Энни и Анна. Английская принцесса для Ивана Грозного

Невероятно, но факт: однажды русский царь Иоанн Грозный предложил английской королеве Елизавете I руку и сердце и, получив отказ, согласился взять в жены ее племянницу, принцессу Марию Гастингс.

Однако, все расстроилось, едва начавшись. Что пошло не так? Одна из версий произошедшего - в книге «Энни и Анна», основанной на исторических событиях.

Из современного Лондона мы перенесемся в Англию XVI века, в эпоху королевы Елизаветы I, и станем свидетелями событий тех времен.

Глава I. Осенний вечер в Лондоне

Промозглым ноябрьским вечером Энн шла по Оксфорд-стрит, закрывая лицо от ледяного ветра воротником пальто и кутаясь в кашемировый шарф. Накрапывал мелкий дождь. Свет уличных фонарей и фары машин отражались в мокром асфальте, создавая смазанную палитру, вобравшую в себя все оттенки серого – от стального и серебристо-перламутрового до сизого и свинцового с уходом в антрацитово-угольный с неожиданными всполохами красного, оранжевого и желтого, когда серость смешивалась со светом. Энн неплохо рисовала, и во всем, что представало ее взору, будь то вид на озеро или ворох листьев на асфальте, она прежде всего подмечала композицию, цветовую гамму, игру света и тени.

Витрины магазинов уже выглядели по-рождественски. По улицам короткими перебежками сновали увешанные пакетами лондонцы и туристы – приближалось Рождество, началась предпраздничная шоппинг-лихорадка.

На тротуаре между двумя дорогими магазинами сидел бездомный. Рядом с ним спала большая собака, тесно прижавшись к хозяину всем телом. Трясущимися от холода руками мужчина пытался зажечь сигарету, но порывы ветра раз за разом гасили синий язычок пламени в его зажигалке. Взгляд Энн остановился на бездомном, и, поколебавшись пару секунд, она забежала в находившееся рядом кафе Pret-a-manger, купила горячий суп в картонном стаканчике, сэндвич, кофе и упаковку рождественского печенья в виде имбирных человечков. Она подошла к сидевшему на тротуаре мужчине и, поборов смущение, робко спросила:

– Простите, сэр, могу ли я предложить вам еду?

Он недоверчиво поднял на нее глаза, увидел бумажный пакет в руках и на миг ей показалось, что в его взгляде блеснули слезы.

– Мисс.. Да… Большое спасибо! Благослави вас господь, мисс! – с чувством проговорил он. Видно было, что ему неловко принимать помощь. Его произношение выдавало образованного человека, выпускника дорогой частной школы. Как, почему занесло его на самое дно жизни?

Энн аккуратно поставила пакет с едой на большую картонную коробку, служившую ему убежищем от дождя. Поймала на себе взгляд ярких голубых глаз – его лицо, несмотря на въевшуюся уличную грязь и щетину, было породистым и совсем молодым.

Интересно, что произошло с этим отпрыском состоятельной семьи, что выбило почву из-под ног настолько, что он оказался на улице? Как это вообще происходит, все эти “принцы и нищие”, и где находится грань перехода из одного состояния в другое? Кто дергает за невидимые нити судьбы?

Энн пошла дальше, натянув до глаз шарф, защищавший ее лицо от порывов ледяного ветра. Кто бы ни был этот мужчина и почему бы не оказался на улице, она просто не могла пройти мимо человека, сидящего под дождем на ледяном ветру – слишком хорошо она помнила голод и холод, постоянных спутников ее детства.

…Мисс Маршалл, любимая учительница Энн, преподававшая ей литературу в школе, однажды сказала, что английские романы от всех других отличает то, что в них много смертей.

«Моя жизнь, в таком случае – типичный английский роман», – подумала тогда Энн.

Глава II. Сент-Хеленс и призраки прошлого

Детство Энн прошло в маленьком захолустном городке Сент-Хеленс в Ланкашире. Кажется, солнце навсегда позабыло об этом сыром, холодном, унылом месте; хорошей погодой здесь считались редкие проблески голубого неба.

Мать-наркоманка и ее маргинальные друзья. Жизнь в сквотах и прочих странных местах, ночевки в жутких подвалах на грязных матрасах. Постоянно менявшиеся школы, города, лица маминых друзей… Пропахшая сыростью школьная форма, всегда в пятнах и не по размеру – еще один повод для обидных дразнилок, тычков и пинков от одноклассников. С Энн никто не хотел сидеть за одной партой – дети говорили, что от нее плохо пахнет, и называли Энни-Пенни или какими-нибудь еще обидными уничижительными прозвищами.

