Медицина XXI века — помощь больному, услуга потребителю или починка механизма?

Высокие технологии в медицине — это альтернатива классическим патерналистским методам или неизбежный этап перехода к эпохе программируемых 3D-сканеров и киберножей?

По следам материала «Радиотерапия в масштабах страны…», в котором руководитель регионального отделения Europe Distribution Accuray Дмитрий Кудинов рассказал о развитии высоких технологий помощи онкобольным.

Я так часто слышу ужасы про медицину, более того, я так часто их читаю, что только и остается заламывать руки: господи, как страшно жить! Например, после недавнего пелевинского: «Никакой медицины в двадцать первом веке нет, есть улыбчивый лживый бизнес, наживающийся на человеческих болезнях и заскоках. Они сейчас научные работы пишут не о медицинских вопросах, а о том, какая музыка должна играть в клинике, чтобы на бабосы разводить было легче...»

Цитата, конечно, вырвана из художественного контекста, сам автор, возможно, так не думает, но вот цитируют его всерьез, и подобные цитаты падают на благодатную почву. И так страшно болеть, а канцерофобия сама по себе отдельная тема, но еще чтобы и лечиться у безжалостных циников — это уже перебор…

Хочется верить, что доктор, «который тоже человек и тоже кушать хочет», и которому поэтому позволительно думать и о «бабосе», все-таки не один год учился не только «приводить людей к физиологической норме», но и понимать, и сострадать. Ему преподавали и философию, и психологию, и историю медицины. Поэтому российская и европейская традиция в отношениях врача и пациента — это, конечно же, чистый патернализм. И мудрому доктору перечить так же нелепо, как родителю или священнику.

Доктор все понимает, знает, какие нам таблеточки попить, в крайнем случае отрежет что-нибудь ненужное, опасное или отслужившее свой срок. А, главное, он ведь добра желает, да еще и клятву давал. В этой традиции человек есть цель, а никак не средство, он — основное и единственное поле применения всех медицинских теорий и практик. Человек в кантианском смысле: со своим вполне материальным организмом, не вполне материальной психикой и идеальным моральным законом внутри.

Но сколько сомнений на этот счет рождает наш личный опыт общения с некоторыми медицинскими протоколами и, чего уж там, докторами? И в связи с ними стоит ли сокрушаться, что в современном мире медицинский патернализм постепенно изживает себя, несмотря на все усилия по развитию «семейной» медицины и прочие личностные модели.

И дело не только в пациентах, которые сегодня прекрасно понимают, что весь объем медицинских знаний в одну голову не вложить, и семейный доктор, как любой специалист широкого профиля, в действительно серьезном случае только посоветует, к кому обратиться. Медицинские дисциплины действительно становятся настолько сложными и специализированными, что взаимоотношения медиков с пациентами очевидно идут к «контрактным», а то и «техническим» моделям.

В первом, «контрактном», случае лечение — это услуга, которая оказывается в рамках договора, тут, конечно, хорошо защищаются права и свободы потребителя (в том числе и финансовые), но и мудрый доктор с кредитом доверия еще присутствует. Второй, «технический», подход куда более интересный и, судя по развитию и успехам технологической медицины, совершенно неизбежный, и вот тут уже никакой лирики и патернализма. Но плохо ли это?

Ответить на подобный вопрос — все равно, что оценивать с позиций добра и зла саму объективность. Плохо то, что для машины и даже для оператора (не говоря уже о коллективе разработчиков) пациент — это «объект исследований с определенным набором параметров». А хорошо, что, чем сложнее манипуляции и процессы, тем в отсутствие человеческого участия меньше вероятность субъективной ошибки.

На самом деле, некоторые задачи в хирургии, а тем более в ядерной медицине, человек просто не может выполнить «своими руками». Никакой суперайболит с трехсотлетним стажем не сравнится с киберножом, просто потому, что в его пальцах пульсирует кровь и унять эти колебания невозможно никаким усилием интеллекта или воли.

