Вскрытие покажет: зачем смотреть ретроспективу Михаэля Ханеке
Ханеке не утешает, а ставит диагноз, и его безжалостному методу обязаны лучшие из тех, кто пришёл за ним — от Йоргоса Лантимоса до Рубена Эстлунда. Последний, к слову, назвал австрийца «великим гуманистом», и в этом нет противоречия. Гуманизм Ханеке — это мужество смотреть на человека в самой неприглядной точке его падения. И не отворачивать камеру. Он видит потенциальную катастрофу за ширмой любого благополучия, а настоящее искусство, по его мнению, должно не давать ответы, а порождать конфликт.
Программа ретроспективы, собранная компаниями «Vereteno» и RWV Film, предлагает путеводитель по этой вселенной. Три фильма — «Пианистка», «Хэппи-энд» и «Код неизвестен» — объединены французским периодом и работой с постоянными «соучастниками» режиссёра: Изабель Юппер, Жюльет Бинош и Жаном-Луи Трентиньяном. Это путешествие по главным темам Ханеке: от исследования изломанной сексуальности до скелетов в семейных шкафах и тотального провала в коммуникации между самыми близкими людьми. Каждая из трёх лент — отдельное событие, а главная жемчужина, «Код неизвестен», впервые за 25 лет выходит в широкий российский прокат.
«Пианистка» (La Pianiste, 2001)
В прокате с 6 ноября
Эрика Кохут (Изабель Юппер), профессор Венской консерватории. Днём она препарирует сонаты Шуберта перед трепещущими студентами, а вечерами возвращается в квартиру к властной матери (Анни Жирардо), с которой до сих пор делит одну комнату. Но у Эрики есть и другая жизнь, в которой находится место порномагазинам, вуайеризму в автокинотеатрах и разнообразному садо-мазо. Когда в неё влюбится талантливый и самонадеянный студент Вальтер Клеммер (Бенуа Мажимель), он будет немало удивлён склонностям и предпочтениям профессорки.
Для Михаэля Ханеке, «специалиста по скрытому насилию», экранизация одноимённого романа Эльфриды Елинек стала редким обращением к чужому материалу. Однако текст скандальной австрийской писательницы (будущего Нобелевского лауреата) оказался идеальным топливом для его режиссёрского метода. Ханеке снимает эту историю с фирменной хирургической отстранённостью. Его камера не сочувствует и не осуждает, она лишь беспристрастно фиксирует распад личности, запертой между диктатурой матери и тиранией высокого искусства, которое требует сублимации и не оставляет места для жизни. Вена, город Фрейда и Шёнберга, — идеальный ландшафт для истории, в которой культура неотделима от невроза.
«Хэппи-энд» (Happy End, 2017)
В прокате с 13 ноября
Где-то во французском Кале, в нескольких шагах от лагеря беженцев, в своём родовом гнезде увядает династия Лоранов, владельцев крупного строительного бизнеса. Глава компании Анна (Изабель Юппер) пытается замять последствия несчастного случая на стройке. Её брат Тома (Матьё Кассовиц) ведёт пикантную переписку в фейсбуке, забыв о молодой жене. Патриарх семейства, Жорж (Жан-Луи Трентиньян), устал от жизни и настойчиво ищет способ её прекратить. В эту тёплую компанию вливается 13-летняя Ева (Фантина Ардуан), дочь Тома от первого брака, которая смотрит на мир через холодный объектив своего смартфона и, среди прочего, разбирается в ядах.
Михаэль Ханеке здесь будто бы составляет сборник собственных хитов: тут и клаустрофобия буржуазного быта, и отчуждение в цифровую эпоху, и внезапные вспышки насилия, и тотальная слепота к чужому горю. Фильм начинается с видео, снятого Евой, — ледяной прелюдии в формате Snapchat, которая сразу задаёт тон всему повествованию. Режиссёр впервые так активно использует язык соцсетей и камер наблюдения, но не для того, чтобы омолодить свой стиль, а чтобы в очередной раз диагностировать тотальный паралич эмпатии в обществе.
Название, разумеется, — чистый сарказм, фирменная ханековская шпилька. Картина балансирует на грани чёрной комедии и драмы, где зрителю предлагается смеяться над жалкими попытками персонажей сохранить лицо, пока их мир трещит по швам. Ханеке цитирует сам себя, собирает звёздный состав (здесь и Юппер, и Кассовиц, и Трентиньян), но не для того, чтобы подвести итоги, а чтобы поставить финальный диагноз: мы все живём в своих пузырях и снимаем сторис на фоне чужой катастрофы.
«Код неизвестен» (Code inconnu: Récit incomplet de divers voyages, 2000)
В прокате с 20 ноября
Молодой парень, не попав в съёмную парижскую квартиру к брату, от досады бросает скомканную бумажку в руки румынской попрошайке. За неё вступается Амаду, чернокожий учитель, сын африканских иммигрантов. Слово за слово — вспыхивает конфликт, который через пару минут обернётся приездом полиции, арестом для одного и депортацией для другой. А где-то в этом городе актриса по имени Анн (Жюльет Бинош) — та самая, до чьей квартиры с новым кодом не смог добраться зачинщик ссоры, — то репетирует роль, то отбивается от навязчивого поклонника в метро. Эти обрывки жизней и составят сюжет фильма, который сознательно отказывается быть цельным.
Михаэль Ханеке, уже набравший к 2000 году репутацию главного кинохирурга Европы, проводит одну из своих самых амбициозных операций. «Код неизвестен» — это не фильм в привычном смысле, а скорее социальный ребус, построенный по принципу «гиперссылок» за несколько лет до того, как это стало модным у Иньярриту. Режиссёр берёт Париж — плавильный котёл культур и классов — и с ледяным спокойствием показывает, что ничего там не плавится. Все живут в своих герметичных мирах, и случайное столкновение этих миров ведёт не к диалогу, а к взрыву. Длинные, снятые одним кадром эпизоды без единой музыкальной ноты создают почти документальный эффект присутствия и заставляют зрителя не сопереживать, а наблюдать — как наблюдает учёный за экспериментом в лаборатории.
Фильм открывается и закрывается сценой с глухими детьми, тщетно пытающимися разгадать слово в шараде, и эта пронзительная метафора работает точнее любых диалогов. Ханеке не выносит вердикт и не ищет виноватых — он просто констатирует факт: мы хоть и плывём в одной лодке, но говорим на разных языках, и чаще всего нам не интересно, что пытается сказать сосед. «Код неизвестен» снят четверть века назад, а ничего, кроме средств связи, с тех пор не изменилось.
Автор: Ольга Обыденская