Мама любила Энни и заботилась о дочери в меру сил в те времена, когда пыталась завязать с наркотиками и посещала реабилитационный центр. К сожалению, светлые периоды были редкими, и длились они недолго – от нескольких дней до двух-трех недель. Все закончилось в ту страшную холодную ночь, когда мама и малыш Джонни умерли во сне в старом доме, отравившись угарным газом от неисправного камина.

Днем раньше Энни, которой тогда было семь лет, попала в больницу с запущенной пневмонией – из-за плохого питания и жизни в холодных сырых домах она постоянно болела. Как ни странно, это спасло ей жизнь.

На похоронах мамы и Джонни было всего несколько человек: пришли две-три мамины школьные подруги, приехала двоюродная тетка из другого города. И еще пришла та самая учительница, мисс Маршалл. Она всегда была добра к Энни, дарила ей книги, покупала краски и угощала домашними вкусностями – то булочками, то печеньем.

Энн иногда думала: “Вот бы моей мамой была мисс Маршалл!”.

Впрочем, в этих мечтах она боялась признаться даже самой себе. Смешно представить – жалкая замарашка Энни-Пенни и красавица мисс Маршалл с ее ясными серыми глазами и мелодичным голосом, излучающая доброжелательность и неизменно одетая в идеально отглаженное платье.

О своем отце Энни ничего не знала. Мама никогда не говорила о нем, а бабушка упомянула как-то вскользь, что он давно умер. Энни знала лишь имя – Джеймс Гамильтон. Она носила его фамилию. Энни никогда не предпринимала попыток разыскать отцовскую семью, рассудив, что если бы она была им нужна, они бы давно вышли на связь сами. То, что о ее существовании они могли попросту не знать, даже не приходило ей в голову.

Энни осталась жить у бабушки, хотя социальные работники, периодически навещавшие их, считали, что бабушка не сможет вырастить внучку, и девочку следует передать в приют, чтобы ее удочерила «нормальная семья».

Больше всего на свете Энни боялась этих визитов и того, что ее заберут у бабушки и отдадут чужим людям: ведь тогда она потеряет последнего родного человека на свете.

Лежа по ночам без сна, она прислушивалась к шагам на улице, вспоминала маму и те редкие дни, когда мама была доброй и ласковой, водила их с Джонни на детскую площадку, покупала ей красивые заколки для волос и вкусные пончики в сахарной глазури и обещала, что так теперь будет всегда.

Думая о маме, Энни плакала навзрыд. Горькие соленые слезы заливали ее лицо и затекали в уши. А утром снова школа, пинки и подножки от мальчишек и презрительное хихиканье девчонок за спиной… Несмотря на то, что теперь Энни стараниями бабушки Дорис всегда была одета опрятно, отношение одноклассников к ней не изменилось. И только доброта и участие мисс Маршалл удерживали Энни в школе.

Глава III. Мисс Маршалл

Благодаря мисс Маршалл Энни полюбила чтение. Учительница неизменно хвалила ее сочинения и говорила, что у нее есть собственный стиль и "чувство языка", и постепенно, незаметно для самой себя Энни перестала думать о себе, как о самой глупой, дрянной, уродливой и бесталанной девочке на свете, с которой никто не хотел не то что дружить – сидеть за одной партой. Искреннее восхищение ее способностями и поддержка со стороны Мисс Маршал помогло Энни поверить в себя. Так у нее появилась цель в жизни - она решила стать журналистом. Или, чем черт не шутит, может быть, даже писателем. Как Джейн Остин, Уилки Коллинз, Марк Твен или Оскар Уайльд.

В старших классах неожиданно для самой себя Энни из парии-замарашки стала довольно популярной персоной: она помогала менее одаренным одноклассникам писать сочинения и осваивать сложную французскую грамматику, а в 14 лет заработала первые деньги – соседка предложила девочке пару часов в день присматривать за ее малышами-двойняшками.

Где только не довелось работать Энн с тех пор. Парикмахерская, где она подметала волосы и готовила напитки для клиентов, продуктовый магазин, разные забегаловки в родном Сент-Хеленс. Чуть позже - МакДональдс и супермаркет в соседнем городке Ньютон-Ле-Уиллоус. Жила она, где придется - на что хватало ее скромных заработков. В основном это были темные тесные квартиры вскладчину с другими ребятами.

