Катя Качур: «Желчный ангел». Глава из романа

Куриный дом

Две недели Вадим Казаченко носил в кармане извлеченный из писателя кристалл. Не понимал, что делать дальше. Задумчивым и растерянным его встретила в лифте Марго.

— Какие-то проблемы? — улыбнулась она хирургу.

— В некотором роде. — Вадим с удовольствием рассматривал ее лицо. Отчаянно длинные ресницы (врач не подозревал, что их наращивают), чистая кожа, ямочка на одной щеке, маленький шрам над бровью.

— Оперировали фронтит? — спросил он, показывая пальцем на идеальную выщипанную бровь.

— Что? Нееет. — Маргоша засмеялась. — В детстве ударило качелями. А не хотите прийти ко мне на прием? Разберем вашу ситуацию, подумаем, что делать. Я психолог, вы же в курсе? Принимаю здесь, во дворе, в «курином» домике. Для вас — скидка пятьдесят процентов!

— Почему бы и нет? — Вадим подумал, что это хороший повод познакомиться с красавицей поближе.

— Звоните, запишу вас в ближайшие дни. — Она протянула визитку.

— Спасибо, освобождаюсь только в пять.

— А я — до девяти вечера. Так что успеете. — Лифт открылся, она выпорхнула, оставляя за собой шлейф дорогих сигарет и цветочных духов.

Вадим улыбнулся, от предвкушения чего-то сладостного закололо внизу живота. Недоумение вызывала только локация. Он прекрасно знал «куриный» домик в двух минутах ходьбы отсюда. Тот самый, где находился пункт выдачи «Озон» и еще десяток странных комнатух с разнообразными вывесками на дверях. От продажи матрасов до ремонта обуви и ювелирной мастерской.

«Ювелир, остолоп! — Вадима вдруг озарило. — Надо отнести камень ювелиру и понять его происхождение!»

Простая мысль, странно, что она не пришла ранее.

Вечером этого же дня Вадим был в «курином домике». Это здание получило свою кликуху за абсолютно сказочный вид. Оно было небольшим, двухэтажным, изначально деревянным. Совершенно инородным среди помпезных «сталинок» и современных каменных высоток. Принадлежало частному лицу и сдавалось в аренду кучке маленьких компаний и индивидуальных предпринимателей. Каждый год в управе обещали местным жителям, что дом снесут и построят вместо него суперактуальную в этих краях многоярусную парковку, но время шло, а «избушка на курьих ножках», серая от дождей и снега, хлипкая и пожароопасная, стояла себе и принимала все новых арендаторов. Видимо, хозяин щедро делился доходами с кем-то важным из столичных властей.

Недавно, правда, дом обнесли серебристым сайдингом, на что местные жители отозвались в чате района: «Избуху нашей Бабы Ежки жестко тюнинговали. Видимо, готовят в космос». После апгрейда дом стал похож на сверхсекретный ангар.

Хирург поднялся на смешное крылечко, толкнул неуклюжую дверь и оказался внутри холодного сырого помещения с длинным коридором. На первом этаже были, как он помнил, «Озон» и «Матрасы», указатель с надписью «Ювелир» направлял наверх.

Скрипучая деревянная лестница резко уперлась в пафосную плитку под мрамор на втором этаже. Стык дерева и керамики указывал на то, что клиент попал в мир вип-обслуживания и, как следствие, вип-ценообразования. Вдоль коридора один за другим находились кабинеты. На ближайшем висела табличка с непонятными словами «МИРА ТХОР», далее значилась «Ювелирная мастерская “Карат”: пайка, гравировка, литье». И в конце мраморного туннеля — дверь с изящным шильдиком «Психолог».

Вадим понял, что здесь и заседает Маргарита. На всякий случай постучал, дернул ручку, но хозяйки на месте не было. Вернулся к приоткрытому ювелирному кабинету и заглянул:

— Можно?

Его вопрос смешался со звуком бормашины, который заполнял все пространство комнаты и рвался в коридор. В дальнем углу за деревянным столом, вырезанным полукругом, сидел пожилой мужчина и полировал какую-то штуковину.

— Здравствуйте, разрешите! — Вадим повысил голос до крика.

Бормашина обиженно взвизгнула, подавилась и заглохла. Мастер поднял на лоб мощный бинокуляр, вытер руки о фартук и подошел к фанерному прилавку, который отделял рабочую зону от клиентов.

— Добрый вечер! Я вас слушаю. — Короткий ежик седых волос, непомерно крупный нос. Клетчатую фланелевую рубашку и брезентовый фартук покрывала металлическая пыль.

— Понимаете, такое дело... — Хирург замялся, роясь в кармане брюк. — Хочу, чтобы вы посмотрели этот камень.

Вадим положил кристалл на мягкую зеленую материю, натянутую поверх прилавка. Черными пальцами ювелир поднял его и одновременно спустил на глаза бинокуляр.— Хм, присядьте. — Он указал на старый стул с потрепанной обивкой.

Хирург напряженно сел на краешек, волнуясь, будто перед экзаменом. Ювелир вернулся к рабочему столу, закрепил камень в титановых щипцах и навел толстую лупу. Вадим, вытянув шею, завороженно следил за его руками. 

