В Екатеринбург — за современным искусством. Чем удивляет арт-сцена столицы Урала
Уральская индустриальная биеннале современного искусства проходит с 2010 года, а с 2021-го в рамках биеннале художники приезжают в небольшие уральские города и поселки и создают там арт-объекты. В этом сезоне первой локацией стал поселок Рефтинский и Рефтинская ГРЭС. В октябре при поддержке Фонда Мельниченко здесь открыли «Теплицу» — застекленную беседку со столиком и скамейками. На столе установлена кнопка: нажимаешь — и из проигрывателей звучат истории местных о самых теплых моментах их жизни, связанных с Рефтинским. Кровля беседки напоминает раскрытое соцветие, а по вечерам она загорается синхронно с уличными фонарями.
Ольга Рокаль, автор арт-объекта, архитектор, сооснователь архитектурного бюро UTRO:
Почему именно тема «добавочного тепла» Рефтинской ГРЭС стала центральной для арт-объекта?
Тема «добавочного тепла» Рефтинской ГРЭС не совсем центральная — она, скорее, стала отправной точкой, с которой началось осмысление места.
Еще во время первой исследовательской поездки в апреле кураторы биеннале посетили Рефтинскую ГРЭС и узнали, что станция вырабатывает настолько много тепла, что водохранилище не замерзает даже зимой, а его излишков хватает для обогрева настоящей оранжереи с финиковыми пальмами и тропическими цветами в Доме культуры. Именно фотографии этого поразительного сада в поселке городского типа стали для меня причиной поехать туда, чтобы работать с этим местом.
А позже в общении с жителями поселка о проекте закрепилась идея тепла — как символа Рефтинского. Для них важно было, чтобы арт-объект говорил об их поселке через понятные образы: энергию, свет, уют, и при этом стал «диковинкой».
Как вы выбирали истории местных жителей, какие критерии были важны для вас? И почему они озвучены дикторами, а не теми, кто их рассказывал?
Арт-объект в целом — это community based проект, основанный на разговорах с местными жителями, их запросах и представлениях об образе поселка. С самого начала для нас было важно, чтобы в центре работы оказались именно люди — их воспоминания, отношение к месту, чувство сопричастности. Когда мы начали общаться, стало ясно, что многие из жителей — участники первых десятилетий жизни Рефтинского, те, кто застал его строительство детьми. Эти истории оказались удивительно тёплыми, искренними и живыми — мы захотели сделать их частью самого арт-объекта, чтобы их мог услышать любой посетитель.
Сбором сюжетов занималась местная библиотека, а для финальной записи были приглашены профессиональные дикторы, которые тоже живут в Рефтинском. Это решение связано с ограничениями по длительности изложения каждой истории — необходимо было подготовить записи с определенным качеством звучания и темпом рассказа.
Владимир Чесноков, креативный директор Фонда Мельниченко:
По-вашему, современное искусство действительно помогает в переосмыслении индустриального наследия и формировании новой идентичности таких поселков, как Рефтинский? Насколько понятны и нужны для местных жителей подобные инициативы и концептуальные арт-объекты?
Фонд Мельниченко занимается развитием 45 территорий в 18 регионах России — в основном это малые промышленные города и посёлки. Мы видим, что у этих мест огромный потенциал роста, в том числе в культурной сфере. В сердце таких городов таится идентичность, которую местные жители ощущают, но чаще всего не могут выразить. Встреча с современными художниками, которые искренне интересуются местным контекстом и готовы его изучать, может стать судьбоносной: они помогают городу увидеть и выразить себя. Судя по нашему опыту, людям это интересно и важно.
Для современного искусства промышленное наследие малых городов становится новым полем вдохновения. Истории больших предприятий, людей труда, их жизни вдали от мегаполисов — это темы, которые ещё не раскрыты в полной мере на языке искусства. Именно поэтому такие города, как Рефтинский, притягательны для художников.
Каким образом можно сделать современное искусство доступным для каждого человека, независимо от его места жительства, возраста и социального положения?
Есть искусство, замкнутое на себе — самодостаточное, не требующее признания. А есть искусство, основанное на эмпатии, вовлечении и интересе к людям. Во втором случае художники приезжают в города, изучают культурный код, историю и производство, общаются с жителями. Тогда результат их работы становится отражением этих встреч — люди узнают в произведении себя и свой город.
Так была создана «Теплица» совместно с Уральской индустриальной биеннале современного искусства. Благодаря «сочувствующему арт-проектированию», которое предложила архитектор Ольга Рокаль, объект родился в соавторстве с местными жителями. Он рассказывает их истории. Это пример искусства, которое не просто понятно людям, а становится частью их жизни.
Какие вызовы и возможности вы видите для развития современного искусства в небольших промышленных городах России?
Безусловно, в малых городах есть дефицит «насмотренности» и знакомства с актуальным искусством, поэтому первый контакт с ним бывает непростым. Но и современным художникам нужно решиться приехать в промышленную Россию, а не в привычные арт-пространства.
Когда встреча художника и места оказывается удачной, важно, чтобы о проекте узнали и за пределами региона — это помогает городу заявить о себе, в том числе как о туристическом направлении. Ответственность за продвижение таких инициатив лежит и на Фонде Мельниченко, и на Уральской индустриальной биеннале — это большая, но благодарная работа. Художники в итоге сами становятся амбассадорами тех городов, где создавали свои объекты.В Екатеринбурге в «Синара Центре» открылась выставка «Создать пару» — первый проект из нового цикла, где представлены работы художников Алины Глазун и Петра Кирюши, исследующих «метафизику повседневности». Все картины и объекты, показанные здесь, взяты из коллекции Антона Козлова. Это уже второй выставочный проект за год, который коллекционер проводит в столице Урала.
Петр Кирюша, художник:
На выставке «Создать пару» — много ваших работ из разных периодов. Чем они все объединены? Только вкусом Антона Козлова, который решил приобрести именно их?
Всю выставку объединяет вкус Антона, ведь это — его коллекция. Для меня выставка стала уникальной возможностью посмотреть свою ретроспективу при жизни: работы из разных серий, разных лет. Для меня эти разные работы объединяет анатомия моего тела: я могу менять периоды с фигуративного на абстрактный, но свойство моих мышц и костей заставляет меня держать инструмент определенным образом, это анатомический почерк.
Ваши работы подсвечивают метафизическое измерение повседневного. Как на языке современного, «непонятного» искусства передать тонкую метафизическую природу предметов и явлений? Какому-нибудь Вермееру для этого было достаточно чисто живописных средств — а вам?
Моя повседневность — в деталях, на которые мы не обращаем внимания, даже не сразу замечаем их отсутствие. Для обозначения такой повседневности подойдут любые изобразительные материалы. В каждом времени — своя повседневность, я бы не смог изобразить повседневность, которая была до моего появления. Для меня важна современная, которая прямо сейчас. Но при этом я выбираю самый консервативный метод работы из всех существующих в наше время — живопись.
Вы говорили, что ваш метод — «полное смысловое разрушение, коммуникация ради коммуникации». А как быть в ситуациях, когда такие работы вызывают непонимание у публики, и коммуникация не случается?
Все-таки для меня главная цель моей работы — это живопись ради живописи. Коммуникация может произойти, если зритель чувствует то же, что и я, но обаяние произведения искусства ощущается для каждого по-своему. Я согласен, что мои работы не у всех вызывают восторг или интерес.
