Кто и как открыл фабрику «Красный октябрь». Отрывок из книги москвоведа

Кондитерская фабрика «Эйнем»

Фабрика «Красный октябрь»

Берсеневская набережная, д. 6

Основатель кондитерской империи Фердинанд Теодор фон Эйнем, уроженец немецкого города Бель­циг, приехал в Москву в 1846 году, и у него не было ни начального капитала, ни инвестиций. Он буквально начинал с самых низов — устроился рабочим на один из первых заводов по производству сахара. Через несколько лет в 1850 году на сэкономленные деньги с зарплаты рабочего Эйнем смог открыть кондитерскую мастерскую в подвальчике на Арбате. Там стояли круглые столики на высоких ножках, за которыми клиенты могли вы­пить чашку горячего шоколаду, пока кондитер готовит трюфельные конфеты на заказ за занавесочкой. Все изделия предлагались клиентам на картинках в каталоге и изготавливались на месте. Кондитерская мастерская представляла из себя и магазин, и производство, и милое заведение, где можно угоститься конфеткой, передать записочку на свидании, провести время перед спектаклем в Малом театре... Все это было в новинку для москвичей, поэтому кондитерская Эйнема пользовалась популярно­стью у аристократии и буржуазии, благодаря чему немец обзавелся полезными связями. Его дело пошло в гору: у него появились инвесторы, и к 1867 году, накопив достаточный капитал со сторонними вложениями, Эйнем смог построить фабрику на Софийской набережной. Она была оборудована новейшей паровой машиной и паровым котлом.

Эйнем со своим ком­паньоном Юлиусом Гейсом «воспитают» первую плеяду маркетологов в нашей стране. О том, как строить и произво­дить, все узнали от экспатов и привезенных ими с запада учебников, а тому, как про­давать все, что произведено, московских промышленников научи­ли именно они. Вдвоем они открыли магазины фабрики по всей Москве и расширили ассортиментный ряд до 200 позиций. Особое внимание уде­лялось звучным названиям и стиль­ной упаковке. Эйнем любил рисовать, а Гейс занимался художественной фотографией и выращиванием цветов и не был чужд чувству прекрасно­го. Коробки с продукцией отделывались шелком, бархатом, кожей. Для их оформления фабриканты приглашали лучших художников: Бакста, Врубеля, Билибина, Бенуа. Рекламную компанию часто проводили в несколько этапов, чтобы подогреть интерес публики. Новинкой стал «Поющий шоколад» — му­зыкальные шкатулки с конфетами. Стоили подарочные коробки конфет до 25 рублей — почти столько, сколько стоила корова (30 рублей).

У фабрики был собственный композитор. Перед выпуском новой шо­коладки сначала в продажу поступали ноты для игры на фортепиано, а потом уже шоколадка «Шоколадный вальс», карамельки «Вальс Монпасье» или «Кекс­галоп». Перед тем, как в продажу поступила карамель «Иза», была выпущена открытка со стихотворной одой, воспевающей ее вкус, а через три месяца обладательницам открыток уже предлагали упаковку леденцов. В 1910 году с Золотого острова в небо над Москвой поднялся рекламный дирижабль «Эйнем». Идею семья фабрикантов, очевидно, привезла с роди­ны, куда ездила навещать дедушку-­священника из Шварцвальда. Неподалеку с ним жил изобретатель дирижаблей граф Цеппелин.

В 1914 году фабрика выпустила серию «Москва будущего» с изображе­нием на этикетках футуристических образов города в предполагаемом будущем. Гейс знал, что реклама должна «бить» четко в цель, и использовал на обертках изображения детей, которые умиляли покупателей; вовсю «пользовался» кремлевской стеной, напротив которой стояла фабрика, как авторитетным символом и признаком доверия. На обертке шоколадки ребенок делает шаг от Кремля к фабрике — идеальный рекламный ход, поданный в новом радикаль­ном дизайне: желтый цвет фона, рубленый шрифт — все это уже было приду­мано и применено в визуальной рекламе России до революции. В открытых источниках можно увидеть и «недорекламу» Моссельпрома, возродившего этикетку с «дореволюционным» ребенком, но в измененном виде: на ней только «отрубленная» голова девочки и плитки печенья, «идущие» вниз от ее рта. Она должна призывать покупать печенье, но по картинке кажется, что она скорее с радостью от них избавляется, нежели поглощает.

