Император из Москвы: разговор с Никитой Ефремовым
«Хроники русской революции» — наверное, один из самых амбициозных проектов в российской сериальной индустрии за последние годы. Чем он заинтересовал вас?
Это очень прозаичная история. Я хотел поработать с Андреем Сергеевичем Кончаловским. Он позвал меня через агента на пробы. Так все и сложилось. Мне было интересно, как он интерпретирует эту историю и, в частности, образ Николая II. Не буду раскрывать подробностей, но у Кончаловского было одно настолько точное замечание по поводу роли, что всё сразу стало понятно. Мы провели буквально несколько созвонов, обо всем договорились и дальше встретились уже на съемках.
Что вы привнесли в образ Николая II от себя?
Свое тело, на которое наклеили много грима. И мои сомнения, а с другой стороны — мою уверенность. Был страх не успеть прочувствовать персонажа за съемочный период, и я прекрасно понимал, что «Хроники…» — большая вещь, где актерски нужно практически сразу попадать в образ.
Съемка была многокамерная — это позволяет передать на экране хроникальность происходящего. Я никогда раньше не видел, чтобы восемь — десять камер снимали одновременно. Да и в целом атмосфера на съемках была интересная. Кончаловский мог позвать нас с Юрой (Борисовым, исполнителем одной из важных ролей. — Прим. ред.) в вагончик и прочитать стихотворение, чтобы настроить на нужную интонацию, а дальше — съемки. Обычно после второго дубля Андрей Сергеевич говорил: «У меня было, теперь сделайте дубль для себя». Как я понимаю, этот режиссерский прием позволяет лучше раскрыть артиста.
В любом случае я считаю, что актер — краска, которой режиссер, как художник, пишет свою картину. Поэтому мне важно понимать, чего хочет постановщик.
Николай II незримо присутствует во многих сценах. О нем все постоянно говорят, от его решений зависит ни много ни мало судьба страны. А сам он будто бы разрывается между либеральными реформами и консервативными мерами.
Мне кажется, в этом и есть взгляд Андрея Сергеевича: даже присутствуя в кадре, умом Николай как будто находится в другом пространстве. Я думаю, он ощущал неотвратимость происходящего и внутренне готовил себя к худшему. И в первую очередь речь тут о неотвратимости смерти. В том числе и потому, что его сын тяжело болел. Это потенциально создавало проблемы для престолонаследия и, как следствие, для всей страны. Для меня было важно найти в Николае ту травму, через которую я мог бы глубже понять его как человека.
Вам это удалось? С чем связана его травма?
Мне кажется, с семьей. Николай — представитель великой династии, и более того, сын великого отца. Великого в том смысле, что все сравнения с ним были не в пользу Николая. И потому его образ мне близок. Эти сомнения в себе, вечные сопоставления, отравлявшие жизнь царя, для меня важнее всего. На фоне Александра III Николай очень хрупкий. Конечно, он боялся не соответствовать ожиданиям отца, и кажется, страх зародил в нем чувство неполноценности. Когда Александр умер, Николаю было всего 26 лет. Он не был готов править и на престол садился с чувством большой тревоги. Прибавьте к этому болезнь сына, и поймете, почему он впустил в дом Распутина и в своих решениях опирался на приближенных: он чувствовал себя уязвимым и искал поддержку в эзотерических, как сейчас бы сказали, практиках. Наверное, это прозвучит резко, но я думаю, по той же причине он был зависим и от главных женщин в своей жизни — матери и жены, Марии Федоровны и Александры Федоровны.
Клубок страхов и проблем делает Николая очень современным героем.
Абсолютно. Возможно, у него было сильное чувство вины. Он мог рассуждать примерно так: если все эти несчастья выпали на мою долю, значит, я сделал что-то не то, где-то виноват, и Бог меня наказывает. Не способный переработать свои переживания, он, возможно, ушел во внутреннюю изоляцию. Трагичность Николая в том, что свою нерешительность он должен был скрывать не только от всей страны, но и от самого себя в первую очередь. Он отец не просто своему сыну, но и своему народу, подданные проецируют на него свои желания — в частности, желание стабильности. А что происходит, когда правитель не реализует желания подданных? Его свергают.
У вас получился довольно яркий психологический портрет Николая. Откуда такой интерес к психологии?
Все актеры немного психологи, в этом суть ремесла — разбираться в людях. Не поймешь героя — не получится сыграть. Сам я несколько лет назад осознал, что плохо руковожу своей жизнью, и решил пойти в терапию. Но для меня это больше задача постановки правильных вопросов, а не поиска ответов.
С каким вопросом вы пришли к психологу?
«Кто я?» Знаете, как в притче: один человек в поисках смысла жизни пришел к мудрецу и спросил, что ему делать. Тот ответил: «Это просто: вставай пять раз в день у зеркала и спрашивай: “Кто я?”». Человек огорчился и пошел искать другого мудреца. Нашел, задал тот же вопрос, и мудрец отправил его чистить конюшни. Человек чистил конюшни год, другой, наконец вернулся к мудрецу и спросил, что ему делать дальше. На что получает ответ: «Все просто: вставай пять раз в день у зеркала и спрашивай “Кто я?”». Заставляет задуматься, да?
Вы не боитесь столкнуться с волной критики после премьеры? Все-таки многие очень ревностно относятся к фигуре Николая II.
Такого страха у меня нет. Всякий фильм в любом случае интерпретация событий, и абсолютной исторической достоверности добиться не получится. Другое дело — убедительность. Происходящее на экране должно быть достаточно убедительно, чтобы зритель мог эмоционально подключиться к истории. Но и здесь у меня нет опасений: у нас на «Хрониках…» была профессиональная команда. Увидите сами! Мы снимали в том числе в исторических местах Петербурга — в этом плане все довольно аутентично.
Петербург, наверное, самый важный город в истории русской революции. Как у вас с ним складываются отношения?
Очень люблю Петербург! Там живут мои друзья, и я с большим удовольствием туда приезжаю. Очень люблю природу вокруг Питера, особенно Щучье озеро в Комарове. Пресловутая депрессивность Петербурга, конечно, немного портит впечатление, но когда там тепло и солнечно, это шикарный город. Восхитительная кухня, великолепные места, отличные люди.
У вас широкий диапазон ролей — от озвучки Ивана-царевича до больших драматических ролей вроде Дмитрия Гончарова из «Нулевого пациента». Николай II — знаковая роль. Что дальше?
Актер очень зависит от предложений. Возможно, стоит попытаться уйти от этого и сделать что-то свое. В театр я пока возвращаться не планирую. Может быть, сосредоточусь на музыке. Такие планы давно есть. Пока не знаю, что это будет.
