Актер Роман Маякин: мнение, что человек не меняется, считаю одним из самых глупых

С премьеры «Триггера» прошло почти пять лет. Сериал разросся до трех сезонов и одного полного метра, у «Триггера» много наград и поклонников. Ожидали такого успеха?

Нет, конечно. Любое кинопроизводство — это авантюра. Никогда не угадаешь, хорошо получится или плохо. Честно скажу, когда «Триггер» только начинался, я не придавал ему огромного значения. Просто очередная работа. Но тогда же я сам начал интересоваться психологией, потому что это только набирало обороты и еще не настолько ушло в массы. Хотелось разобраться в собственной жизни, поэтому я решил заниматься с терапевтом. Параллельно с этим, я начал сниматься в «Триггере». Такое совпадение. 

В первую очередь меня заинтересовали люди, которые работали над проектом. Многие из группы имели прямое отношение к психологии. Например,  шоураннер проекта Саша Ремизова хорошо разбиралась в этой теме. С ней мы, кстати, вместе работали еще в сериале «Порт». А соавтором на первом сезоне был практикующий психолог Сергей Насибян (прототип главного героя в «Триггере». — Прим. «Сноб»). Было интересно пообщаться с такими профессионалом, узнать о различных психологических кейсах и опробовать это в кино.

Понятно, что кино и реальная психотерапия — это разные вещи. Мне кажется, профессионалы не очень серьезно оценивают «Триггер». Все-таки в сериале исцеление происходит молниеносно. Из своего опыта скажу, что психология — это достаточно долгий, тяжелый, местами нудный процесс, который никогда ничего за секунды не решает. И я хочу это адресовать тем поклонникам сериала, которые ждут какой-то чудесной целительной таблетки или такого же человека, как Стрелецкий. Что кто-то придет, скажет, что ваши проблемы из детства, и все решится в ту же минуту. Нет, это большая ответственность за свою жизнь. Это долгий процесс поиска инструментов и способов сделать так, чтобы жизнь приносила удовольствие и счастье.

Понятно, что не стоит подобные сериалы принимать за истину в последней инстанции. Но все же здорово, что такие проекты привлекают внимание в том числе к ментальному здоровью. Еще пять лет назад люди о подобном предпочитали не распространяться.

Потому что боишься услышать, что ты сумасшедший. Но круто, что мы сейчас пришли к более здоровому восприятию подобных проблем. Мне кажется, что психология только начинает свою активную жизнь. Она приобретает массовую потребность, потому что наш мир стал очень быстрым, насыщенным и тревожным. Многие люди просто не выдерживают, потому что не каждый может фильтровать, что важно, а что лучше пропустить мимо себя. Для этого надо хорошо разбираться в условной панели управления своей жизнью. Психология в этом как раз помогает.

Но меня расстраивает, что психология порой обретает непрофессиональные формы по вине людей, которые вообще не должны в это лезть. В психотерапии есть коварный момент, когда спустя полгода после успешных занятий кажется, что ты все понял не только относительно себя, но и всего человечества в целом. И конечно, тебе этим знанием хочется поделиться, всех научить. Как правило, все это потом терпит крах, а человек совсем разваливается. Но из этого состояния он составляет нового себя, который более счастлив, более толерантен к чему-то и, наверное, более приспособлен для нынешнего времени. Заниматься психологией важно, но важно помнить, что сейчас каждая вторая подружка мнит себя психологом или энергетическим коучем. Не стоит попадать в такие ловушки.

А к такому, как Артем Стрелецкий, пошли бы на прием?

К какому такому? К такому красивому, как Артем Стрелецкий? (смеется)

Я скорее про специалиста с его методикой.

Если бы моя жизнь была похожа на кино, я бы обязательно попал к Артему Стрелецкому на прием. Но в жизни такого специалиста не существует, это персонаж, созданный для кино. В реальности он бы сейчас сидел в тюрьме либо загубил бы много жизней. Но я считаю, что случайных людей не бывает в жизни. Даже если ты натыкаешься на какого-то непрофессионального дурака. И это я сейчас не про Артема Стрелецкого. Некомпетентные психотерапевты — это тоже часть терапии. Главное, вовремя обнаружить, выйти из нее и двигаться дальше. Наверное, иногда правда нужен такой человек, как Стрелецкий, который даст по заднице хорошенько и экстремально. Кому-то такой метод может идеально подойти, а кому-то может окончательно сломать психику, и ничем хорошим это не закончится.

А ваш герой Денис в «Триггере» с таким человеком уже три сезона дружит. Каким мы увидим его в продолжении?

