Новые реалии — новые правила: ректор РАНХиГС Алексей Комиссаров — о трансформации бизнес-образования

Алексей, что изменилось для РАНХиГС после того, как AACSB, AMBA и EFMD отозвали свои аккредитации из России?

С международными аккредитациями ситуация сложная. С одной стороны, вопрос их получения становится все более политически окрашенным. И если раньше для нас наличие этих аккредитаций было однозначным приоритетом, то сейчас мы к этому относимся спокойно. Но, с другой стороны, и слушатели, и студенты, и партнеры по-прежнему во многом на них ориентируются. Я и сам посоветовал бы человеку, который выбирает себе программу MBA, изучить рейтинги — они базируются в том числе на аккредитациях. Можно по-разному к ним относиться, но они появляются не на пустом месте.

С 2023 года российских бизнес-школ нет в рейтингах Financial Times, но существует российский «народный» рейтинг MBA.SU. И там в 2024 году высокие позиции заняли семь институтов и школ Президентской академии: лидируют ИБДА и Центр международных программ MBA факультета экономических и социальных наук. Этот Центр раньше работал под брендом Kingston/РАНХиГС — по названию флагманской программы МВА, разработанной совместно с Kingston University в Лондоне. Год назад эту программу, к сожалению, пришлось закрыть. Но зато Центр запустил новые программы: Pan-Asian MBA на английском языке и MBA «Трансформация» на русском.

Как получилось, что у РАНХиГС столько бизнес-школ?

Мы самый большой вуз не только России, но и Европы. У нас 4500 образовательных программ и 270 тысяч студентов. Только внутри московского кампуса несколько десятков независимых институтов, центров и так далее.

Президентская академия развивалась экстенсивным путем, постоянно охватывая новые регионы, здания, институции. У нас есть высшее образование, магистратура, аспирантура, бизнес-образование, дополнительное образование для госслужащих. И сейчас моя задача как ректора сфокусироваться на качестве. ИБДА 13 лет подряд удерживает первое место в рейтинге MBA.SU — вот к такому хочется стремиться.

Как изменились цены на ваши бизнес-программы за последние два года?

Принципиально не менялись. Мы закрыли дешевые программы. Сейчас минимальная планка — миллион рублей, причем и для Москвы, и для филиалов в регионах. Важно понимать, что программы MBA и EMBA не могут стоить меньше миллиона рублей. Если цена ниже, значит, качество не то.

Растет ли интерес к бизнес-образованию?

Растет интерес к учебе в принципе. Если говорить о высшем образовании, в приемной кампании текущего года РАНХиГС побила все рекорды по количеству заявок. Мы с большим отрывом стали вузом номер один в стране. Но мы видим повышение интереса и к бизнес-образованию. В том числе и со стороны наших коллег из стран СНГ. Это говорит, с одной стороны, о качестве наших программ, с другой — о том, что российское бизнес-образование — это международный бренд. 

Есть несколько главных причин, по которым люди идут учиться на программы МBA. Понятно, что это новые знания, но также это всегда практический опыт, и сейчас он особенно востребован. Причем если раньше можно было рассказывать кейсы пятилетней или даже десятилетней давности, и это было совершенно нормально, то сейчас, конечно, все хотят самое свежее. На вес золота спикеры, которые могут поделиться реальным практическим опытом.

Марина Геворкян

Кого вы приглашаете?

Трудно перечислить всех наших спикеров. Очень востребованы Алексей Лихачев и Кирилл Комаров из «Росатома», Герман Греф и Александр Ведяхин из «Сбера». Всегда принимают на ура Александра Аузана и Тахира Базарова из МГУ. К нам приходят известные бизнес-тренеры, такие как  Марк Кукушкин, Владимир Соловьев и многие другие.

А кто аудитория ваших программ?

Управленцы высокого уровня крупных предприятий и банков, в том числе с госучастием, занимают долю 30–40%. Соответственно, 60–70% — это средний бизнес и средний уровень крупных компаний.

Имеет ли смысл получать MBA, если нет четкого плана, зачем он нужен?

Не стоит получать MBA, не имея управленческого опыта. У нас есть формальные требования: для поступления на программу MBA требуется не менее пяти-семи лет стажа практической работы в бизнесе. А если опыт есть, то идти можно и нужно и без плана. Кстати, многие так приходят — когда наступает кризис в понимании траектории дальнейшего развития, возможно, кризис среднего возраста. У нас на программах МВА средний возраст — примерно 33 года, а на программах Executive MBA — в районе 43 лет. На мой взгляд, это может помочь открыть для себя новые горизонты.