В 1875 году здоровье Эйнема пошатнулось. В 1876­м он вернулся в Берлин и через несколько месяцев после возвращения умер. В завещании известный московский кондитер выразил желание похоронить его в Москве. Воля была исполнена, урна с прахом покоится на Введенском кладбище. Уход за могилами Эйнема и его жены с надгробьями из черного гранита осущест­вляет компания, выкупившая фабрику «Красный октябрь».

Под руководством Гейса производство расширилось, технически модер­низировалось, перебралось на Золотой остров, омываемый Москвой­рекой и Водоканалом. Вода нужна была производству для улучшения технологических процессов и работы паровых двигателей. Реку также использовали в качестве магистрали для подвоза сырья и вывоза продукции, ну и для слива отходов...

В 1885 и 1900 годах фабрика получила золотые медали на международ­ ных выставках в Антверпене и в Париже, а также право изображать на своей продукции государственный герб. Но надо сказать, что до этого, при Эйнеме, фабрика уже получила официальное признание в виде бронзовых медалей на промышленных выставках, одна из которых была заработана на Всероссий­ской сельскохозяйственной выставке в Одессе и до 1900 года изображалась на бланках фирмы. К 1895 году ком­пания имела несколько фирменных магазинов в Москве: на Петровке в доме Рудакова, на Театральной площади, на Маросейке в доме Еремеевых, в Лубянско­-Ильинских торговых рядах — будущем ГУМе, и т.д. Фабрики находились в Мо­скве, Симферополе и Риге. Про­дукция производилась на экспорт в Персию, Китай и на Ближний Восток. В 1913 году фирма удосто­илась звания поставщика Двора Его Императорского Величества. На фабрике работало почти 3000 рабочих. Здесь была самая высокая зарплата в кондитерской промышленности Москвы — 20 рублей, которая при добросовестном отношении рабочего к делу ежегодно повышалась на два рубля. Гейс первым ввел пенсионные выплаты, которые равнялись полной ежемесячной зарплате, но только тем, кто проработал на фабрике беспрерывно 25 лет. Таких пенсионеров в 1915 году насчитывался 51 человек. На территории Золотого острова возвели общежитие, столовую, швейную мастерскую, библиотеку, помещения под занятия драмкружка и хора.

Производственная застройка комплекса формировалась с 1889 по 1914 годы. Помещение для склада товара по проекту Ф. А. Роде (Бер­сеневская набережная, д. 6, стр. 1, 2) построено в стиле московского романтизма — с использованием двухцветного кирпича.

На углу стоит здание экспедиции (Берсеневская набережная, д. 8, стр. 1), а рядом по набережной — производственный корпус авторства корифея кир­ пичного модерна Александра Калмыкова (Берсеневская набережная, д. 6, стр. 3), где сохранился кабинет Юлия Юльевича Гейса, который стал директором­ распорядителем на производстве после смерти отца в 1907 году.

Кабинет находится за дубовой дверью на тяжелых петлях с увесистым чугунным доводчиком. Внутри — де­ревянная обивка зоны «аквариума», где сидели экономисты и менеджеры по продажам, а напротив — несколько комнат хозяина фабрики: там до сих пор сохранился камин, некоторая ду­ бовая мебель тех лет фирмы Hammond, а главное — бронированная сейфовая комната. Напротив зоны администра­ ции у черного хода под сводом стоял двухметровый сейф, обитый красным деревом. Сейчас он также на месте и смотрит из­за угла на без конца ме­ няющихся арендаторов.