый шаг, — я уже допускаю, что со мной может что-то случиться. Когда я сажусь за руль автомобиля, я предполагаю то же самое. И я пристегиваюсь — так же, как пристегиваюсь к веревке в горах.

Гора может наказать за неосмотрительность, переоценку собственных сил или неверную оценку ситуации. Но ответственность за все это лежит на самом человеке.

Искусство отступать

«Прежде чем подняться на гору, подумай, что ты хочешь найти на ее вершине. И что готов оставить внизу». 

Древняя китайская пословица

Мастерство альпиниста складывается из его умений, навыков и опыта, помноженных на здравую, адекватную оценку ситуации. Но для каждого альпиниста архиважно понимание «точки невозврата». Точки, за которую нельзя заходить. В авиации есть такое понятие — «скорость принятия решения» (около 260 км/ч). Пока скорость движения самолета ниже, пилот вправе остановить взлет. После — только взлетать вверх, приняв во внимание все внешние обстоятельства и полностью неся ответственность за свои действия.

В альпинизме говорят: «“Хороший”» мастер спорта — это живой мастер спорта». Часто бывает, альпинисты, дойдя до степени мастеров, переходят ту грань риска, где от них зависит уже не все. Это и есть «точка невозврата». Но они продолжают — и «не потому, что», а вопреки. Теряют чувство реальности. Им становится все нипочем.

Например: лавиноопасный кулуар. «Плохой» мастер спорта его все равно пройдет. Но его результат уже не будет зависеть от его умений и профессионализма. Допустим, его не снесет, и он окажется на вершине. А «хороший» мастер спорта, возможно, развернется. И не залезет. Вот такой парадокс — «плохой» мастер спорта будет стоять на вершине, «хороший» — окажется внизу.

Цели «хороших» и «плохих» мастеров — разные. У «плохого» — вершина любой ценой. У «хорошего» цель другая — спуститься с горы таким же способом, как и залез на нее — на своих двоих. Живым и здоровым. Оба ходят в горы, залезают на одни и те же вершины. Но у «плохого» нет гарантии. Ни на что.

Знаменитый австрийский альпинист Райнхольд Месснер — первый человек, покоривший все четырнадцать восьмитысячников, причем без использования дополнительного кислорода, — хороший, потому что живой. Сколько раз он разворачивался, отступал от цели — не сосчитать. Только от восхождений на восьмитысячники он отказывался целых 11 раз.

Любой отказ от экспедиции — это трагедия, страшный стресс. Сколько усилий потрачено на подготовку, сколько лет ушло, сколько денег угрохано в никуда. Психологически это очень тяжело. Это настоящий проигрыш, за которым — депрессия, неверие в собственные силы, разочарование спонсоров, сочувственные взгляды поклонников… ведь они так ждали, так надеялись… 

Людям не нужны поражения, людям нужны победы. Вот почему далеко не все в состоянии вот так легко поступиться своей мечтой, своей заветной целью. Они цепляются за нее всеми фибрами души, упорно игнорируя отчаянные призывы разума. И вот почему далеко не все возвращаются вниз.

Правила нужны для того, чтобы их можно было нарушать. Иногда…

Существуют такие «железные» правила, от которых нельзя отступать. Например: всегда закручивать муфту карабина. И новичков, которые только начинают свой путь в горах, учат этим непреложным азам, натаскивают на это. Новичок должен это знать, как «Отче наш», и, не задумываясь, выполнять. Это аксиома для альпинизма. И вот почему.

Мы даем эти знания, потому что порой новичкам кажется, что и так все безопасно. Но в какой-то момент я могу не углядеть, замуфтован ли карабин, веревка выщелкнется, и альпинист-новичок улетит. Вот я его вначале и проверяю: «Выщелкни веревку». — «Не выщелкивается», — радостно рапортует тот. «А вот так?» Я переворачиваю карабин, и веревка легко выскакивает из карабина. «Ничего ж себе!» — изумляется новичок, тараща от удивления (и страха) глаза. Ему-то казалось, что все безопасно. Что такого быть не может! А вот может, оказывается. И это не случайность.

Поэтому — повторюсь — в горах ничего не случайного не бывает. Ну, почти ничего. Полагаю, соотношение здесь 1 к 99.

Не случайно выщелкнулся карабин. Не случайно сошла лавина. Потому что вероятность схода лавины выше всего в кулуаре, то есть в углублении. А лавины не сходят где? Правильно, на контрфорсах. Но, с другой стороны, все зависит еще и от того, какой склон. Если в сторону контрфорса или гребня идет кулуар, то может так «дать», что и с гребня улетишь запросто. В горах нужно тщательно просчитывать любой вариант. Меня иногда упрекают: «Ты же говорил — так нельзя, а теперь говоришь, что можно». Да, говорил, нельзя, но ситуация была другая. А вот именно в этой ситуации это нормально. А порой — это единственная возможность двигаться вперед. И остаться в живых.

Мое жизненное кредо: правила нужно знать назубок. И строго им следовать. Там, где это уместно. А еще правила нужно знать и потому, чтобы понимать, в какой части их можно нарушить. Опять же в том случае, если это целесообразно. В жизни такое довольно часто происходит.

Осмелюсь предположить, что на свете нет человека, кто хотя бы раз в жизни не нарушил правила или законы. Мы все порой переходим улицу на красный свет. Мы превышаем скорость, несясь по трассе на автомобиле (помните знаменитую цитату из романа «Мертвые души» Николая Васильевича Гоголя: «Какой русский не любит быстрой езды?»). При этом нужно четко осознавать, чем грозит тебе то или иное нарушение. Какое наказание может последовать. Все всегда зависит от того, что ты теряешь, а что приобретаешь в том или ином случае. И что для тебя самого весомее. 

Так же происходит и в горах.