Не в обиду будь сказано. Об учительских «болезнях» по-честному

Как овцы, жалкою толпой//Бежали старцы Еврипида.//Иду змеиною тропой,//И в сердце тёмная обида. //Но этот час уж недалёк://Я отряхну мои печали,//Как мальчик вечером песок//Вытряхивает из сандалий.//// О. Мандельштам

Учителя снова обиделись. Не все, конечно, но довольно многие. На этот раз профессиональное сообщество было задето событиями в Беларуси. Вернее, конкретным событием: реакцией учеников на ложь, бесчестье и манипуляции педагогов (если кто не в курсе, милости просим ознакомиться). Замечу, конкретных педагогов. Но как пропустить такое?  И пошла писать губерния: «Зачем же обобщать?!», «А вы сами попробуйте поработать учителем», «Испоганили систему образования, а теперь...» «Если открыто критиковать учителя, вы разрушите его авторитет и значимость» и наконец, мое любимое «Мы люди подневольные...» 

Что же за неведомый комплекс, подобно вирусу, бродит среди многих наших коллег? Наши профессиональные обиды на всех подряд так часты, что иногда кажется, что самозащита и есть основное занятие учителя. Почему, стоит лишь кому-то произнести словцо критики в наш адрес (даже и не в наш личный), реакции, сопровождаемые выпяченными губами и визгливыми интонациями поднимаются неиссякаемой волной?

Может быть, так мы понимаем профессиональное единение? Но ведь единение состоит в первую очередь в том, чтобы брать на себя ответственность за происходящее в сообществе. В том числе и за коллег. Если, конечно, мы действительно считаем себя коллегами. 

 Дорогие мои друзья и товарищи! Я пишу это очень важный для меня текст совсем не для того, чтобы садистски расковыривать незаживающую рану. Я такой же как вы. Я — училка. Я считаю нашу профессию лучшей на свете. И ещё считаю, что большинство учителей прекрасны (как минимум потенциально). Ведь когда-то мы, движимые романтическим порывом, сознательно выбрали этот путь. И большинству из нас, засыпая ночью, очень хочется сказать себе: сегодня было круто, у меня получилось! Это ведь и есть та самая пресловутая значимость. Именно поэтому я считаю необходимым говорить о наших профессиональных болезнях, ведь без осознания не может быть излечения. Пожалуйста, не спешите обижаться. Мне кажется, нам есть о чем поговорить. 

Боюсь, мы больны тяжелой и заразной болезнью. Да, именно мы, представляющие себя несчастными, ничтожными, беззащитными и бесправными с одной стороны и требующие признания собственной значимости и авторитета с другой. Этот когнитивный диссонанс, чтобы не сказать обостренный невроз, не может не сказываться на нашей деятельности и на нашем профессиональном и личном здоровье. 

Мы даже не замечаем, как твердя о собственной значимости, с остервенелым постоянством сами ее и разрушаем. Ведь значимыми не бывают сами по себе, значимость существует лишь в чьих-то глазах. Она не даётся сверху, она требует осознания. Впрочем, виноват, даётся, но результат известен — дискредитация профессии. Его-то — этот результат — мы так часто и наблюдаем. 

Такое положение дел видится мне крайне опасным. Оно приводит к искажению и выхолащиванию самой сути нашей профессии. По определению мы должны быть с нашими учениками. На их стороне. Мы должны гордиться, когда они противоречат нам, высказывая собственные суждения, поддерживать их, когда им тяжело, помогать, если они попадают в трудное положение. Укреплять их и поддерживать, даже когда они неправы. Ведь только из этой позиции мы можем быть услышанными. Это и значит в нашей профессии «быть на стороне правды». 

Больно и горько видеть дипломы, которые вернули учителям разочарованные дети. Никому такого не пожелаю. Но если все другие формы диалога с нашими учениками исчерпаны, значит мы действительно сотворили что-то страшное. И нет, не говорите «это не мы». Это мы. Педагогика предполагает сопричастность. Тем более, в таких тяжелых ситуациях.  