После Ньютона были Манчестер, Ливерпуль, и, наконец, Лондон. Энни поступила в университет - не в последнюю очередь благодаря блестящим рекомендациям школьных учителей, и даже получала стипендию, как отличная студентка. Чтобы свести концы с концами, Энн работала в большом универсальном магазине Marks&Spencer.

«Когда-нибудь мир обо мне услышит и мои статьи будут публиковать в «Таймс», - думала Энн, раскладывая на полках магазина упаковки с салатами и нарезанными фруктами и обдумывая тему очередной статьи для сайта, компании, в которой она подрабатывала копирайтером.

Глава IV. Энни в Лондоне

Этой весной бабушка Дорис перенесла инсульт и совсем сдала. Энн, скрепя сердце, пришлось согласиться на то, чтобы бабушка переселилась в дом престарелых - там она будет находиться под постоянным присмотром и у нее будет медицинский уход. На оплату «богадельни», как грустно называла свое новое жилище бабушка, уходила вся ее пенсия, и еще 200 фунтов Энн доплачивала из своих скромных доходов.

Поездки в Сент-Хеленс были долгожданными и радостными для Энн, но как же сжималось ее сердце, когда взгляд подмечал, как быстро дряхлеет бабушка, как затуманиваются ее глаза и трясутся морщинистые руки…

Энн возвращалась в Лондон на поезде, за темным окном проносились поля, дома и скоростные трассы. Она смотрела на едва различимые силуэты зданий и с грустью думала о том, что с каждым месяцем бабушке всё хуже, и сегодня она не смогла самостоятельно донести до рта чашку чаю, чашка выпала из дрожащих рук, чай залил бабушкину юбку – к счастью, он был едва теплым и бабушка не обожглась, но чашка покатилась по полу и остатки чая пролились на ковер, и как обидно и зло отчитывала бабушку санитарка с выкрашенными в цыплячий блонд волосами.

Энн хотела было пойти и пожаловаться на такое обращение директору «богадельни», но подумала, что если даже директор и сделает внушение сотруднице для проформы, для бабушки все только усложнится и к ней будут относиться еще хуже, и продолжат и дальше шпынять и изводить ее придирками, когда никто не видит.

«Как бы мне забрать ее к себе? Ну как? Что мне сделать, чтобы наконец у меня появились деньги на аренду маленького уютного домика недалеко от Лондона? Я готова каждый день трястись в поездах и метро хоть час, хоть два, только бы бабушка жила со мной», - думала Энни, кусая губы – дурная привычка, от которой ее безуспешно пыталась отучить Мисс Маршалл.

От бабушки мысли Энн переметнулись к Тому, ее первому и последнему бойфренду, - теперь уже бывшему. Высокий широкоплечий брюнет с римским профилем и великолепным телом (он итальянец по матери), Том был красив, как древнегреческий бог. На этом, пожалуй, его достоинства заканчивались. Том все еще мечтал о карьере модели, но пока все его достижения сводились к фотосессиям в пижамах и банных халатах для рекламных буклетов бюджетных супермаркетов.

В ожидании всемирной славы Том перебивался случайными заработками – он неплохо играл на гитаре и обладал приятным баритоном, его приглашали петь в барах. Он поддерживал лейбористов, с одинаковым пылом ненавидел как Тори, так и мигрантов, не продержался ни на одной работе больше пары месяцев и больше всего любил Камден-таун с его безумными тусовками с выпивкой, травой и клубными наркотиками. Энн иногда ходила с ним на эти тусовки и знала многих из его странных друзей, коих было немыслимое количество – кажется, Том был своим в каждом пабе Англии.

Они вместе снимали квартиру в лондонском Ислингтоне. Раньше Том жил там один, но когда они начали встречаться и он узнал, сколько Энн платит за свою комнату в квартире с четырьмя соседками, то предложил ей съехаться и платить за квартиру вскладчину. Это выходило дороже, чем плата за комнату - но, главное, она была с Томом, которого практически боготворила несмотря на его несносный характер, периодические запои, язвительные замечания в ее адрес и постоянное безденежье.

Однажды Том с грустью сообщил, что с июня хозяйка квартиры повышает плату, причем сразу на 500 фунтов. Прикинув, что потерю еще 250 фунтов в месяц ее скромный бюджет не переживет, Энн сказала Тому, что это слишком дорого, и начала искать для них другое жилье поблизости.

Каково же было ее изумление, когда она обнаружила на сайте аренды недвижимости их квартиру и – та-дамм! - телефон Тома в качестве контактных данных хозяина.

