Другого мира у нас нет. Как научить детей справляться с трудными ситуациями

Уважаемые читатели, спасибо за ваши письма, их пришло довольно много, и они интересные. Их я полностью опубликовала в нашей традиционной рубрике «Люди пишут письма».

В ваших письмах, как я и ожидала, вы даете нашим героям советы по всему спектру, но зачастую они прямо противоположные друг другу. И это то, что я все время прошу всех наших читателей отслеживать и учитывать: наш блог — интересная модель. На его примере мы можем очень четко наблюдать, что все люди разные, и при совершенно одинаковых вводных люди могут отреагировать на одну и ту же ситуацию и оценить ее прямо противоположным образом. И это не потому, что кто-то «плохой или хороший», «умный или глупый», «прав или не прав», это — самая соль и основа устройства нашего мира, позволяющая ему быть таким разнообразным и иметь столько причудливых красок.

Абсолютно все ваши мнения, советы и отклики на эту сложную тему лишены неприятного, но, к сожалению, зачастую характерного для нашей блогосферы радикализма. И это в очередной раз подтвердило то, что я и так давно уже знаю: здесь у нас с вами собралась компания думающих и одновременно порядочных людей, строго приверженных правилам цивилизованного ведения дискуссий даже по самым тяжелым вопросам. Что ж, давайте и дальше держаться вместе.

А теперь попробуем немного обобщить вами сказанное (достаточно обоснованно считая это моделью позиции современного общества по затронутому вопросу). Конечно, и я тоже не стану разыгрывать «постороннего» и по ходу обсуждения буду добавлять свое личное мнение.

Ваши мнения, конечно, очень разнятся в зависимости от того, с какой стороны смотрит человек, родитель или педагог: со стороны «жертвы», Амели, или со стороны «особенного ребенка», в чем бы его особенности ни заключались. Очень много подробных, здравых, алгоритмичных и, скорее всего, даже работающих советов для Амели по «приручению» Кости. Все они в основе явно или неявно повторяют совет учительницы «надо быть добрее», то есть чувства мальчика принять и как-то с ними рационально или даже себе и ему на пользу обойтись. Но тут у меня вместе с другими читателями сразу возникает вопрос: а это действительно надо, Амели должна? Вот это вот все: принимать вот такие чувства, вырабатывать план, манипулировать? А потом, когда Амели станет старше, в сходных обстоятельствах ей тоже надо так поступать? А если совсем не хочется?

Жестко, но справедливо пишет Анна:

«Представьте, что вы пришли в офис работать и рядом с вами сидит коллега, который чавкает, дурно пахнет, роняет слюни на вас, преследует вас, подкарауливает около туалета, и при этом от вас требуется сосредоточенная работа и высокий результат. И нет никакой альтернативы. Почему-то к себе взрослые эту ситуацию редко примеряют»*.

И это мы еще не учли сексуализированную составляющую. В письмах проскальзывало мнение, что «Костя еще маленький, с диагнозом и не понимает» или «его старшие мальчишки научили». Возможно. Десятилетняя Амели должна в своем «принятии» и это как-то учитывать?

То есть здесь у нас с вами встает вопрос: как далеко простираются границы этого «принятия» чужих чувств и особенностей? Что мы должны требовать по этому поводу от наших детей и от окружающего их пространства? Мне кажется, что реплика Анны сразу намекает и на возможный (и вполне хрестоматийный) ответ: «Нельзя требовать от детей того, чего вы не потребовали бы от себя самого».

Есть, конечно, у нас и «активная позиция». Нельзя Амели и ее маме с таким мириться. Нельзя терпеть, нужно бороться. Некоторые читатели предлагают писать письма, жалобы, обращения, записывать все на диктофон и на камеру, даже «собирать материалы для суда». Здесь хотелось бы отметить, что собирать все эти «материалы» должна опять же десятилетняя девочка, ведь Костя общается с ней только в школьное время. Впрочем, есть у нас и совет задействовать активных подружек. Только вообразите себе эту картину: у дверей женского школьного туалета бойкие девочки 10–11 лет под взглядами сочувствующих старшеклассников снимают на телефоны «приключенческий» фильм. Разумеется, все провоцируют Костю (чтобы фильм был поярче). Разумеется, подбадривают Амели (чтобы она ему хоть что-то ответила). Дают советы по композиции. Представили? Чувства тихой, пугливой девочки? Чувства мальчика, вероятнее всего, с какой-то формой ЗПР?

Также наши читатели рекомендуют напомнить учительнице, что именно она отвечает за безопасность Амели в школе, и пригрозить докладной директору. А теперь давайте вспомним, что учительница пожилая, с большим опытом, то есть видала всякое, и одновременно у нее уже несколько лет прекрасные и учебно успешные отношения с мамой Кости. Подумаем: как отразятся эти угрозы на Амели, которая вынужденно проводит в обществе этой учительницы 4–6 часов в день и очень хочет быть «самой прилежной ученицей»?

