Руди Молачек: Я люблю хаос и шум, я вижу в них красоту
В прошлом вы занимались фотоискусством. Как вы пришли к живописи и абстракции?
Как фотограф я был скорее кем-то, кто создает рекламу, пропагандирует моду — такая коммерческая, глянцевая история. В этой деятельности я довольно-таки преуспел. Но все мои друзья были художниками. Так или иначе я оказывался именно в их мире, а не в мире fashion-рекламы. Например, когда я стал преподавать в Университете прикладных искусств в Вене с 1980-х по 1990-е, или когда переехал в Нью-Йорк и стал работать с Энди (*Уорхолом — Прим. ред.). Я постоянно тусовался в мастерских и студиях своих приятелей.
Когда я начал коллекционировать картины, я начал рисовать и свои. Просто решил попробовать. Фотографией я был уже пресыщен, а глядя на друзей, я подумал, что рискнуть не так уж и сложно или страшно. Академического художественного образования у меня не было, но зато были вкус и насмотренность, свое чувство прекрасного. Я работал в мастерских у друзей-художников, входивших в движение «КоБрА», они подсказывали мне, что делать. Думаю, этого достаточно, чтобы начать. Так или иначе, я пришел к абстракции. Она характеризует меня и как автора, и как личность лучше всего.
Почему именно абстракция?
Она исходит как будто бы из самого ядра моей личности. Это эмоция в чистом виде, в чистом цвете. А у человека их много, и источник неиссякаем. В принципе, живопись — это что-то, что ты несешь изнутри во внешний мир, в отличие от фотографии. Я очень люблю хаос и шум, но вместе с тем я всегда ищу красоту. Нет ничего идеального, хотя вокруг идеально абсолютно все — все вокруг ровно такое, каким оно должно быть, и в своей естественности, где-то неправильности, оно прекрасно. Моя мастерская тоже далека от стандартов чистоты.
Получается, эмоции — ваш основной инструмент для работы и жизни?
Я все делаю на поводу у своих эмоций. Это как погружение. Ты входишь в ритм — щелк! — и тебя не остановить, рисуешь, работаешь. А бывает, когда я несколько дней ничего не делаю. Или недель. И это тоже происходит из-за эмоций, над которыми я не властен. Я просто следую им, не ругаю себя за них. В общем, прислушиваюсь к себе. Специально я себя не заставляю. Если у меня эмоциональный кризис, то я возвращаюсь в студию, я двигаюсь дальше, фиксирую этот эмоциональный застой так же, как фиксировал бы расцвет. За вдохновением иду прогуливаться по мегаполису — не могу сидеть в тишине, поэтому часто выхожу за пределы студии во время работы, на «перекур». Еще я много слушаю музыку в работе.
У эмоций в ваших работах есть свои собственные, постоянные цвета? Например, грусть — голубая, любовь — розовая, меланхолия — желтая.
Нет, я не присваиваю чувствам постоянные оттенки. Сложно сказать, какого цвета чувство, пусть, как ни парадоксально, я исследую это в своих работах. Эмоция на то и эмоция, что она всегда разная — в этом и смысл. Сегодня я испытываю любовь совсем нежную, в пастельных тонах. Завтра к ней прибавится страсть или печаль, и это будет уже совсем новая палитра. А может быть и новый цвет, который получится за счет смешения красок, которые я выберу по настроению.
В экспозицию вошли ваши работы, созданные в 2010-е — 2020-е годы. Почему именно этот отрезок времени?
С появления идеи сделать выставку и до ее открытия прошло всего пару месяцев. Решение было принято очень быстро, и это одна из причин, по которым произведения, представленные в экспозиции, эти, а не другие. Я бы не успел сделать новые, так что специально для SISTEMA Gallery я ничего не писал, только выбрал из того, что есть. Но я был заинтересован показать блок работ, которые создал в последние 10–12 лет.
Вместе с тем, я бы не сказал, что это ретроспектива. Это слишком громкое слово. И отследить мой художественный путь, наверное, по этой выставке тоже не получится — я не ставил это своей целью, когда отбирал работы. Я лишь хотел донести до зрителя ощущение цвета, его энергетику. Думаю, это в некотором смысле путешествие по тем чувствам, которые испытываю и я, и другие люди.
