Одно нераскрытое убийство. Майк Омер «За спиной» — глава из триллера

Детектив Джордж Данн сидел в своем гараже в Крамвилле и проводил вечер, попивая пиво и предаваясь размышлениям касательно того, что большинство людей назвали бы навязчивой идеей. Что было, если честно, его обычным времяпрепровождением. Практически хобби. Только вот большинство людей обычно получают удовольствие от своих хобби, в то время как хобби Данна доставляло ему разве что поводы для расстройства.

Его хобби, его навязчивой идеей было дело об убийстве Виктории Хауэлл.

Конечно, поскольку он был детективом, ведущим это дело, это была и его работа. Только вот теперь, тринадцать лет спустя, шеф стал все чаще проявлять нетерпение, если Данн тратил на него время в течение рабочего дня. В отделе полиции Крамвилла и без того было чем заняться. Взять хотя бы того дилера, который продавал травку старшеклассникам, и недавние кражи со взломом в восточной части города, и протоколы автоинспекции, и кучу неоформленных отчетов, и жалобы Уолтера Фелтона на того молодого человека, который постоянно бросает сигаретные окурки на тротуар у него перед домом…

Так что если детективу Джорджу Данну так уж хотелось поработать над делом тринадцатилетней давности, в котором за последний десяток с лишним лет не появилось ни единой новой зацепки, то, черт возьми, он мог заняться этим в свое свободное время.

Именно поэтому, к неудовольствию своей жены, Данн превратил свой гараж в домашний офис, посвященный делу об убийстве Виктории Хауэлл. Которое было напрямую связано еще с одним делом, которое он тоже так и не раскрыл, — делом об исчезновении Теодоры Бриггс.

На белой доске в своем гараже Данн прикрепил фотографии обеих, рядом друг с другом. Виктория Хауэлл была заснята на заднем дворе Хауэллов, смотрящей на что-то за пределами кадра. Данн частенько встречал Викторию незадолго до ее смерти — она была лучшей подругой его дочери, Донны. Это была хорошая фотография: светлые волосы Виктории сияют на солнце, выражение лица приветливое и немного задумчивое. Но лучше всего фотографу удалось запечатлеть некую скрытую печаль, которую Виктория вроде как постоянно носила с собой.

Другая фотография изображала Теодору Бриггс, и было почти невозможно понять: то ли снимок был неудачным, то ли Теодора и в самом деле так выглядела. Стоя в какой-то безликой гостиной, она без тени улыбки смотрела прямо в объектив. Яркий свет фотовспышки еще сильней проявил подростковые прыщи у нее на лице, единственной привлекательной чертой которого были глаза — карие и мягкие, с необычайно длинными ресницами.

Эти две фотографии были приклеены скотчем к белой доске уже много лет назад — гораздо ближе к друг другу, чем эти девушки когда-либо бывали в жизни с самого детства. Если то, что говорили их одноклассники, соответствовало истине, то обе решительно возражали бы против того, чтобы их фото висели так близко друг к другу в его гараже. К тому времени, когда Виктории не стало, они уже всерьез возненавидели друг друга. Теодора и в самом деле угрожала убить Викторию. И, вообще-то, наверняка так и сделала. Спустя все эти годы Теодора Бриггс по-прежнему оставалась наиболее вероятной подозреваемой.

Где же она могла сейчас быть? Из всех вопросов, на которые детективу требовалось получить ответы, этот занимал его больше всего. В деле об убийстве зияла огромная дыра в форме Теодоры Бриггс, и если б он смог отыскать ее и заполнить этот пробел, то, может, сумел бы наконец закрыть дело. Она сейчас где-нибудь в Мексике, работает официанткой? Или, может, как предполагали многие в городе, ей каким-то образом удалось сбежать в Европу, и теперь она живет в Париже или Праге? Если только давным-давно не рассталась с жизнью… В конце концов молодая девушка, сбежавшая из дома, легко может закончить свои дни в придорожной канаве, или в глухом переулке, или в номере дешевого мотеля. Зафиксированная в протоколах местной полиции как «неопознанное тело женского пола», принадлежность которого так и не будет установлена. Данн уже сбился со счета, сколько раз сталкивался с чем-то подобным.

Всякий раз, пытаясь прикинуть, где Теодора может сейчас находиться, он представлял ее такой же, как на этой фотографии, — суровой, неулыбчивой, ершистой семнадцатилетней девчушкой. Вот какой она была в его воображении, застыв во времени. Хотя, конечно, сейчас ей должно быть около тридцати. Как Донне.

