Ольга Птицева: Вот и настал этот день, когда меня спросили о квадроберах

Роман «Край чудес» как-то связан с вашим личным опытом? Вы интересовались заброшками не как писательница, а для собственного интереса?

Меня всегда привлекали лиминальные пространства — места, потерявшие свою функциональность, опустевшие, сюрреалистичные, пограничные. В них человек встречается со своими страхами и теневыми сторонами. Заброшки — именно такие территории, доступные в черте города. Не могу назвать себя частой посетительницей подобных точек притяжения, но, оказавшись рядом с ними, я чувствую одновременно и печаль с беспокойством, и любопытство с предвкушением. Кажется, этот клубок ощущений ближе всего подходит к моему пониманию слова «вдохновение».

Нельзя не заметить сходство «Края чудес» с сериалами вроде «Топи» и «Территория», когда группа молодых людей отправляется куда-то, где их ожидает встреча с разной мистической и хтонической нежитью. Что повлияло на вас, когда писали «Край чудес»? Есть ли авторы, чье творчество вас увлекает сильнее всего?

Сюжетный троп, где компания молодых друзей оказывается на территории страшного, — классический для самых разных историй в жанре мистики. Мне кажется, это отличный нарратив для создания как внешнего напряжения (замкнутость пространства, невозможность вернуться в привычный мир, потусторонняя активность и существа, которые ее совершают), так и противоречий внутри героев (встреча с тенью, страх, злость, экзистенциальные переживания). Именно это вдохновляло меня больше прочего: возможность порассуждать, как слом реальности обнажает темные стороны личности человека. В качестве референсов я использовала романы Стивена Кинга и Дарьи Бобылевой, а еще классический мокьюментари-ужастик «Искатели могил», подкаст про страшное и таинственное «Жуть» и нарративную игру «Дожить до рассвета».

В «Краю чудес» интересно использованы различные городские мифы, связанные в том числе с Ховринской заброшенной больницей (ХЗБ), где происходит действие романа. Это реальные мифы или вам пришлось придумать для романа самостоятельную мифологию?

Изучение мифологии места было главной частью подготовки к работе над романом. Вокруг ХЗБ выстроился настоящий пласт городских быличек и легенд — от сатанинского культа до негаснущих печей крематория. Мне оставалось собрать разрозненные, странные, местами абсурдные страшилки и превратить их в единую мифическую систему. Так появилась тень сторожа, главенствующая над остальными ховринскими жителями. Наверное, единственное, что пришлось перерабатывать радикально, — культ самоубийства, выросший на развалинах заброшки. В романе он стал антагонистической силой, с которой героям придется столкнуться и выстоять.

Вас чаще всего упоминают как автора книг, адресованных подросткам, поэтому позволю себе задать вопрос о квадроберах, о которых сейчас столько говорят. Вам интересны эти персонажи как писателю? Хотели бы написать о них роман?

Вот и настал этот день, когда меня спросили о квадроберах! Что ж, я ничего не знала про это увлечение до момента, пока о нем не стали так активно говорить в инфопространстве. Честно? Мне кажется, что у нас в обществе есть куда более глубокие проблемы, чем дети в звериных масках. Если бы каждый, кто высказался на этот счет в медиа, отправил 100 рублей в фонд помощи людям, пережившим сексуализированное насилие в детстве, мир вокруг точно бы стал лучше. Но если однажды у меня появится желание написать историю о жизни в 2024 году, то этот сбой общественного фокуса я обязательно включу в сюжет.

А насколько вообще сложно писать для современных подростков?

Думаю, нет большой разницы, для кого ты пишешь: если ты стараешься делать это хорошо и честно, то просто не будет. Моя аудитория — молодые взрослые, они открыты миру, они внимательные и любопытные, они уязвимые, но честные в своих взглядах и ценностях. Поэтому текст для них должен быть максимально искренним, любую фальшь они обязательно почувствуют. И никакого морализаторства — ни в коем случае! Если мне однажды захочется объяснить своим читателям, как правильно жить, это будет знак, что пора заканчивать писательскую карьеру.

Вы много читали в детстве? Есть ли у вас guilty pleasures среди любимых книг — произведения, в любви к которым не нравится признаваться?

Я была достаточно одиноким ребенком, так что временами книги были моими главными друзьями. Сейчас у меня есть близкие люди, но чтение продолжает оставаться любимым занятием, поддерживающим и дающим новые смыслы. Я стараюсь не надевать белое пальто по отношению к литературным пристрастиям, ни своим, ни чужим. Читать — круто! А что именно ты читаешь — дело десятое. Вот мне тяжело дается эссеистика и культурологический нон-фикшн, например. Зато я люблю бодрый и сюжетный young adult, где молодой герой обязательно побеждает несправедливую систему. А когда мне становится грустно, я перечитываю цикл историй про сэра Макса или Эраста Фандорина.

Вам понравился сериал по вашему роману «Там, где цветет полынь»? Планируются ли еще экранизации других ваших романов?

Экранизация была абсолютно неожиданным опытом. Как сам факт, так и получившийся результат. Все-таки сериал был снят по мотивам моей книги, почти все сюжетные линии изменились, осталась идея и общая канва. Я долго потом крутила в голове впечатления — с чем-то оказалась согласна, что-то вызвало вопросы. А через полгода после выпуска сериал оказался в подборке медиацентра «Аэрофлота». И вот я лечу на презентацию, иду по проходу самолета и вижу, что другие пассажиры смотрят сериал по моей книжке! Ощущения были невероятные, конечно. Сейчас мы рассматриваем предложения по экранизации «Края чудес», но пока ничего конкретного. Так что, если вы работаете в киноиндустрии и мечтаете снять суперкрутой сериал про заброшку, мы вас ждем!

По традиции в конце беседы мы просим назвать две-три книги, которые вы порекомендовали бы читателям «Сноба». Это могут быть недавно прочитанные произведения, которые произвели на вас яркое впечатление. Или просто любимые.

Я сейчас стараюсь больше читать своих коллег, так что пусть это будет подборка из трех книг современных писательниц: «Не говори маме» Саши Степановой — про бездомность, ответственность и тру-крайм-подкаст; «Течения» Даши Благовой — про мизогинную дружбу, взросление и большой город; «Аул» Асии Арслановой — про башкирскую мифологию, таинственные убийства и женскую инициацию.

Беседовал Владислав Толстов