Когда наши коллеги практикуют ложные доносы, не мы ли должны взять на себя ответственность за происходящее? Не нам ли разбираться с этим? Да, я не ставлю слово коллеги в кавычки, потому что понимаю: речь действительно идёт о моих и ваших коллегах. Возможно самое опасное — в каждом подобном случае кричать «это не я, я тут ни при чем!» Нет, ребята, мы все при чем! Это мы сделали, если не лично значит опосредованно. Позволили, промолчали, предпочли не заметить. Не объяснили им, что думаем, «не стали связываться» и таким образом, не поддержали, дали совершить этот страшный поступок. И так к предательству наших учеников прибавляется и предательство наших коллег. 

Одним словом, последний круг Дантова ада. 

Но кто же этот волшебник в голубом вертолете, который призван дать нам пресловутые уважение и значимость? Не в наших ли руках ключи от этой тайной комнаты? Разве не мы устанавливаем правила игры? Чем рискуют учителя, занимающиеся честно своим делом? Предположу максимально страшное (и малореальное) — увольнением? Ну так их с руками оторвут в соседней школе, если они профессионалы. Существует частная практика, репетиторство, смежные профессии наконец. 

 Значит ли это, что учитель должен непременно быть сильным, твёрдым, «борцом» за правое дело? Вовсе нет, характер у учителей может быть разным. Но объединяет их одно: они должны быть честными. 

У нас могут быть разные взгляды, разные привычки, мы можем пользоваться разными технологиями. Мы, естественно, можем оказаться с учениками «по разные стороны баррикад». Но есть вещи, без которых профессия перестаёт существовать. Это — правда и умение чувствовать другого человека. Мы не можем обманывать себя и детей. Если нам кажется, что они ошибаются, мы должны потратить все имеющееся у нас время, чтобы объяснить свою позицию, помочь, предотвратить ошибку. Но мы не имеем права врать и манипулировать. Что бы ни произошло. Всегда будут отговорки и оправдания лжи. Так уж устроена сама ложь — она всегда идёт в наборе с удобными оправданиями. Но это и отличает значимых от незначимых: одни отговариваются, другие занимаются профессией.  Если мы потеряем этот базис, боюсь, мы вообще перестанем быть нужны. 

Учителей обижать нельзя. Этот принцип, кажется, такой древний и устоявшийся, что давно уже существует как абсолютная данность. И да, я совершенно с ним согласен. Учителей обижать нельзя. Ну а кого — можно? Учеников? Родителей? Вагоновожатых? Пилотов? Инженеров? Шахтеров? Кого? И ещё один вопрос мучает меня все больше: обижать — это как? Не сами ли мы оказывается в позиции обиженных, когда чувствуем: есть правда в некоторых словах... И привычно материализуется из воздуха, которым мы дышим, соблазн оправдания: а что мы можем сделать? «Мы люди подневольные... вы сами попробовали бы...» Только штука в том, что профессии шахтера или пилота не предполагают аргументов типа «вы сами попробовали бы». И наша тоже — не предполагает. А пользоваться ими —  самый настоящий непрофессионализм. Совсем как у пилотов. 

 Учитель — самая прекрасная профессия. В первую очередь потому, что мы призваны говорить правду, в этом ее суть, в этом ее смысл. Мы — живые, мы — настоящие. Мы ошибаемся, сомневаемся, горячимся, плачем, когда нам плохо и смеёмся, когда нам хорошо. Нам бывает очень трудно, а бывает просто и легко. У нас есть право быть собой. Равно как и у наших учеников. Высочайший уровень рефлексии, к которому педагогика  обязывает, позволяет нам не обижаться, а напротив, быть благодарными за то, что нам не дают забронзоветь и превратиться в карикатурный  памятник самим себе. В этом и состоит наша значимость. Достойная уважения.