«Ужасное счастье и ужасное унижение». Реакция на условные сроки обвиняемым по делу «Седьмой студии»

Ян Гэ, певица

Мне безумно жаль, что я сейчас не в России, что не могу его поддержать. Я очень благодарна своим друзьям, которые пришли к суду. Я не спала всю ночь, мне очень плохо, я очень переживала, молилась. Мы сейчас в Берлине, приехали с утра к местному российскому посольству. Тут тоже было очень много людей, которые его любят и поддерживают — театральные режиссеры и артисты. Все были в майках «Free Кирилл». Надеюсь, все будет хорошо.

Катерина Гордеева, журналист

Я счастлива, что эти, не виноватые в инкриминируемых им преступлениях, люди сейчас поедут домой, будут спать в своих кроватях, обнимать любимых, детей и родителей. Но все это не отменяет того факта, что #театральноедело — это позор, ложь и фальсификация, отнявшая у кучи людей дни, месяцы и годы жизни, а у мамы Кирилла — жизнь. Мы так и не знаем, зачем и кому было нужно это дело, не знаем заказчиков, по воле которых все это стало возможным, длилось. Но я хочу верить, что однажды узнаем.

(Оригинал)

Ксения Ларина, журналист

Ужасное счастье и ужасное унижение. «Объявить о помиловании лишь в ту минуту, когда все будет готово к исполнению казни» (резолюция Николая I на приговоре к смертной казни Федора Достоевского).

(Оригинал)

Лев Рубинштейн, поэт

Утешаемся бесспорной житейской мудростью, в соответствии с которой когда бьют, но не до смерти, это гораздо лучше, чем когда бьют до смерти. Ведь это же чистая правда! Кто поспорит!

(Оригинал)

Алексей Боков, продюсер

Это был страшный день. Страшно было слушать детали этого приговора. Но даже при том, что я не согласен с вынесенным приговором, признанием вины Кирилла и других ребят, я, честно говоря, все равно благодарен и суду, и всем остальным за то, что произошло это чудо и сейчас Кирилл и остальные на свободе.

Артем Васильев, кинопродюсер

Это несправедливый приговор и несправедливая статья. Если и можно было о чем-то говорить, то об экономических статьях, связанных с достаточно неаккуратным отношением бухгалтерии и, возможно, с налоговыми вопросами, но не более того. Повторюсь, приговор несправедливый, но по какой-то странной, вывернутой наизнанку шкале, по которой мы сейчас все оцениваем произошедшее, считается победой. Безусловно, прекрасно, что люди остались на свободе, однако то, что приговор обвинительный на основании экспертизы, которая подвергается сомнению многими другими экспертами, это совсем безрадостно. Конечно, я надеялся на то, что если приговор будет обвинительным, то он будет условным. В самом страшном сне мне было бы очень тяжело представить, что эти люди поехали бы в лагеря за преступления, которых они не совершали.

Илья Яшин, политик

Уверен, что власти прекрасно понимают юридическую ничтожность обвинений Серебренникову и его коллегам. Еще год назад дело по сути развалилось в суде и было отправлено обратно в прокуратуру. Но просто закрыть его или оправдать фигурантов было невозможно. Ведь тогда возникнут вопросы к силовикам — чем вы занимались три года? Следователи, оперативники, эксперты тратили рабочее время и бюджетные деньги — а где результат? Оправдание? Нет, так не пойдет. Иначе полетят погоны. Поэтому дело «Седьмой студии» надо было дотащить до приговора всеми правдами и неправдами. Но и без реального срока обойтись, чтобы народ не сильно возмущался. И вот итог: три года условно Серебренникову. Коллеги его тоже получили условки. Люди довольны. Ну да, приговор невиновным, неприятно. Однако худшего удалось избежать; все на свободе. Силовики удовлетворены. Сомнительную честь своего мундира они защитили. Остались при погонах и получили премию за раскрытое «преступление». «Не обижайся, Кирилл, — скажет старший следователь, передавая дело в архив. — Ты виноват лишь в том, что хочется мне кушать».

(Оригинал)

Подготовили Ксения Праведная, Асхад Бзегежев, Никита Павлюк-Павлюченко