Терзаемая недобрыми предчувствиями, она попросила коллегу позвонить по указанному номеру, и всплыла ужасная правда: все это время Том, который и являлся хозяином квартиры, брал с нее деньги за то, что она там жила.

Энн примчалась домой, бросила в рюкзак свои нехитрые пожитки и вылетела на улицу в надежде, что не столкнется с Томом и ей не придется с ним объясняться. Так гадко она не чувствовала себя еще никогда в жизни. Больше всего в тот момент ей хотелось, чтобы на нее из-за поворота выехала несущаяся на полной скорости машина. Удар, звон стекла, и все будет кончено.

Однако, машина не выехала. Видно, легкий конец - удел счастливчиков. к коим Энн не относилась, и у судьбы для нее было уготовано что-то более изощренное.

Делать нечего, под холодным дождем Энн побрела к метро, села в первый подошедший поезд и поехала, куда глаза глядят. Глубоко погрузившись в свои мысли, Энн не поняла, сколько и куда она ехала. Почувствовав голод, Энн вышла на какой-то станции, зашла в кафе, взяла кофе и булочку с корицей, и, почувствовав невероятную усталость, нашла в Гугле приличный хостел поблизости и отправилась туда ночевать.

Наутро была прекрасная погода, солнце заливало общую кухню, стены которой были выкрашены в желто-зеленые цвета, приветливая девушка Палома, соседка по хостелу, предложила ей кофе, и Энн подумала, что все не так уж плохо.

Через несколько дней Энн нашла себе комнату в квартире на четверых, снова с головой ушла в учебу, у нее появились новые друзья, и жизнь незаметно вернулась в свою колею.

Так пролетел целый год: работа, учеба, посиделки с друзьями, поездки к бабушке два раза в месяц, вылазки к морю в Брайтон, выходные в Девоне или Дорсете, а по будням - душное суетливое лондонское метро и вечерний путь от станции к дому с зажатым в кулаке ключом - на всякий случай в качестве защиты от хулиганов.

Глава V. Наследство австралийской тетушки

Одним прекрасным майским утром Энн позвонили с незнакомого номера.

- Мисс Гамильтон? Энн Летиция Гамильтон? - спросил бодрый мужской голос с сильным австралийским акцентом.

- Да, это я. С кем я разговариваю?

- Меня зовут Гарри. Гарри Корбин, - представился мужчина. Бонд. Джеймс Бонд, - неожиданно подумала Энн и чуть не рассмеялась в трубку.

- Я - старший партнер брисбенской юридической фирмы Martins&Corbin. У меня к вам дело личного характера. Когда мы можем с вами встретиться? – продолжил австралиец.

- У вас ко мне дело? Какое? - с подозрением спросила Энн.

- Наследство. Ваша австралийская родственница Дженнифер Смит, в девичестве Гамильтон, умерла, не оставив завещания. Наследников у нее не было. Вы единственная, кого нам удалось отыскать.

- Ах, вот оно что! - теперь в голосе Энн звучала неприкрытая ирония.

Она была наслышана о всевозможных схемах по обиранию наивных чудаков, которых заманивали в ловкушку рассказами о несметных богатствах одиноких почивших родственников, не оставивших наследников. Для получения наследства необходимо сообщить мошенникам банковский счет, оплатить налог или что-то еще в этом роде.

- И что же вам от меня нужно? – резко спросила Энн, уже готовая отключиться и заблокировать нахала.

- Мисс Гамильтон, это не телефонный разговор. Удобно ли будет вам встретиться со мной в лондонском представительстве нашей фирмы в Найтсбридж в самое ближайшее время?

- Хмм…

Лондонское представительство в Найтсбридж прозвучало убедительно, но Энн все равно не верила в реальность происходящего.

- Хорошо, я подумаю.

- Мисс Гамильтон, я прилетел в Лондон лишь для того, чтобы встретиться с вами. Пожалуйста, уделите мне полчаса вашего времени на этой неделе, - незнакомец сделал ударение на словах «эта неделя».

- Я подумаю, - упрямо повторила Энн.

- Можно ваш мейл, пожалуйста? Я сейчас пришлю вам адрес. Назначьте день и время - австралиец понял, что Энн - крепкий орешек, и решил сменить тактику.

Энн продиктовала свой мейл.

- Проверьте свою почту через пять минут, пожалуйста.

Через несколько минут Энн пришло письмо по электронной почте - в нем Гарри Корбин представлял себя и свою фирму.