Есть группа читателей, которая тоже условно «за Костю», но уже не требует понять и принять его чувства. Здесь советуют присмотреться к Амели и ее маме. Нет ли тут манипуляции со стороны девочки и некоторого искажения ситуации или преувеличения обстоятельств со стороны матери? Позиция Амели «я скромная и тихая, чуть что — меня сразу тошнит» — не манипулятивная ли она? И не идет ли прямо из раннего детства, когда девочка манипулировала при помощи еды, а мама с бабушкой «танцевали» вокруг ребенка? Не следует ли добавить определенности в эту чашку весов и повысить сопротивляемость самой Амели? Так ли она «хрупка, тонка, нежна и болезненна», как нам пытаются сообщить?

Эта часть мнений представляется мне весьма здравой. Амели только на первый взгляд слабая и беззащитная, потому что с другой стороны мы знаем ее как бойца, знаем о ее социальной успешности (последовательно в нескольких коллективах), о ее ограничениях в еде, которые она с раннего детства вынужденно, но научилась соблюдать, ее внимательности и старательности при весьма средних интеллектуальных данных, а также о ее способности все делать тщательно и доводить дело до конца (нечастая характеристика у современных детей). И поэтому, мне кажется, ситуацию можно очень хорошо продвинуть в нужном нам направлении под лозунгом «детка, ты на самом деле крутая и можешь намного больше, чем ты сама и другие сейчас думают». Амели честолюбива (хочет быть хорошей, правильной, успешной) — и это можно и нужно использовать. Кому использовать? Матери, школьному или иному психологу, учительнице — всем заинтересованным в разрешении ситуации лицам. То есть не требовать от девочки «примиряться с обстоятельствами» и опять же манипулировать ими, а учить саму Амели им противостоять.

И наконец, у нас есть очень понятная мне (по возрасту и по практическому опыту своего детства) группа читателей, которая пишет буквально следующее:

— Ну помилуйте, другого мира у нас ни для кого нет: ни для особенного Кости, ни для чувствительной Амели. Мы росли, учились, бывали в ситуациях и покруче этой — и как-то сами справлялись. Почему же мы считаем, что современные дети не справятся? Давайте предоставим все естественному отбору. Пусть пока Амели прячется и зовет на помощь подружек. Скорее всего, в пятом классе без поддержки учительницы Костя перестанет справляться с программой и отправится в спецшколу, то есть эта проблема сама собой исчезнет. А что касается шумных и хулиганистых детей, которые есть в каждом классе, то их надо вообще рассматривать как природное явление — как гроза или ветер. Общая сентенция этой группы: все нормально, всегда так было, не нагнетайте. 

Знаете, мне просто ну вот очень хочется к ним присоединиться! Я ведь родом как раз оттуда, где «все росли и вырастали и никто не обращал внимания», и в моем собственном классе был мальчик, который не понимал сути умножения, и мальчик, который не умел читать, и девочка, которая сдавала выпускные экзамены уже беременной, и все они выпустились из школы с аттестатами и потом более-менее нормально устроили свою взрослую жизнь.

Что же мне мешает теперь определенно сказать: «…и вот эта последняя группа, дорогие читатели, на мой взгляд, абсолютно права»? Наверное, то, что сам наш мир за истекшие полвека существенно изменился и «фарш назад не проворачивается». 

Мы вывели «из тени» человеческие чувства, сделали их актуальными, а потом и поместили «на передний план». Наверное, в чем-то, как и бывает почти всегда, перегнули палку, что-то переоценили. Задвинули на задний план какие-то прежде имевшиеся у нас ресурсы. Но действенно исходить мы можем только из того, что имеется у нас на сегодняшний день, а не из того, что имелось у людей в середине XX века или в начале XVIII. Поэтому мое мнение на сегодня:

1. Так как Амели ни по каким признакам не показано домашнее или семейное обучение, ее мама должна, заручившись поддержкой психолога или кого угодно еще, действенно (прямо конкретными упражнениями) и последовательно повышать устойчивость Амели к социальным фрустрациям, обычным в средней школе: шуму, крикам, не всегда адекватному поведению одноклассников. Это у нас прямой бихевиоризм: научение, десенсибилизация, поведенческая терапия.
2. Никто не может заставить и даже предложить Амели «подружиться с Костей», если она этого не хочет.
   
3. Костю, конечно, также неплохо бы дополнительно обучить некоторым социальным навыкам, но это совершенно не задача семьи Амели, к ним это никакого отношения не имеет.
   
4. Учительницу и школу в целом надо сразу, в письменном и предельно вежливом виде поставить в известность, что проблема существует, и выразить твердую уверенность, что школой будет сделано абсолютно все возможное для ее решения.
   
5. Учитывая особенности и дарования Амели, я бы поискала для нее тихий, аккуратный кружок типа «умелые руки», где она, несомненно, была бы успешной, всегда чувствовала себя «на пять с плюсом» и который служил бы ей периодической «тихой гаванью в бурном мире».

* Приводится в отредактированном виде.