Казаченко с детства любил такие местечки. Маленькие миры разнообразных мастерских — обувных, швейных, живописных — казались театральными, сказочными, напоминали каморки Папы Карло и предвещали чудо. Стоило только найти к потайной двери подходящий ключик или отмычку. Этого добра здесь было достаточно. Над столом ювелира гирляндами висели десятки кусачек, пинцетов, плоско- и круглогубчиков, миниатюрных лобзиков, пилочек, надфилей, штихелей и напильников. Словно густо посаженные маргаритки, из горшочков торчали бесконечные головки боров, фрез, волосяных и войлочных кругов. В кукольных ковшиках блестели разноцветные жидкости. Их едкий аромат вместе с кисловатым запахом металла въелся в неприметные обои, пластиковый потолок и тертый линолеум на полу.

— Ну-с, что вы хотите услышать? — Старик внезапно вывел Вадима из оцепенения.

— Что за камень? Откуда?

— Это бриллиант. Весьма любопытный. Весом почти карат — немногим меньше. С огранкой, скорее всего ручной, которая указывает на время, предшествующее двадцатому веку. Фацетов меньше, чем стандартных пятьдесят семь, углы не идеальные и грани не сходятся в единую точку. Понимаете?

— Нет, — признался Вадим.

— Смотрите, — ювелир тонким надфилем постучал по низу камня, — вот здесь должен быть острый шип, куда устремлены все грани. А вместо этого шип срезан и образована небольшая площадка. У нас она называется «калета».

— И что это значит?

— Что мастер, который его гранил, немного не рассчитал. — Старик пожал плечами, будто бы извиняясь за неудачливого мастера. 

— Это плохо?

— Это снижает ценность камня. По размеру он очень хорош, но огранка подкачала. И еще интересная особенность, которая тоже не добавляет стоимости. Хотя... — Ювелир загадочно улыбнулся.

— Хотя что? — У хирурга почему-то побежали мурашки.

— Знаете что, заходите. — Старик поднял вверх перекладину витрины и сделал шаг назад. — На пальцах не объяснишь.

Мастер пододвинул Вадиму второй стул, положил бриллиант на стекло микроскопа и предложил заглянуть в окуляр.

— Вот это площадка. — Кончиком штихеля ювелир обвел верхнюю, самую крупную грань. — Что вы сквозь нее видите?

— Какая-то пылинка, постойте... — Хирург пытался настроить фокус. — Какое-то изображение. Как будто человечек поднял руки.

— Или крылья, — уточнил старик.

— Или крылья, — задохнулся от догадки Вадим. — Ангел! Словно ангел!

Он отпрянул от окуляра, покрываясь горячим потом с головы до ног. Примерно как в тот момент, когда обнаружил бриллиант в желчном пузыре.

— Что все это значит?

— Смотрите. — Ювелир сел напротив и потер ладони. Разговор явно доставлял ему удовольствие. — Если в алмазе, который собираются обработать, есть разнообразные графитовые включения или пылинки, как вы их назвали, то мастер старается огранить камень так, чтобы эти вкрапления не были видны через площадку. Чтобы они находились где-то сбоку и не мешали отражению света. То есть огранщик должен максимально спрятать эту пылинку, понимаете?                                                 

— Кажется, да. — Вадим вытирал платком липкие капли со лба.

— Во-от. А здесь складывается ощущение, что камень гранился не ради красоты и блеска, а для того, чтобы максимально подчеркнуть этот изъян.

— Но это же не изъян, это ангел! — обиделся хирург.

— В том-то и дело! Бриллиант огранили, чтобы выделить ангела! Это из ряда вон выходящий случай. Я таких не встречал за всю свою практику. А я, молодой человек, в этой профессии больше, чем полвека! И все мои предки по мужской линии были ювелирами.

— Так это делает камень дороже?

— Как посмотреть. С точки зрения стандартов — нет, это убивает бриллиант. Но если окажется, что это именной камень, сделанный по чьему-то заказу, если он зафиксирован в каких-то книгах и исторических документах — то ему просто нет цены.

В мастерской повисла пауза. Мужчины смотрели друг на друга так, будто были знакомы с рождения. Неожиданная тайна связала крепче многих лет дружбы и совместной работы.

— Меня зовут Адам, — очнулся ювелир.

Хирург на мгновенье представил старика с седым ежиком и выдающимся носом — молодым, темноволосым, бородатым и абсолютно голым. Он вполне себе органично вписывался в серию живописных полотен на тему грехопадения Адама и Евы.

— Я — Вадим. — Откуда у вас этот бриллиант, Вадим? — Достался по наследству... долго валялся в шкатулке, — соврал хирург. — Ну тогда вам стоило бы выяснить историю своей семьи, — посоветовал Адам. — И затем принимать решение: продавать или дальше передавать детям и внукам. 

— Я подумаю. — Хирург вдруг осознал, что впервые в жизни совершил кражу, а украденная вещь вряд ли принесет счастье его детям и внукам. Тем более ни тех, ни других не было даже в планах.

— Вы можете закрепить его в перстень и носить на пальце. Так острее чувствуется связь поколений, знаю по опыту, — сказал на прощанье старик.

Они пожали друг другу руки, обменялись телефонами и расстались. Как выяснилось позднее, совсем ненадолго.