Персональная выставка-ретроспектива "Константин Батынков. Виды" в Музее Москвы
Эту выставку можно считать одной из самых масштабных показов творчества известного московского художника Константина Александровича Батынкова. Здесь представлено около сотни произведений, среди которых десятки серий, не считая отдельных работ. Выставка носит название ретроспективной, поскольку охватывает творчество художника в течение двух десятилетий. В то же время, здесь много картин самого последнего времени, так что зритель может составить относительно полное и актуальное представление о его искусстве.
То, что всегда поражает при встрече с работами Батынкова – будь то первое свидание или давнишнее знакомство – необыкновенная живость густонаселенных миров его картин. Пространство здесь дышит и пульсирует, в натюрморте с подсолнухами открывается свой микромир, а заросли и строительные завалы (серия «Другая жизнь») кажутся шевелящимися, словно конечности членистоногих или морские водоросли. Этот «анимационный эффект» еще сильнее заметен в отношении городских пейзажей, видов Кремля, безнадежно открыточных, казалось бы, но оживающих в атмосфере дрожащего, наполненного туманами, каплями дождя и цветными всполохами воздуха.
Пронизанный жизненными токами пласт существования вещей и событий вызывает в памяти утопию под именем «ноосферы» - новой геологической эпохи, означающей разумное преобразование первичной природы Земли. Однако вовсе не благостный гимн разуму транслируют произведения: здесь звучит тема военной агрессии (проект «О войне») и человеческой смертности (серия «Пуля в голове»). Даже в «Парадах» не чувствуется патетики: перспектива с низким горизонтом представляет человеческую массу облаком-роем, перемещающимся по каким-то неведомым траекториям. Кажется, что некоторые объекты, например вертолеты, движутся сами, но с другой стороны, ими управляет какая-то сила, как у Пушкина («Сколько их! куда их гонят?»). Очевидно, Батынков разделяет меланхолию поэта: когда пейзажное покрывало оказывается сорванным, внезапно открывшаяся машинерия мира не представляется ни разумной, ни гармоничной.
Множественность и одновременность – вот что характеризует сценографию «Видов» Батынкова, но у множественности здесь – очевидная разномасштабность.
Так, с одной стороны, это уже описанная «насекомость» с характерными для нее кишением и роением, а с другой – здесь встречаются и крупные сущности: Дон Кихот, динозавр, привидение, Останкинская башня, мальчики, мины и черепа. Их движение можно было бы описать как «зависание» и «парение», они возвышаются над толпой, как атмосферные или даже космические явления, эдакие «туманности Андромеды». Но при этом они не потусторонни и не нарушают органического строй картин Батынкова – так, как не нарушает слово «привидение» познавательной функции толкового словаря.
Образы как бы плавают в едином пространстве воображения, иногда «заплывая за буйки» сюжета – и вот на морском горизонте с колоссальным эсминцем возникает силуэт бегущей по волнам девичьей фигурки (проект «Бегущая по волнам»), а рядом с крестоносцами маячит голова динозавра. Батынков намеренно разрушает диктатуру линейного повествования. В его художественной поэтике важна повторяемость, смещение центра действия (не всегда ясно, видим ли мы центральное или маргинальное событие), принципиальная незаконченность – искусство предстает открытым процессом, в котором важно именно участие, продолжительность, растворенность в повседневной жизни. В каком-то смысле метод Батынкова строится по типу матрицы, даже наложения матриц, тех интерференций, которые расслаивают изображения, лишает его четкости и определенности, создавая мерцающий муар.
В наше время, в эпоху глобализма, когда основная схватка идет меж двумя регламентами: неолиберальной «современностью» и фундаменталистской «традицией», позиция художника – это борьба с любого рода единомыслием. Собственно, это свобода сознания по Батынкову.