Папка с делом о ее исчезновении, в отличие от дела об убийстве Хауэлл, была совсем тоненькой. Данн знал ее содержимое наизусть. Двадцать седьмого ноября 2010 года ее мать обратилась в полицию с заявлением о пропаже дочери. Теодора взяла с собой кое-какую одежду, зубную щетку и немного денег. Ее велосипед тоже исчез, хотя Данн даже нашел свидетеля, который видел какого-то подростка в худи с надвинутым на лоб капюшоном, ехавшего на велосипеде по главной улице Крамвилла в пятом часу утра.

И всё. Больше никаких свидетелей — дальше следы Теодоры полностью терялись. Данн подозревал, что она направлялась в Огасту. Он проверил мотели, больницу, таксистов. Если кто-то и видел ее, то не припомнил, как это произошло. Ее велосипед так нигде и не обнаружился, хотя детектив сомневался, что она поехала на нем дальше. Из Огасты Теодора могла легко добраться автобусом до Атланты, а оттуда — в любую точку США.

Телефона у нее с собой не было, и, насколько Данн мог судить, ни с кем из своих знакомых она не связывалась. Какое-то время он подозревал, что Теодора живет со своим биологическим отцом, которого он разыскал в Сан-Франциско. Но тот был второй раз женат, у него было двое детей от второй жены, и он не проявлял особого интереса к местонахождению дочери. Это, по крайней мере, подтверждало то, что Данн частенько слышал в городе: отец Теодоры и вправду оказался бездушным говнюком.

Обвинения Теодоре так и не предъявили. Начальник полиции активно подталкивал Данна к этому, но тот всякий раз отказывался. Большинство улик были лишь косвенными. Очень много деталей откровенно не стыковались друг с другом. Грамотному адвокату и напрягаться не пришлось бы — хотя не то чтобы у Теодоры Бриггс таковой имелся. Вдобавок, поскольку это было единственное дело об убийстве, которое Данн когда-либо вел, он не хотел хоть в чем-то накосячить. Хотел сделать все правильно. И в итоге не сделал ни так, ни эдак. Вообще никак не сделал.

Под фотографиями Виктории и Теодоры Данн прикрепил еще три снимка. Трех мальчишек подросткового возраста. Зейн Росс на момент убийства был бойфрендом Виктории. Самодовольного вида парнишка вырос в самодовольного вида взрослого — теперь Зейн владел магазином хозтоваров в городе. Данн иногда покупал там всякие мелочи.

Стив Барнетт и Аллан Коннер были друзьями Теодоры. В вечер убийства они вроде должны были встретиться с Теодорой. Стив безуспешно звонил ей целых пять раз — на шестой она ответила на звонок и всего через несколько секунд опять отключилась. По словам Стива, Теодора сказала ему, что не может говорить.

Абсолютно ничего убедительно не связывало этих парней с убийством. Но интуиция подсказывала Данну, что все трое парней лгали ему во время следствия. За прошедшие годы Данн несколько раз вызывал их в отдел для беседы. Но все они аккуратно придерживались своих уже изложенных версий. Если кто-то из них и знал, где находится Теодора, то сумел хорошо это скрыть.

Ниже были прилеплены еще три фотографии — трех предметов, которые до сих пор хранятся в коробке в хранилище вещдоков отдела. Орудием убийства послужил устрашающего вида рыболовный нож, который Теодора купила всего за три дня до убийства. Это больше чего-либо другого указывало на преднамеренность с ее стороны. Затем окровавленная куртка Виктории, в которую была одета Теодора, когда ее нашли.

И, наконец, серебристая маскарадная маска, найденная на месте преступления, — маска, в которой Теодора была на вечеринке. Все это указывало исключительно на одного человека. Этого было достаточно, чтобы предъявить обвинение, а возможно, и осудить Теодору, даже и без более убедительных улик, которые так и не нашлись. Тогда почему же Данн колебался? 

Может, из-за роли его собственной дочери в этой истории? Роли, которая смутила, разочаровала и напугала его? Он вспомнил, в какой ужас пришел, когда узнал, как его дочь издевалась над этой девчонкой. Настолько затравила ее, что дело дошло до этого. Уж не потому ли он настолько протабанил с расследованием и позволил Теодоре исчезнуть все эти годы назад? Потому что подсознательно хотел, чтобы она по-прежнему числилась пропавшей — чтобы защитить свою дочь?

Данн и вправду этого не знал.

За прошедшие годы он прикреплял к этой белой доске еще фотографии, а потом убирал их, рисовал временные линии и графики, записывал на ней мотивы, алиби и предположения. Но с тех пор, как Данн перенес расследование в свой гараж, эти восемь снимков неизменно смотрели на него со стены.

Две девушки — одна пропала, другая мертва. Три лживых парня. Три улики — молчаливый укор убийце.

Одно незакрытое дело об убийстве.