Север и Юг: чем мы отличаемся от итальянцев

Что ни говори, итальянцы в массе отличаются от северного брата. Особенно резок контраст, когда после долгого времени пребывания в стране Сильвио Берлускони возвращаешься на родину. 

Вот смотрите, калабрийский сосед Паскуале каждое утро — если не дождит — идет на променад около восьми утра. В это же время я обычно возвращаюсь с пробежки, и мы встречаемся посередине пути. Каждое утро Паскуале здоровается, долго и участливо расспрашивает про дела нашей семьи, стойко перенося мою корявую латынь. 

И вот другая реальность. По утрам в сером Петербурге — если не снежит и не дождит — я возвращаюсь с пробежки. Мне навстречу бежит мужчина из моего дома. За все время он ни разу даже не кивнул головой. Хотя я и киваю, и здороваюсь. А он просто не смотрит на меня. 

В чем же дело? Я пока не нашла ответ. Но хочу поделиться своими наблюдениями. 

Вообще говоря, я убеждена, что мы относимся весьма настороженно к другим людям. Хоть к своим, хоть к иностранцам. Оказываясь среди других людей, мы внутренне напрягаемся, озираемся по сторонам, ждем опасности и все время готовы дать деру или отпор, в зависимости от физических данных. В кафе или ресторане мы ждем, что нас непременно объегорят, недодадут заказ и тоже всегда настороже. Нет в нас непринужденности и легкости, все с каким-то натягом. 

Итальянцы же чаще всего стремятся показать себя и удовлетворить любопытство за разговором. Такое ощущение, что они всегда готовы выглядеть прекрасно, и открываются всем новым людям. Если ты русский, поселившийся на итальянском юге, сначала свободные манеры местных жителей шокируют, но случается, что они передаются через жаркий воздух, и со временем переселенец тоже выглядит красавчиком в любых ситуациях, и готов раскрыть объятия каждому чужаку.

Но не всегда это так. Порой, русский, хоть и хлебосольный, но все же угрюмый и замкнутый характер, не вытравишь средиземноморской акуной мататой. Я, например, распознаю местных русских за километр, даже если они говорят по-итальянски, обрели характерный нос и загар. Их выдает взгляд и, почему-то, выражение рта.

Думаю, нас тоже распознают местные русские, и одно время я даже размышляла, что же делать с уголками губ, но в конце концов, решила: 

“Юпитер с ними! Что выросло — то выросло.”

Почему они такие?

Думаю, все дело в том, что география сапога с давних времен обязывала жителей нравиться и общаться с чужаками — купцами, завоевателями и прочими арабами и норманнами. Вот они и взрастили свои софт-скиллы больше чем за две тысячи лет.

А мы почему такие?

Потому что из всех щелей враги лезут. Приходится обзаводиться оружием. Да еще холодно и голодно. Из черенков яблони не растут, болота повсюду, снег валит без остановки и вообще без теплой одежды далеко не убежишь. Вот мы и таили целыми веками обиду на природу, царей, а заодно и соседей. Ни с кем не хотим разговаривать, опасаемся знакомств и готовы дать отпор в любой ситуации.

“Пусть бегут себе, куда подальше, — думаем мы, глядя во время утренней пробежки на других бегунов. — Ничего хорошего от них не дождешься”.