Энн скрупулезно проверила каждую строчку его подписи, мейл, корпоративный сайт, LinkedIn, посмотрела статьи и фотографии в гугле. Да, похоже, с корпоративного мейла ей действительно писал человек, работающий в Martins&Corbin.

Телефон совпадал с указанным на сайте. Она перезвонила. Ответила секретарша, соединившая ее с мистером Корбином.

- Мисс Гамильтон, да, сюрприз-сюрприз, это-таки я, опять я, - со смехом сказал уже знакомый ей голос. - Ну что, теперь вы верите, что говорите с представителем юридической фирмы?

- Все равно не понимаю, чем вызван ваш интерес к моей скромной персоне.

- Я вам сказал то, что мог. Остальное - не телефонный разговор. Именно поэтому я и прошу вас о встрече. Вы нашли наш лондонский адрес?

- Да.

- Когда мы сможем с вами встретиться?

- Ну, скажем, в пятницу в 12, - после небольшой паузы произнесла Энн.

- Отлично! Буду вас ждать, - с облегчением выдохнул Гарри Корбин или человек, выдававший себя за него. - И, мисс Гамильтон, если вы пожелаете пригласить на встречу вашего адвоката, было бы просто превосходно.

- Кто я, по его мнению, черт возьми? - с досадой подумала Энн. - Пэрис Хилтон? Какие адвокаты у продавщицы из M&S?

- У меня нет адвоката, - сухо ответила она.

- Тогда я советую найти кого-то, кому вы сможете доверять - вероятно, скоро он вам понадобится.

От этой фразы Энн похолодела.

- Что вы имеете ввиду? - резко спросила она.

- Ох, простите великодушно, мисс Гамильтон! Я не имел в виду ничего плохого, это было сказано с самыми лучшими намерениями. У меня для вас прекрасные новости!

Заинтригованная этим разговором и еще больше – его недосказанностью, Энн едва дождалась пятницы.

Было 11.45, когда она входила в фойе юридической фирмы. Ее проводили в кабинет с резными стульями, столом мореного дуба и тяжелыми бархатными шторами. Кабинет был от пола до потолка уставлен книжными шкафами, на полках которых стояли толстые фолианты с золотым тиснением.

Она засмотрелась на высокий столик у стены, на котором стояли хрустальные графины с виски и рядом на серебряном подносе – низкие стаканы для благородного напитка.

- Они тут пьют виски между делом?- пронеслось в голове у Энн.

В кабинете ее уже ждали двое мужчин. Гарри Корбина она узнала до того, как он заговорил – это был высокий плечистый мужчина с бронзовым загаром и выгоревшими на солнце серферскими прядями в темно-русых волосах.

Его лондонский коллега Стивен Норман был бледен и сумрачен, а вялое влажные рукопожатие вызвало у Энн нестерпимое желание вытереть руку о ткань своей юбки под столом.

Все эти детали Энн потом сотни раз прокручивала в голове, вспоминая о дне, разделившем её жизнь на «до» и «после».

Глава VI. Так не бывает!

Юристы сообщили Энн невероятные новости. Оказывается, у ее отца, который, как и говорила бабушка Дорис, умер много лет назад при невыясненных обстоятельствах, была дальняя родственница, Дженнифер. Еще ребенком родители увезли ее в Австралию. Все связи с английскими родственниками оборвались во время Второй мировой.

Почившей тетушке было около ста лет, она дважды была замужем, пережила обоих своих мужей, и у нее не было никаких родственников, кроме беспутного внучатого племянника Джеймса Гамильтона в Англии.

Несмотря на то, что Энн - внебрачная дочь Джеймса, тем не менее, она является его единственной наследницей и, соответственно, все тетушкино состояние переходит к ней. Юристам удалось найти Энн лишь благодаря пробивному лондонскому детективу. Удостоверившись, что никого из семейства Гамильтон в живых уже нет, он отыскал университетских друзей Джеймса и узнал историю внебрачного ребенка от молоденькой официантки. Архивы мэрии подтверждали факт наличия ребенка. Джеймс в припадке великодушия признал свое отцовство, но на этом все закончилось. Он никогда не предпринимал попыток разыскать дочь или хотя бы навести о ней справки. Фамилии официантки никто не помнил, только имя - Келли, и детективу пришлось попотеть, чтобы выяснить, кто была та юная блондинка с северным акцентом, работавшая в оксфордском пабе «Белая лошадь» в начале 90-ых. Тем не менее, ему удалось найти следы Келли и ее дочери в Сент-Хеленс, он узнал о ее смерти от угарного газа, выяснил, что Энн осталась жива, и снова вернулся в Лондон. Поиски заняли больше года, и вот душеприказчики Дженнифер Гамильтон с радостью сообщают, что Энн стала владелицей фермы в Австралии, недвижимости в итальянской Лигурии и на юге Франции, и, как будто бы этих совершенно невероятных новостей было недостаточно - теперь ей принадлежит старинный трехэтажный особняк в центре Лондона. Стоимость недвижимости и прочих активов покойной Дженнифер Смит исчисляется миллионами фунтов.