Но кибернож со скальпелем хирурга еще хотя бы можно сравнить. А вот в современной диагностике специалист принимает все меньше участия даже при формулировке выводов. Результаты ПЭТ-КТ сегодня просто развращающе наглядны — искомые клетки светятся, как иллюминация на главпочтамте. Честное слово, так и подмывает просканироваться на все случаи жизни и просканировать всех друзей и близких.

Аппараты ПЭТ не устают, их, оказывается, даже не выключают на ночь. ПЭТ в России реально спасает тысячи жизней ежемесячно, и по совместительству является примером успешного партнерства частных инвесторов (в данном случае «ПЭТ-технолоджи») и РОСНАНО. Думают ли инвесторы о прибыли? Обязаны думать. Но только ли поэтому с каждым годом ПЭТ-центров становится все больше? Наверное, все-таки потому, что в идеале они нужны каждой больнице в каждом населенном пункте. А то, что окупают себя, так это же не плохо, слава богу, в России они включены в программу страховой медицины.

У нас сейчас закрыта лишь небольшая часть потребности в современных средствах диагностики, а есть ведь еще и лечение. Тут для неподготовленного человека вообще, прошу прощения за свой французский, крышеснос. Брахиотерапия — это же просто наступившее будущее, какой-то «Стартрек» и «Космический госпиталь» в одном флаконе. Под прицелом компьютерной визуализации в пораженный орган вводят небольшие капсулы с радиоактивным йодом, и эти микроисточники излучения размещаются в непосредственной близости от раковой опухоли и убивают ее, практически не задевая здоровые ткани.

Без операции, без длительного восстановления, с минимальными «побочками». Кстати, самый «популярный» у мужчин планеты Земля рак предстательной железы таким образом лечится с 98-процентной (!) выживаемостью через 10 лет в ординарных случаях и практически 78-процентной в особо запущенных или осложненных.

Не только у меня отлегло от сердца: слава российским нанотехнологиям, у нас есть свои микроисточники и системы высокоточной доставки, и они начинают активно распространяться по больницам. В 2008 году РОСНАНО проинвестировала их разработчика и производителя — компанию «БЭБИГ» — и с 2014 технология вышла на рынок. Пока проводится около 2000 процедур в год, но дело сдвинулось с мертвой точки, а в онкологической медицине это не метафора.

Замечательно, что брахиотерапия одновременно и самый щадящий, и самый эффективный метод борьбы с раком. Теперь главное, чтобы как можно больше людей узнали о такой возможности, и требовали её, а мощностей производства у «БЭБИГА» уже сейчас хватит на совсем другой порядок цифр.

Можно ли отказаться от такого «чуда»? Да запросто. Согласие пациента — прежде всех процедур. Когда-то луддиты отказывались от производственных механизмов, и где те луддиты сейчас? И что в головах у сегодняшних неолуддитов, протестующих против инновационных технологий, против таких машин, против таких корпораций? Конечно, не все ладно в медицинском королевстве, но ведь, как сказал чуть ли не Еврипид: кто много делает, имеет право и ошибаться.

Как бы нам не было обидно, все мы, человеки, довольно стандартны. И хоть нет двух одинаковых отпечатков пальцев, качественно наши болезни разнообразием не блещут, иначе научная медицина просто не могла бы существовать. Загадки, достойные доктора Хауса, пусть достанутся гениям с живым человеческим мозгом, а современный, тщательно откалиброванный томограф с компетентным и вежливым оператором должен быть в каждой больнице.

Луддиты проповедовали, что машины отбирают у человека его занятия и заработок. История показала, что нашлись другие занятия, куда интересней. Технологии дают свободу, а ее требуется все больше и больше, как бы кого ни раздражало, что это чей-то бизнес и источник дохода. Квалифицированные врачи найдут чем заняться, а неквалифицированные «переквалифицируются в управдомы». Я не против патернализма, сакральности и альтернативной медицины, но ни один уважающий себя фильм о космическом путешествии не обходится без многофункциональной медицинской камеры.