Ольга Нижельская: Слушать рок после классики — это как поесть жареной картошки после японского ресторана

Вы работаете редактором в издательстве «Альпина.Проза». И недавно в этом издательстве вышел ваш дебютный роман «Пианисты». Наверное, это необычный опыт, когда человек, редактирующий чужие тексты, чувствует потребность написать свой. Насколько этот переход оказался для вас сложным?  

Наверное, сразу надо уточнить: я редактор издательства «Альпина нон-фикшн» (АНФ). «Альпина.Проза» ответвилась в свое время от АНФ. Но в каких-то процессах мы выступаем единым фронтом. Сложность была в одном: я долго мучилась сомнениями, отправлять ли вообще текст романа в родственное издательство. В какой-то момент решила, что мне необходим для этого псевдоним и формат отправки «инкогнито» или же вообще некая мистификация, например, выпустить под мужским именем и т. д. Но в конце концов поняла, что могу таким образом поставить коллег в неловкое положение.

После нескольких месяцев терзаний отважилась отправить под своим именем и пообещала не участвовать в редсовете, если вообще до этого дойдет (большая часть присылаемых прозаических текстов отсеивается еще до редсовета). Честно говоря, я не слишком рассчитывала на успех, поскольку отбор идет всегда по-честному и довольно жестко. Бывает, что мы отказываем и знакомым людям, и уже сложившимся авторам, если текст, например, не вписывается в формат. То, что мой текст взяли, для меня чудо. Но на «другую сторону» я не перешла. Я по-прежнему редактирую переводные научно-популярные книги. Накопившаяся усталость от чужих текстов — как раз относительно частое явление для переводчиков и редакторов, просто обычно по этой причине начинают писать книжки не так поздно, как я. А что касается реакции коллег, для меня это было довольно неожиданно: я услышала очень много лестных слов и в адрес романа, и в свой.

Обычно писатель, который пишет первую книгу, ориентируется на какие-то образцы в мировой литературе. Кто сильнее всего на вас повлиял, на кого больше всего похож роман «Пианисты»?

Когда я только приступала к этой работе, хотелось, чтобы мой первый роман был похож на «Амстердам» Иэна Макьюэна. Думала сделать текст таким же компактным, точным, в меру интригующим, «музыкальным», но без сантиментов. Однако книга писалась долго, и за это время текст буквально вырывался за установленные рамки, и это происходило не раз. Поэтому одно влияние сменялось другим, вернее, книжные любови и стремления быть на кого-то похожей наслаивались друг на друга. Но в результате в книгу оказались «вшиты» и «Обещание на рассвете» Ромена Гари, и «Из Африки» Карен Бликсен, и «Вечер у Клэр» Гайто Газданова, и даже набоковский «Дар».

«Пианисты» — история дружбы-соперничества двух талантливых музыкантов, и книгу вы посвятили отцу, который когда-то привел вас, четырехлетнюю, в музыкальную школу. А почему не стали делать карьеру в музыке?

Здесь нет одной причины. Так сложилось. Наверное, понимала, что для карьеры пианиста нужна особая одаренность. И хотя музыкальную школу я закончила с отличием и все давалось легко, почему-то решила, что буду играть для себя. К тому же прибавлялся и фактор того же папы: он был категорически против, чтобы его ребенок, идущий в общеобразовательной школе на медаль, уходил после восьмого класса в училище и получал — о ужас! — среднее профессиональное образование. Нет, только медаль и только МГУ. Некоторые педагоги из музыкалки были разочарованы.

Я сам не играю ни на одном музыкальном инструменте, но музыку люблю. И наиболее интересными страницами «Пианистов» для меня стали те, где рассказывается о невидимой стороне музыкального мира: закулисье конкурсов, концертов, филармоний, учебных классов. Сразу видно, что автор хорошо знает эту среду. А если бы этого не было в вашей жизни, решились бы написать роман о музыкантах?

Здесь мне надо признаться, что все это закулисье я больше знаю не как участник процессов, а как слушатель, как человек из публики, которому интересны интервью, подсмотренные публикации музыкантов в соцсетях, подслушанные там же обсуждения. Мои «Пианисты» — это выплеск на бумагу суммарного опыта посещения множества концертов, записей, общения с интересными людьми из мира музыки и не только. Если бы этого не было в жизни, не было бы и романа.

А какую музыку вы слушаете сейчас? В «Пианистах» упоминаются многие классические произведения, не сложно ли вашим героям (и вам тоже) жить в окружении массовой музыки?

Сейчас не слушаю ничего, поскольку много срочной работы в издательстве. Но когда выдается свободная минутка, слушаю разную музыку — под настроение. Да, много классики, пианисты превалируют, а с ними Бах, Шуберт, Моцарт, Бетховен, Чайковский, Рахманинов и так далее. Но много и другой любимой музыки: часто припадаю к французскому шансону, тому, настоящему, винтажному (обидно, что шансоном у нас принято называть нечто другое), португальскому фаду, наполетане. Люблю Стинга, Рода Стюарта. На этом поле мне уже помогает мой муж, закончивший музыкальную школу по классу классической гитары и воспитанный на The Beatles, The Rolling Stones и других образцах английского рока. Поэтому мы плавно переходим ко второй части вопроса: если массовая, или популярная, музыка хорошего качества, она не раздражает, а только дополняет палитру к определенному настроению. Это как после изысканного японского ресторана хочется иногда жареной картошки. Но то, что у людей даже с минимальным музыкальным образованием внутри встроен фильтр, — это факт. И в романе я хотела это показать — особую аудиальную чувствительность героев. Насколько удалось, не знаю. 

Для меня очень важными в романе показались мысли о том, что человек, который с детства окружен музыкой, начинает совсем иначе смотреть на мир, меняется его восприятие окружающего. Многие писатели, создавая произведения о музыкантах, пытались передать это необычное (или трагическое) несовпадение музыканта и мира. Герои «Пианистов» успешны, но не сказать чтобы счастливы. Это типичное явление?

С музыкантами в этом смысле сложно. Каждый счастлив по-своему, насколько я знаю и представляю. Пианисты, играющие в высшей лиге, — это люди, к которым можно уже применить слово «служение», как бы пафосно для кого-то это ни звучало. Они давно не принадлежат себе: время расписано на месяцы и годы вперед. Счастливы ли они? С точки зрения обывателя, наверное, нет. Но что есть счастье? Я знаю многих музыкантов, которые не стали мировыми мегазвездами, но их выступления на локальных площадках уникальны, это работа тончайшей выделки, публика приходит «своя», чуткая и понимающая. И в зале устанавливается атмосфера взаимного счастья. Так что про типичность явления я говорить бы не стала. Лучше ловить оттенки разного и всякого, как в прослушивании музыки.

Обычно в конце беседы прошу назвать три книги, которые собеседник рекомендовал бы прочесть читателям «Сноба». Но в данном случае попрошу вас назвать три книги из вышедших в издательстве «Альпина.Проза», где вы работаете.

Мои три фаворита на сегодняшний день — это Гюнтер Грасс «Жестяной барабан», Эдуард Лимонов «Это я — Эдичка» и Олег Постнов «Страх».

Беседовал Владислав Толстов