В психологии есть такое понятие, как треугольник Карпмана. Это модель взаимоотношений между людьми в ипостасях спасателя, жертвы и преследователя. Дениса с Артемом где-то там можно найти. Как правило, Денис — это тот, кто спасает Стрелецкого. Тот в свою очередь жертва. Пока ты находишься в этом треугольнике, гармонии, счастья и спокойствия не жди. Про это можно снять неплохое кино, что мы, собственно, и делаем. Хотелось бы, чтобы наши персонажи взрослели, чтобы они из этих схем и треугольников выходили. Мне кажется, у нас это потихоньку получается. Новый сезон именно про взросление моего героя. Я не говорю, что Денис и Артем расходятся, но они взрослеют, что-то начинает меняться, они начинают больше себя понимать.

А вы сами в себе за эти пять лет какие-то изменения почувствовали? Какие-то инсайды для себя на «Триггере» открыли?

Не думаю, что все это связано с «Триггером», это скорее «Триггер» больше связан с моей жизнью. Кстати, фразу про то, что человек не меняется, считаю одной из самых глупых. Важно только, чтобы все неизбежные изменения шли не в сторону деградации, а в сторону развития. Про себя же я могу сказать, что иду в правильную сторону, как мне кажется. Сейчас я себе в чем-то нравлюсь больше, чем пять лет назад. Чувствую, что жить становится легче, проще и интереснее.

И на этом моменте обычно спрашивают, что хорошего за эти пять лет с вами произошло?

На самом деле очень много. Начиная с того, что дети взрослеют, заканчивая тем, что в работе становится больше профессионализма, появляется больше интересных ролей. Появилось больше хороших людей, любовь стала крепче. Но испытаний и разочарований тоже было немало.

Вас оказалось не так просто выцепить для интервью между съемками. Над чем сейчас работаете?

Я сейчас на съемках в Анапе. Это будет сериал из восьми эпизодов про виноделов. Но я не совсем винодела играю. Наоборот, мой герой — это человек, который от всего этого очень далек, товарищ из Челябинска, которому волею судеб достается винодельня в наследство.

Будете для своей роли учиться делать вино?

Скорее буду учиться его продавать.

На фестивале «Новый сезон» прозвучала мысль, что сериалов у нас сейчас слишком много. Иногда даже больше, чем нужно. Больше ли стало возможностей для актеров? Может, денег больше стали предлагать?

То, что киноиндустрия стала очень активной, — это факт. Стало больше платформ, для которых делают кино, на которых смотрят кино. Но артистам, напротив, стало сложнее. Раньше ты появился на Первом канале — и все, этого было достаточно, чтобы назвать себя звездой, расслабиться. Теперь этого мало. Сегодня зритель понимает, что он хочет смотреть, а что не хочет. Не понравился сериал? Выключил, нашел что-то подходящее на другой платформе. Люди стали смотреть кино активнее. Раньше мы его смотрели, грубо говоря, с 19:00 до 22:00. Сейчас кино и сериалы смотрят везде: в машине, пока стоят в пробке, в метро и так далее. И все это требует качества. И я вижу, что качество наших фильмов становится лучше. Зимой ходил на «Мастера и Маргариту» в кинотеатре, где обратил внимание на трейлеры других наших фильмов. У меня было ощущение, что это крутят трейлеры голливудских блокбастеров. Мне кажется, что наш кинематограф сейчас войдет в свою золотую эпоху. У нас есть необходимость в хорошем добром кино. Мы сейчас снимаем проект про виноделов, и я понимаю, что это то, что людям нужно будет посмотреть. Нечто хорошее, светлое, что на часок унесет их в другую реальность.

Один из ваших прошлых проектов — комедийный сериал «Сергий против нечисти». У вас там довольно необычный образ. Насколько широко вы готовы шагать в смене образа ради роли?

Думаю, что достаточно широко. Сейчас я, например, лысый. Вообще иначе выгляжу. Мне в целом все эти изменения необходимы, иначе скучно. Просто какие-то образы у меня уже лежат в кармане. Я понимаю, что обеспеченного мужчину, который изменяет возлюбленной, я уже легко сыграю. Поэтому я стремлюсь пробовать что-то новое.

Роман, вы же еще в театре играете, в антрепризных постановках.

Все уже. Эта лавочка закрыта (смеется). Отыграл я свои антрепризы.

Почему?

К сожалению, я стал замечать, что антреприза — если антрепренеры это увидят, пусть примут к сведению — начала превращаться в дешевый ширпотреб. Берут известных артистов, на которых зритель приходит смотреть как на человека из телевизора, и все. Ощущение, что никто больше не заморачивается над постановкой, пьесой или режиссурой. Артистам за это платят, их понять можно, это их хлеб. Но смотреть на это, как правило, очень грустно. Когда моя медийность выросла, появилось больше предложений по спектаклям. Но я отказывался от 80% того, что предлагали.