У Энн, до которой эти слова доносились, как сквозь вату, закружилась голова и пересохло во рту. Она потерла виски, пытаясь отогнать подступавшую дурноту.

«Так не бывает. Просто не бывает. Это какой-то розыгрыш или ошибка, и скоро все прояснится», - проносились мысли в ее голове.

Бедняжка-замарашка, внебрачный ребенок матери-наркоманки, сиротка из бедного шахтерского городка Энни-пенни, как дразнили ее соседские мальчишки, оказалась наследницей огромного состояния. Это просто не укладывается в голове.

- Мисс, с вами все в порядке? - Гарри обеспокоенно вглядывался в ее лицо, придвигая к ней стакан воды. - Может, вам нужно выйти на воздух?

- Тут душно, пожалуйста, откройте окно, - попросил он Стивена.

- Налить вам виски? – несмело предложил Стивен. Видно, это было единственное известное ему средство приводить людей в чувство.

- Нет, спасибо, со мной все в порядке. Просто это... немного... ммм... неожиданно... Я не могу поверить! – растерянно говорила Энн, обводя глазами присутствуюших. – Мне просто... нннадо... немного привыкнуть.

- Да, конечно, дорогая, это вполне понятная реакция, - мягко сказал Гарри, подводя ее к раскрытому окну.

Вскоре Энн пришла в себя, попрощалась с юристами, в задумчивости вышла из здания и побрела, куда глаза глядят. Был чудесный майский день. В погожие дни Лондон особенно прекрасен.

Энн смотрела на элегантно одетых женщин, витрины магазинов, дорогие машины, и впервые в жизни думала: "Я могу себе это позволить!". И вот эти туфли на витрине, и большой роскошный фотоальбом с репродукциями картин Ван Гога, и невероятной красоты фарфоровую чашку для бабушки Дорис, и даже вот эту дорогую красивую машину! Это было новое, восхитительное, доселе незнакомое ей чувство. И тут же, возвращая ее в реальность, сознание больно прорезала мысль о том, что все деньги мира не вернут маму и Джонни...

Глава VII. Обед у Арноттов

На следующий день – это была суббота – Энн была приглашена на обед к мисс Маршалл. Та уже давно была замужем, звалась миссис Арнотт, и преподавала филологию в лондонском университете. Ее муж, профессор истории Фрэнк Арнотт, был одним из ведущих мировых специалистов по елизаветинской эпохе, и Энн очень любила слушать его увлекательные рассказы о тех временах.

Каждый раз, сидя у камина с чашкой чая и внимая очередной его истории, она не уставала поражаться, как ему удается держать в памяти все эти даты, имена, исторические факты, помнить бесчисленные и жутко запутанные династии европейских аристократов, тесно переплетенных с норманнскими и саксонскими, и так живо и интересно рассказывать об исторических событиях, со школьных времен навевавших на нее лишь скуку.

Мисс Джейн Маршалл – а точнее, миссис Джейн Арнотт - по-прежнему была красавицей с доброй улыбкой, лишь в уголках ее ясных серых глаз появились морщинки, а взгляд светился грустью. Пара была бездетной, и Энн казалось, что Джейн это очень удручает – ведь она так любит детей. Но та никогда не заводила об этом разговор, и Энн не решалась обсуждать со своей старой учительницей такую личную тему.

Джейн и Фрэнк от всей души любили Энн, гордились ее успехами и поддерживали в трудные времена.

Энн впервые увидела Джейн сердитой, когда рассказала ей историю про Тома, хостел и поиски жилья. С присущим ей юмором Энн обставила эту историю, как комедию ситуаций с хэппи-эндом. Она смехом рассказала о своих злоключениях, лишь когда все уже было позади и она стала счастливой хозяйкой комнаты размером в целых 200 квадратных футов с отдельной ванной комнатой. Однако, Джейн не на шутку рассердилась. Она дослушала историю Энн, закусив нижнюю губу, и неожиданно резко сказала:

- Энн Гамильтон! Ты должна была сразу же ехать сюда! Ты прекрасно знаешь, что двери нашего с Фрэнком дома всегда открыты для тебя! – ее глаза метали молнии.

