Как и почему возникают эмоциональные реакции. Отрывок из книги португальского нейробиолога

Откуда берутся эмоциональные реакции?

Ответ на этот вопрос ясен. Эмоциональные реакции зарождаются в определенных системах мозга (иногда — в его определенной области), отвечающих за различные компоненты этой реакции: химические вещества, которые нужно выделить, висцеральные изменения, которые нужно осуществить, движения лица, конечностей или всего тела, связанные с определенными эмоциями, будь то страх, злость или радость.

Нам известно, где расположены ключевые области мозга. В основном они состоят из групп нейронов (ядер) в гипоталамусе, в стволе мозга (где особую роль играет так называемое околоводопроводное серое вещество) и в базальном переднем мозге (где ведущие структуры — ядра миндалины и область прилежащего ядра). Все эти структуры могут активироваться при обработке определенного ментального содержания. Можно представить себе активацию той или иной области как «соотнесение» определенного содержания с этой областью. Когда происходит соотнесение — то есть когда область «распознает» определенную конфигурацию, — запускается эмоция.

Некоторые из этих областей выполняют свои задачи непосредственно, а некоторые действуют через кору. Прямо или косвенно, эти небольшие ядра умудряются воздействовать на весь организм — через выделение определенных химических веществ или действие нервных путей, способных запустить определенные движения или выделить определенные химические модуляторы в конкретную область мозга.

Этот набор подкорковых областей мозга имеется у позвоночных и беспозвоночных, но особенно он развит у млекопитающих. В нем содержатся инструменты, позволяющие реагировать на всевозможные ощущения, объекты и обстоятельства влечениями, мотивациями и эмоциями. Фигуративно это можно назвать «аффективным пультом» — при условии, что вы не рассматриваете эмоции как неизменные наборы действий, запускаемые нажатием на кнопку. Ядра выполняют свою работу, повышая вероятность того, что некоторые виды поведения будут иметь место, и эти виды поведения обычно объединяются в группы. Но конечный результат не запрограммирован. Существуют оттенки и вариации — при сохранении общей закономерности. Эволюция строила этот аппарат постепенно. Большинство аспектов гомеостаза, связанных с социальным поведением, зависит именно от этого набора подкорковых структур.

Запуск эмоциональных реакций происходит автоматически и бессознательно, без вмешательства нашей воли. Зачастую мы убеждаемся в том, что эмоция имеет место, не по мере развития запускающей ее ситуации, а потому, что обработка этой ситуации вызывает чувства; то есть определенная ситуация вызывает осознаваемое ментальное переживание эмоционального события. Лишь после того, как чувство запускается, мы можем (или не можем) осознать, почему мы чувствуем именно так.

Мало что избегает внимания этих специфических структур мозга. Звук флейты, оранжевый оттенок заката, текстура тонкой шерсти — все это производит положительные эмоциональные реакции и соответствующие приятные ощущения. Как и фотография дачи, принадлежавшей вашей семье, когда вы росли, либо голос друга, по которому вы скучаете. Вид или аромат блюда, которое вам особенно нравится, запускает ваш аппетит, даже если вы не голодны; соблазнительный снимок будит сладострастие. Встретив плачущего ребенка, вы испытываете мотивацию обнять его и защитить. Это может показаться примитивным, но те же самые глубоко укорененные биологические влечения вызывает симпатичная собачка с жалобными глазками, расставленными широко, как у младенца. Коротко говоря, бесконечное число стимулов вызывает радость, грусть или опасение, а определенные истории или сцены вызывают сострадание или благоговение; мы испытываем эмоции, когда слышим теплые звучные тона виолончели, независимо от того, какая мелодия исполняется, или высокий резкий звук: в первом случае ощущение получается приятным, во втором неприятным. Аналогичным образом мы испытываем положительные или отрицательные эмоции, когда видим цвета определенных оттенков, видим определенные формы, объемы и текстуры, пробуем определенные вещества либо обоняем определенные запахи. Одни сенсорные образы вызывают слабые реакции, другие сильные — соответственно конкретному стимулу и его роли в истории конкретного индивида. В нормальной ситуации бесчисленные виды ментального содержания вызывают тот или иной эмоциональный ответ, сильный или слабый, и таким образом «пробуждают» какое‐то чувство, сильное или слабое. «Провокация» эмоциональных реакций на бесчисленные образные компоненты или целые нарративы — один из главнейших и постоянных аспектов нашей ментальной жизни.

Когда эмоциональный стимул вызывается из памяти, а не действительно присутствует в восприятии, он все равно вызывает эмоции, причем в избытке. Ключ — это присутствие образа, а механизм работы тот же. Воспоминание подключает эмоциональные программы, которые порождают соответствующие узнаваемые чувства. Имеется побуждающий стимул, и он по‐прежнему состоит из образов, только теперь эти образы извлекаются из памяти, а не конструируются в процессе живого восприятия. Каков бы ни был их источник, образы используются для порождения эмоционального ответа. Затем эмоциональный ответ трансформирует фоновое состояние организма, его текущее гомеостатическое состояние, и результатом становится вызванное чувство.

