10 ноября 2025 г., 16:51

Золотые пуговицы на малиновом пиджаке. Как архитектура Петербурга пережила перестройку

Перестройка для ленинградской архитектуры — катастрофа или благо?

За время перестройки появилось много плохих, но и немало очень хороших проектов. Так бывает всегда, когда ослабевает пресс контроля. Начало перестройки стало у нас по-настоящему бурным этапом, но практически ничего из того, что было спроектировано, не реализовалось. А спустя очень недолгое время, в конце 1980-х — начале 1990-х как-то все внезапно схлопнулось.

Все профессионалы ушли заниматься какими-то мелкими делами — квартирными ремонтами, например. Многие остались без работы, и так продолжалось до конца 90-х, когда началось активное архитектурное «освоение» Петербурга. Я бы назвал этот период шоковой терапией — новая архитектура была, как правило, очень низкого качества, в целом чувствовалось общее падение культурного уровня, отсутствие фильтров.

К счастью, сама петербургская атмосфера как-то смягчала это. У нас очень сильна инерция, и все люди так или иначе понимают, что город надо беречь. Даже господа в малиновых пиджаках с золотыми пуговицами. А еще сказывалось отсутствие денег. Поэтому Петербург в плане архитектуры перенес 90-е довольно легко, как болезнь — не идет в голову конкретное сравнение…

Как ковид?

Скорее, как диарею. Слава богу, у нас не появилось аляповатых стометровых зданий в центре, как в большинстве других городов. Да и снесено было не так много за этот период. К 2010-м годам в Петербурге сложилось понимание о том, кто хороший архитектор, а кто — плохой. А сейчас появляются еще и адекватные заказчики, разбирающиеся в архитектуре. На фоне того, что было в 1990-х, — это, конечно, сказка.

Экспозиция выставки «Стройка и перестройка» Фото: Михаил Григорьев

В 1980-1990-х в Ленинграде как-нибудь изменилось отношение к дореволюционному архитектурному наследию?

С одной стороны, стало цениться не только классическое наследие, но еще в большей степени эклектика и модерн, возникло понимание ценности конструктивизма. Многим стало ясно, что все пласты архитектурного наследия имеют ценность.

С другой стороны, пришли заказчики, которым до всего этого не было вообще никакого дела. Раньше архитектурным обликом города занималось государство, а потом появились вот такие «акулы капитала»: люди приезжали, строили здесь что-то не очень качественное и не очень красивое за короткие сроки, получали прибыль и уезжали. Совершенно не задумываясь о том, как это вписывается в окружающую среду.

Такие люди искали в городе бизнес-партнеров, не обремененных совестью, и те помогали им получить разрешение на строительство. Сейчас власти держат такие вопросы на контроле, процедура получения разрешения усложнилась. Поэтому одной угрозой для города стало меньше.

Как перестройка повлияла на систему типового панельного домостроения, которая доминировала в позднесоветский период?

В Петербурге перестройка эту систему практически убила. Типовое домостроение полностью исчезло из центра города. С тех пор у нас доминирует монолитная застройка, или монолитная со сборными элементами. Люди поняли, что типовое домостроение — это довольно вредная иллюзия экономии средств.

Кстати, насчет панелек. Даже в более ранние годы в Ленинграде строили что-то отличающееся от московской типовой застройки — а почему? Кто был инициатором этой оригинальности, и как на это смотрели в союзном министерстве?

На самом деле, в 1970-е и в начале 1980-х годов в других регионах тоже было нечто подобное. Серии домов много где отличаются, и много где они уникальны. В этом смысле Ленинград — не исключение. А что касается общественных зданий — тут вы правы, их стилистика в Ленинграде была весьма интересной. Взять, к примеру, наш аэропорт или демонтированный в 2020-м спортивно-концертный комплекс.

Экспозиция выставки «Стройка и перестройка» Фото: Михаил Григорьев

Какие здания или комплексы, построенные в Ленинграде 1980-1990-х, можно считать символами новой эпохи?

80-е — все-таки немного другая эпоха. За это время было построено несколько интересных домов — скажем, Дворец бракосочетаний или морской вокзал. Но это архитектура не перестроечная. Эти здания спроектированы были еще в конце 1970-х. Цикл строительства — вообще достаточно долгий процесс, а в те годы он был еще длиннее.

В 1990-х и 2000-х построили много сомнительного, прежде всего, с точки зрения сохранения исторического силуэта города. И мне кажется, эти проекты говорят об эпохе точнее всего. Назову, например, пассаж на Владимирской площади. Одновременно с ним или чуть позже появились высотные комплексы «Аврора» и «Монблан», ЖК «Серебряные зеркала», бизнес-центр «Биржа» и ЖК «Финансист». Все это явно нарушило общий вид города. Было, конечно, и хорошее, но в очень небольших объемах.

Период 1990-х часто критикуют за хаотичную застройку и утрату стилистического единства. С чем был связан этот хаос — с отсутствием четких градостроительных правил, давлением первых инвесторов или чем-то еще?

Пришли новые заказчики с очень низким уровнем общей культуры, но зато с огромным желанием прославиться, выделиться, лишь бы это не стоило слишком дорого. Это те самые золотые пуговицы на красном пиджаке, о которых мы уже говорили, — все это пришло в архитектуру. Они хотели сделать «как на Западе», но только дешево. Привозили эскизы с Запада, изучали иностранные журналы, пытались скопировать. Эти люди принесли с собой хаос и кризис, и не только в Петербург — в каждый город.

Когда начались первые серьезные конфликты между застройщиками и градозащитниками? Какие знаковые объекты были утрачены или, наоборот, спасены в тот период?

Градозащитники — не всегда полезная «профессия». Первый вопрос, который возникает у понимающих людей: а откуда они берут деньги, кто им платит? Градозащитники ведь отстаивают чьи-то интересы. Поэтому я бы не стал абсолютизировать моральные качества некоторых из них. С другой стороны, нельзя не отметить, что они действительно спасли множество важных зданий, а еще спасли нас от небоскреба «Газпрома» в центре города.

Хотя их позицию о том, что ничего нельзя сносить, я не считаю адекватной. У любого здания есть срок жизни: каждый дом ветшает и стареет. И очень важно четко понимать, какую ценность представляет то или иное сооружение. А у нас принято беречь все до последнего — даже какие-нибудь флигели в третьем дворе.

Увы, градозащитники отучили инвесторов работать с центром города. Их конфликты возникли к 2000-м, когда активизировалась политическая жизнь и появились деньги — а значит, и не очень хорошее строительство.

Никита Явейн в инсталляции «Студии 44» в зоне «Игра» фестиваля «Архитектон MMXXV» Фото: Михаил Григорьев

Экспозиция выставки «Стройка и перестройка» Фото: Михаил Григорьев

Насколько открыто к диалогу с горожанами петербургское архитектурное сообщество сегодня?

Более подходящей для такого диалога площадки, чем «Архитектон», придумать нельзя. Он ведь сделан не для архитекторов, а для жителей. Я не думаю, что наше архитектурное сообщество герметично. Не скажу за всех архитекторов, но, по-моему, большинство из них готово слушать и обсуждать. К сожалению, не со всеми градозащитниками возможно вести диалог, ведь для сотрудничества годятся только умные и профессиональные люди, а не те, кто реализует свою политическую программу. В Петербурге лучший способ привлечь к себе внимание — бороться за сохранность облика города. Многие на этом зарабатывают себе очки к политической репутации. Вот таких людей я избегаю — я же не политик, а архитектор.

Обсудить на сайте