Э.Гурвич "Об истоках гротескного реализма"
"Люди и вещи тесно связаны между собой. Вообще говоря, эту незатейливую мысль французского философа Жана Бодрийяра (в 1995 году российский читатель мог вытащить её из книги «Система вещей»), приводить здесь было бы банально. Тем более, что Бодрийяр для французов остался не философом, а, прежде всего, социологом – его занимали проблемы «общества потребления», где товар диктует спрос и моделирует общество, а не наоборот.
Но вот, читая сочинение на вольную тему Юза Алешковского, под заголовком «Смерть в Москве», изданное в 2000-м, пропустить и то, и другое, было бы опрометчиво. Я и не пропустил. В конце концов, советское общество, задолго до Бодрийяра, истово боролось с «обрастанием имуществом», «мещанством», «перерождением советского человека в буржуазного обывателя», с «половой распущенностью». Советский вещизм порождался проблемами производства «ширпотреба», «квартирным вопросом», «вредительством на гондонной фабрике» (из-за этого мужчины надевали по два-три презерватива), дефицитом на всё, кроме водки, ну, и ханжеством советского общества, а вовсе не перерождением народа в «мурлообразые совбуржуа»...
Бодрийяра, как социолога, кроме всего прочего, увлекала идея сексуализации вещей. В том смысле, что вещи имеют род, вещи насилуют, вещи влюбляют, изменяют. Взять автомобиль: на скорости больше 100 км он приносит владельцу «пассивное удовлетворение», чувство интимности. Бодрийяр с видимым наслаждением описывает эротическую окрашенность отношений между автомобилем и владельцем. Автомобиль играет «ту же роль, что и реальный, либо психический, образ при мастурбации». Система вещей заменяет отношения между супружескими парами. Тут выставляется сексуальное содержание в самом слове «потребление». Лексика социолога, исследующего место вещи в жизни общества, крутится вокруг таких слов, которые определяют сексуальные отношения супружеских и партнёрских пар: привычка, привязанность, ревность – у него есть, а у меня нет, принуждение к покупкам, и не только сексуальным партнёром, супругами, но и самой вещью - её раскраской, внешним видом, а потом уж полезностью, наконец, престижностью обладания."
P.S. Выставляя предисловие моей книги, над которой я сейчас работаю, я, конечно, пользуюсь Снобом, как рекламной площадкой, что в нынешних условиях отвечает главной цели интернетного издания. Мои литературные эссе в этой книге посвящены не только Алешковскому, (он, конечно, одиозен со своим героем, в смертный час мстительно крушащим трофейные вещи, включая арфу, на струнах которой сушил бельё), но и полузабытому Николаю Эрдману, и на удивление злободневному Евгению Шварцу с его сказками, и удивительно свежо читаемому сейчас Ильфу-Петрову с их «Двенадцатью стульями», наконец, Андрею Синявскому, под именем Абрашки Тэрца, описавшему дерзкую прогулку под руку с Пушкиным (за что получил своё). Ну, и одно из эссе я посвятил Максиму Горькому, считавшемуся отцом метода соцреализма, кстати никогда не писавшему в рамках этого метода... Все они позволяют сегодня взглянуть на их творчество с точки зрения гротескного реализма. Собственно, этот гротескный реализм (не только в литературе и искусстве) и есть содержание книги, которую я заканчиваю, и надеюсь, в скором времени представить на суд читателей.