Споря с «Братом» и «Анорой». Каким получился фильм «Брайтон 4» о грузинском борце, который едет в Америку спасать сына
Одним абзацем
По сюжету, Кахи (Леван Тедиашвили), бывший чемпион по борьбе, летит из Тбилиси в Нью-Йорк, чтобы помочь сыну Сосо, — тот, кажется, опять по уши в долгах и неприятностях, хотя вроде бы уехал учиться на врача. Кахи все еще широкоплечий и крепкий и, кажется, способен вырастить еще не одно поколение чемпионов. Подготовку к трансатлантическому перелету он начинает с похода на тбилисский рынок: нужно привезти в Америку достойный сулугуни.
Подробно
Первой точкой назначения в Нью-Йорке становится Брайтон-Бич, где тысячи бывших соотечественников Кахи «сидят на “велфере”, как царь на именинах», как пел главный брайтонский бард Вилли Токарев. За пределы клаустрофобного Брайтона действие в итоге так и не уйдет — что, впрочем, не оборачивается недостатком динамики или локаций. Пусть здесь нет винтажных объективов и игры со светом и крупными планами, как в «Аноре», «Брайтон 4» снят изобретательно — и, кстати, был выдвинут Грузией на «Оскар». Особенно запоминающейся оказалась сцена драки в песчаном карьере — вряд ли можно было выбрать место символичнее для того, чтобы изобразить безуспешное покорение фронтира под названием «американская мечта».
Фрумин и Когуашвили очень осторожно работают с постсоветским контекстом, не сваливаясь в «клюкву» и не изображая грузин как усачей в кепках-аэродромах (хотя грузинский многоголосый хор здесь будет — и не в одной сцене). В «Брайтоне 4» нет братков в адидасе или униженных секс-работниц, здесь никто «за Севастополь» не ответит. Но в ключевом ощущении авторы, пожалуй, солидарны с глобальным брайтонским мифом: все здесь глубоко несчастны и держатся из последних сил, питаясь главным образом ностальгией.