У меня было два неплохих антрепризных спектакля, один из них «Близость» с Татьяной Арнтгольц по мотивам произведений Гарольда Пинтера. Это действительно было интересно. Но все рано или поздно заканчивается, поэтому с этого года я его не играю. У меня остался только спектакль «Остановка» в театре «Практика». Это очень камерная постановка, на которую сложно купить билеты. Мне в нем очень нравится ощущение энергообмена со зрителем, я от этого буквально кайфую. Большие антрепризные спектакли пока на паузе.

Вы же в Театре Моссовета раньше служили. Нет желания вернуться в труппу?

Абсолютно нет (смеется). Тот театр, в котором я работал, и тот театр, о котором нам рассказывали в институте, — это абсолютно разные вещи. Мне очень хочется работать в театре, но в том театре, о котором рассказывали мои педагоги Алла Борисовна Покровская, Роман Ефимович Козак и Дмитрий Владимирович Брусникин. У меня же не очень хорошие впечатления остались о театре. Это система, которая не учитывает артиста и в целом много кого ломает. А еще все эти заведующие труппой, директора и так далее. Как правило, это уже люди в возрасте, которые не хотят двигаться с места. И ты в такие моменты думаешь: ты где служишь? В театре или где?

В других театрах себя тоже не видите?

Поскольку я в других не работал, не могу о них говорить. Будучи студентом, я чуть-чуть поработал в МХТ им. Чехова и Театре им. Пушкина. Это были совсем небольшие роли, но благодаря им я хотя бы немного в этой атмосфере побывал. Сам я работаю в театре «Практика», это небольшой новый современный театр, который всегда был не совсем классическим. Но сюда я прихожу раз в месяц, встречаюсь с однокурсниками и друзьями, общаюсь, с удовольствием отыгрываю спектакль и ухожу. И это дает мне одно ощущение. На 100% другое ощущение было бы, если бы я в нем работал постоянно, был от него зависим. Уверен, что отношение ко мне в театре было бы другим, которое бы меня, скорее всего, не устраивало. Поэтому я не рвусь в классический репертуарный театр.

Хочется попасть в МХТ, потому что я закончил Школу-студию МХАТ. Хочется сыграть там главную роль, потому что это незакрытый гештальт из подростковых времен. Когда я поступил в институт, мечтал, что когда-нибудь выйду на эту сцену. И так случится однажды. Но хочется, чтобы в театральной среде поменялись взаимоотношения артиста с режиссерами, с постановочными цехами, с репертуарной частью. Чтобы это все было построено немного иначе, чем сейчас.

После предыдущих проектов ваша медийность выросла. Не все ваши коллеги справляются с таким грузом успешно. Вы себя как ощущаете?

Легче! Но с большей востребованностью приходит и больше ответственности, важно себя в этом не потерять. Некоторые артисты понимают, что пришел их звездный час, и дальше идут поклонницы, клубы и прочие увеселительные заведения, а утром на смену. Люди не железные, происходят какие-то неприятные истории, которые потом расползаются по соцсетям.

Я сразу понял, что развалиться во всем этом очень просто, поэтому решил настраиваться на другое. Сейчас я очень ответственно подхожу к тому, как провожу свободное время, очень ответственно подхожу к своему сну и питанию. У меня нет никаких зависимостей, ни сигарет, ни алкоголя, ничего. В противном случае ты просто окажешься участником очередных скандальных сводок. То в ресторане кого-нибудь укусишь, то еще что.

Один из артистов недавно назвал актерскую профессию «абсолютной психотерапией». Насколько эта психотерапия для самих артистов безопасна?

В каждую профессию идут люди определенных психотипов. Как правило, в актерскую профессию идут очень инфантильные, психически неустойчивые люди, которые просто легко разносятся и в плюс, и в минус. Благодаря этому у них и получается так хорошо примерять на себя разные маски. Есть психологические игры — расстановки. Когда между людьми раскладываются различные истории, а они сами исполняют разные роли — мамы, папы и так далее. За счет того, что человек выстраивает визуально какие-то психологические связи, это помогает ему сформировать в своей голове определенную картину. На съемочной площадке это происходит уже в реальности.

В последнем «Триггере» в одной из сцен мой герой разговаривает через Стрелецкого со своей дочерью. Так совпало, что я сам тогда испытал бурю эмоций, было дико волнительно и эмоционально, что-то во мне перещелкнуло в тот день. Но в целом артист — это достаточно непростая в плане психики и ментальной восприимчивости профессия. Иногда разматывает просто от огромного количества внимания. Все это либо формирует очень сильную подвижную психику, либо разрушает ее.

Беседовала Юлия Александрова