Как вам кажется, какие вызовы будут стоять перед российскими бизнес-школами в ближайшем будущем?

Главный вызов — это скорость происходящих в стране и в мире изменений и способность бизнес-школ отражать эти изменения в методиках и образовательных программах. Всем интересно, как быть в сегодняшней ситуации. И отвечать на вызовы нужно не только путем привлечения хороших специалистов-практиков, как это делается сейчас. Нужно и сами программы адаптировать, в том числе из-за развития цифры, искусственного интеллекта.

Какие новые партнеры появились или появятся у РАНХиГС в ближайшее время?

Мы активно общаемся с Китаем и точно будем делать совместные программы. Недавно приезжала большая делегация из ОАЭ, тоже есть заинтересованность в сотрудничестве. Есть программы, на которых учатся слушатели из других стран, например очень востребованная программа EMPM — Executive Master of Public Management.

Изначально она создавалась для победителей конкурса «Лидеры России». Но когда на этой программе стало появляться много слушателей из стран СНГ, мы сделали такую же, на которой учатся только иностранцы. Правда, все русскоговорящие. Было уже несколько выпусков. На мой взгляд, это очень успешная и важная для страны программа, потому что ее участники уезжают  не только с новыми знаниями, но с любовью к России, с позитивным настроем.

А победители «Лидеров России» по-прежнему приходят в первую очередь к вам?

Да. Напомню, «Лидеры России» — это примерно 200 тысяч заявок в год, 300 финалистов и 100 победителей. 300 финалистов получают грант в размере миллион рублей на обучение на любой программе. Кто-то идет в «Сколково», кто-то в МГУ, кто-то в Вышку, но мы исторически держимся на первом месте.

Более того, меня радует, что программа, которая фактически специально под «Лидеров» создавалась, сейчас очень успешно продается на рынке. Стоит она как раз миллион рублей, и конкурс — три-четыре человека на место. Мы не берем всех желающих, у кого есть деньги. Это, кстати, один из важнейших показателей хорошей бизнес-программы или бизнес-школы — что нельзя просто заплатить и прийти.

Почему это имеет значение?

Для бизнес-школы критически важен нетворкинг. Люди приходят за общением, поучиться друг у друга, получить связи. И неправильно брать вчерашних магистров или бакалавров, у которых есть лишние деньги и они хотят потратить их на MBA, но нет опыта работы. В хороших бизнес-школах, и у нас в том числе, идут обсуждения, кто как решает ту или иную задачу в своем бизнесе, в своей ситуации. Это всегда очень полезно. Причем обсуждения не заканчиваются с завершением обучения. Выпускники продолжают друг у друга учиться, советоваться, спрашивать: как у тебя с этим?

У каждой программы есть свой клуб выпускников. Я это знаю по себе: в 2001–2003 году я учился на той самой совместной с Kingston University программе MBA. И она, кстати, была очень полезной. Когда я поступил, моему бизнесу было восемь лет, он быстро рос, и я понимал, что у меня провалы по многим направлениям с точки зрения бизнес-образования. И на том этапе программа мне очень помогла.

А чему вы учитесь сейчас?

Я все время учусь. Искренне считаю, что учиться можно и нужно всю жизнь. Мне везет в этом смысле, потому что я имею возможность присутствовать на многих программах, которые мы сами же делаем, и слушать преподавателей.

Давно заметил, что даже одну и ту же лекцию одного и того же преподавателя через год воспринимаю по-другому — из-за того, что у меня в этот момент что-то изменилось, появились другие вызовы. Так же и книги можно и нужно перечитывать не один раз. Например, я три раза читал «Войну и мир», и для меня это три разные книги: одна была в школе, другая в институте, а третья в районе 50 лет.

А если говорить об учебе в других областях, я только что закончил учиться на квалификационную отметку «Полеты по правилам полетов по приборам — самолет». Причем учиться на пилота я пошел всего несколько лет назад. А в прошлом году на 54-летие сам себе сделал подарок: купил саксофон и начал учиться. Ровно год уже играю. Занимаюсь почти каждый день понемножку. Причем делаю это в основном ночью и, чтобы не пугать соседей, купил специальную сурдину, в которую вставляют саксофон, чтобы его приглушить. Уже 20–30 произведений по нотам могу сыграть.

Получаете удовольствие?

Конечно. Мне безумно нравится. Мы собрали музыкальную группу из сотрудников, называется «Пятый корпус», недавно выступали на площади перед несколькими тысячами студентов. Я вообще от жизни получаю удовольствие! А как иначе?