Ни до, ни после этого Энн больше не видела ее такой сердитой.

- Но… Мисс Маршал… Простите, миссис Арнотт… Я в вас не сомневалась, просто мне нужно было самой разобраться в этой истории и решить свои проблемы…

- Чушь! - еще больше рассердилась ее подруга. - И, пожалуйста, будь добра, зови меня по имени, столько раз тебя просила. Ты давно уже вышла из школьного возраста, я больше не твоя учительница! – почему-то еще больше вспылила Джейн. Ее лицо пошло алыми пятнами.

- Да, конечно, Дддджейн, - окончательно смутившись, пролепетала Энн.

Джейн смягчилась, увидев, что Энн на самом деле очень расстроена.

- Дорогая, я знаю тебя с тех пор, когда тебе было шесть лет. Ты всегда можешь на меня рассчитывать. Всегда, в любой ситуации, - более мягко продолжила Джейн. - Сказать по правде, нам с Фрэнком никогда не нравился этот твой Том, но ты выглядела такой счастливой, что мы решили не вмешиваться. И вот, не прошло и года, как жизнь все расставила по своим местам…

- Да, - вздохнула Энн, опустив голову.

- Но то, что ты, оказавшись на улице, не подумала о нас и пошла искать приключений в хостелах в каких-то жутких районах, по-настоящему меня огорчает! Ведь с тобой могло случиться все, что угодно! Неужели ты думаешь, что ты была бы нам в тягость?

- Нет… То есть да… То есть я никому не хочу быть обязанной, - гордо вскинулась Энн. – Я взрослая. У меня есть работа. Я в состоянии решать свои проблемы, - и она совершенно по-детски вздернула подбородок, как делала это, когда была маленькой и ей говорили что-то обидное.

- Девочка моя, - приобняла ее за плечи Джейн. – Извини за резкость, я погорячилась. Я была сердита и вышла из себя. Пожалуйста, никогда больше так не делай. Ты очень нам дорога. И, подумай только, если бы с тобой что-то случилось, как перенесла бы это известие твоя бабушка?

Энн подумала, что за годы жизни в дорогом лондонском районе Белгравия мисс Маршалл обрела несвойственный ей снобизм и слегка отстала от жизни. Кажется, она черпает свои познания о жизни из детективных сериалов и криминальных новостей, и любой район за пределами ее респектабельного рая кажется ей обителью зла и источником бесконечных опасностей. Но вслух ничего не сказала.

К счастью, тот их разговор был прерван приходом Фрэнка, и Джейн начала накрывать стол к ужину.

…Было около полудня, когда Энн, держа в руках коробку с пирожными, подошла к дому Арноттов. Как же ей не терпелось сообщить свои невероятные новости старым друзьям!

Двери открыла горничная, милая польская девушка Эльжбета. Энн вручила ей пирожные. Эльжбета проводила ее в гостиную. Энн вошла и с удивлением огляделась – в гостиной было пусто, хозяев не было.

Через пару минут появился Фрэнк, сердечно расцеловал Энн в обе щеки, извинился за отсутствие Джейн – у нее было какое-то срочное дело и она задерживалась. Фрэнк с места в карьер оседлал своего любимого конька и начал рассказывать про моду XVI-ого века, бытовавшую при дворе королевы Елизаветы.

Чего стоит история появления наплоенных воротничков! Оказывается, чем выше и пышнее был воротник, тем больше он соответствовал моде середины XVI-ого века, поэтому и сама королева Елизавета I, и ее придворные на картинах выглядят так, будто их головы лежат на больших белых тарелках, приделанных к платью.

А еще добрая королева Бесс за редким исключением носила одежду только черного и белого цветов: в Англии не было натуральных красителей для тканей, а привозные стоили баснословных денег. Поэтому на особ, разодетых в пурпур и лазурь, при дворе королевы-девственницы смотрели косо и считали выскочками.

Впрочем, бытовало мнение, что королева носит черные и белые туалеты отнюдь не потому, что не может себе позволить другие наряды. Это было символизмом: белый цвет - невинность, черный – постоянство.

Энн, раскрыв рот, внимала рассказам Фрэнка – оказывается, королева Бесс, которая очень любила путешествовать и объехала даже самые маленькие и далекие деревушки Англии, никогда не бывала за границей. На коронацию своих кузенов – европейских монархов - она отправляла кого-то из высокопоставленных придворных.