Эмоциональные стереотипы

Эмоциональные реакции обычно подчиняются неким базовым закономерностям, но они никоим образом не жестки и не стереотипны. Первичные висцеральные изменения или точные количества определенного вещества, выделяемого при реакции, варьируют от случая к случаю. Основная закономерность эмоциональной реакции узнаваема, но это не точная копия. Причем возникает такая реакция не обязательно лишь в одной конкретной области мозга, хотя определенные области с большей вероятностью задействуются в определенной перцептивной конфигурации, чем другие. Иными словами, идея «модуля в мозге», вызывающего эмоциональные ответы, ведущие к чувству восхищения, в то время как другой модуль порождает отвращение, не более верна, чем идея эмоционального пульта с кнопочками для каждой эмоции. Идея, что восхищение или отвращение всякий раз абсолютно идентичны, тоже неверна. С другой стороны, природа восхищения и лежащие в его основе механизмы в различных случаях сопоставимы настолько, чтобы эти феномены легко распознавались в повседневном опыте и чтобы их можно было связать, хотя и не жестко, с определенными системами мозга, где они возникли благодаря естественному отбору с помощью генов и большему или меньшему количеству случайностей во внутриутробный период и в детстве. Сказать, что эмоциональность фиксирована, однако, будет преувеличением. На эмоциональное развитие оказывают влияние всевозможные факторы среды. Оказывается, что механизмы нашего аффекта в какой‐то степени поддаются обучению и что значительная часть того, что мы называем цивилизацией, формируется через воспитание этих механизмов в среде семьи, школы и культуры. Любопытным образом то, что называют темпераментом (более или менее последовательный способ, которым мы реагируем на жизненные потрясения день ото дня), является результатом этого длительного процесса воспитания, взаимодействующего с основами эмоциональной реактивности, которые складываются из всех биологических факторов, задействованных в нашем развитии: генетического наследия, различных средовых факторов до и после рождения, удачи. Одно, во всяком случае, можно сказать с уверенностью: механизмы аффекта отвечают за порождение эмоциональных реакций и, как следствие, за влияние на виды поведения, которые, как можно наивно подумать, должны бы находиться исключительно под контролем самых компетентных и вдумчивых компонентов нашего разума. Влечения, мотивации и эмоции часто прибавляют что‐то к решениям, от которых ожидается полная рациональность, или, напротив, что‐то вычитают из них.

Социальность как внутреннее свойство влечений, мотиваций и общих эмоций

Аппарат влечений, мотиваций и эмоций озабочен благополучием субъекта, организму которого принадлежат реакции. Но большинство влечений, мотиваций и эмоций также имманентно социальны в больших и малых масштабах и их поле действия выходит далеко за пределы индивида. Желание и сексуальное влечение, нежность и забота, привязанность и любовь действуют в социальном контексте. То же относится к большинству примеров радости и грусти, страха и паники, гнева или сострадания, восхищения и благоговения, зависти, ревности и презрения. Мощная социальность, ставшая основой интеллекта Homo sapiens и сыгравшая такую важную роль в появлении культуры, зародилась, по‐видимому, из механизмов влечений, мотиваций и эмоций, развившись из более простых нервных процессов более примитивных существ. Еще раньше она развилась из армии химических молекул, некоторые из которых уже имелись у одноклеточных организмов. Здесь важно подчеркнуть, что социальность — набор поведенческих стратегий, необходимых для порождения культурных реакций, — входит в инструментальный набор гомеостаза. Социальность входит в человеческий культурный разум через посредство аффекта.

Поведенческие и нейрональные аспекты влечения и мотиваций особенно хорошо изучены Яаком Панксеппом и Кентом Берриджем на млекопитающих. Отличные примеры — предвкушение и желание, которые Панксепп обозначил словом «искание», а Берридж предпочитает называть «хотением». Как и сексуальное влечение — и в его примитивных проявлениях, и в форме романтической любви. Забота о потомстве — еще одно мощное влечение, дополняемое — со стороны тех, о ком заботятся, — узами привязанности и любви, теми узами, разрыв которых приводит к панике и горю. Игра исполняет важную роль у млекопитающих и птиц и центральную — в человеческой жизни. Игра служит опорой творческому воображению детей, подростков и взрослых и является ключевым компонентом инноваций, знаменующих культуру.

Итак, большинство образов, входящих в наш разум, способно порождать эмоциональную реакцию, сильную или слабую. Происхождение образа значения не имеет. Триггером может стать любой сенсорный процесс, от вкуса и обоняния до зрения, и не имеет особого значения, переживается ли этот образ в живом восприятии или извлекается из хранилища памяти. Неважно, относится ли этот образ к одушевленным или неодушевленным объектам, к признакам объектов — цветам, формам, тембрам звуков, — к действиям, абстракциям или суждениям обо всем вышеперечисленном. Предсказуемое следствие обработки множества образов, поступающих в наш разум, — эмоциональная реакция, за которой следует соответствующее чувство. Переживать эти вызванные, эмоциональные чувства — не то же самое, что слушать фоновую музыку жизни. Эмоциональные чувства можно сравнить с прослушиванием отдельных песен, а порой и полноценных оперных арий. Пьесы все еще исполняются теми же ансамблями, в том же зале — в организме, — и фон тот же самый: жизнь. Но, учитывая триггеры, разум теперь настроен в основном на мир наших текущих мыслей — а не на мир организма, — а мы реагируем на эти мысли и ощущаем реакцию. От примера к примеру музыкальное исполнение варьирует, так как выполнение эмоциональных реакций и переживание соответствующего чувства тоже варьируют, по крайней мере настолько же, насколько отличается исполнение знаменитого музыкального произведения у разных музыкантов. Но проигрываемая мелодия все еще безошибочно определяется как та же самая. Человеческие эмоции — узнаваемые пьесы из стандартного репертуара. Немалая доля человеческой славы и человеческой трагедии обусловлена аффектом, несмотря на его скромную, нечеловеческую родословную.