А какие в те времена царили нравы! За попрошайничество и бродяжничество судили, секли плетьми и даже могли приговорить к повешению. Детей-бродяг старше 14-ти лет, в первый раз били розгами и протыкали мочку уха толстым каленым металлическим прутом. Во второй - заковывали в кандалы, и в недалеком будущем их ждал Тайберн… Бедным крестьянам, лишившимся куска хлеба из-за неурожая или жестокой практики «огораживания», не оставалось ничего, кроме попрошайничества, и за это их ждала неминуемая кара. Те добрые люди, которые из милосердия давали приют бездомным, рисковали быть наказанными и заплатить огромный штраф. Какие, однако, жестокие были времена.

И, подумать только - нынешняя фешенебельная Оксфорд-стрит с самыми дорогими магазинами и ресторанами, где даже крошечный офис на чердаке стоит баснословных денег - это и есть тот самый Тайберн!

Еще в XVI-XVII веках Тайберн был деревней, находившейся за пределами Лондона. Он получил свое название в честь речушки, впадавшей в Темзу (сейчас она течет под землей). В это трудно поверить, но неподалеку от нынешней Мраморной арки, на месте пересечения Оксфорд-стрит и Эджвер- Роуд стояла виселица, которую в народе звали «Тайбернское дерево».

На ней одновременно могли казнить 24 человека. Сейчас ровнехонько на этом месте находится аптека и кафе. По спине Энн пробежал холодок и ее передернуло, когда она представила, сколько горя, боли и страданий впитало в себя это место.

- Что, дорогая, кто-то наступил на твою могилу? – пошутил Фрэнк. Но выглядел он невесело.

Энн еще некоторое время назад заметила, что Фрэнк выглядит каким-то потерянным, но не решилась спросить, что случилось, решив, что если Арнотты посчитают нужным, то расскажут сами.

Наконец, вернулась Джейн. Она тоже выглядела грустной. Энн не на шутку обеспокоилась: вид ее друзей наводил на мысли о серьезных неприятностях.

Эльжбетта накрыла в гостиной стол к обеду. Джейн принесла из кухни салат, тарелку с сырами, вслед за ней горничная внесла издающий невероятные ароматы глиняный горшок с мясным рагу.

Они принялись за еду, разговаривали о погоде и обсуждали Брекзит, но в комнате то и дело повисало неловкое молчание. Фрэнк открыл бутылку Мальбека. После второго бокала атмосфера немного разрядилась, щеки Джейн порозовели, она громко рассмеялась шутке Энн, Фрэнк тоже пытался принимать участие в разговоре, но Энн видела, что оба делают над собой усилие, чтобы выглядеть, как обычно.

Эльжбетта поставила на стол блюдо с принесенными Энн пирожными.

Джейн так и ахнула от восторга:

- Боже, какая прелесть!

Тут она разглядела крошечный шоколадный логотип кондитерской Harrods и всплеснула руками.

- Энн, милая! Ты не должна была тратиться! В Harrods такие дорогие десерты! – ее добрые глаза с легкой укоризной смотрели на девушку.

Та потупилась. Она ожидала подобной реакции Джейн, очень щепетильной во всем, что касается денег, и у нее была наготове фраза, что теперь она может себе это позволить, но сейчас вдруг эти слова показались ей глупыми и даже вульгарными. Она промолчала.

Продолжение следует.

__

Прошлой осенью я решила попробовать себя в беллетристике. Идею "Русский в Англии" предложил Борис Акунин, и когда я начала писать историю по первому заданию, придуманные мной герои (у которых, впрочем, есть прототипы), вдруг ожили, обрели собственные голоса и превратились в яркий фильм. Мне показали потрясающе интересную историю, которую я предлагаю вашему вниманию. Спасибо уважаемому Григорию Шалвовичу за идею и вдохновение (он, конечно, это вряд ли прочитает, но не могу не поблагодарить.

Процесс настолько увлек, что я прочитала все что нашла на русском и английском о елизаветинской эпохе и досконально изучила вопрос с многочисленными женами Иоанна Грозного.

Я некоторое время жила в том самом Сент-Хеленс, видела жизнь английского рабочего класса изнутри, и бродила по тем же лондонским улицам, по которым ходит в моей истории Энни. Некоторые сцены написаны практически с натуры, мне довелось быть их зрительницей или непосредственной участницей. Правда, на мою долю не выпало таких головокружительных приключений, и в этом я отчасти завидую Энни.

__

Чтобы не пропустить продолжение, подписывайтесь на мой тг-канал

Фотографии автора