Шестая симфония Малера: между молотом и наковальней
За последние два сезона в Карнеги-холл прозвучали многие симфонии Малера. А именно Первая, Четвертая, Пятая, Шестая, Седьмая, Девятая, и Десятая (первая часть).
Не исполнены были Вторая и Третья Симфонии.
Дело в том, что они слишком длинные. Вторая — около полутора часов, Третья — 1 час и 45 минут. Понятное дело, обе эти симфонии занимают все концертное время, они играются обычно без антракта, к ним трудно подобрать какую-то музыкальную пьесу для заполнения времени.
Также крайне редко исполняется Восьмая симфония, так называемая «Симфония Тысячи Участников». Ну конечно, «Тысяча» — это слово условное, там возможно и гораздо меньшее количество исполнителей, но все равно — их очень много. Прикиньте: огромный оркестр, два больших хора, большой детский хор и множество солистов.
И тем не менее одно из последних мест по частоте исполнения занимает Шестая симфония. Не каждый дирижер и не каждый оркестр возьмется за такую музыку. Уж больно она странная, непредсказуемая, несущаяся куда-то вверх — и одновременно вниз, летящая к свету — и одновременно во тьму, к Богу, но в то же время и к Дьяволу.
Самое верное слово для этой симфонии — это чрезмерность, или по- английски excessiveness...
***
Оркестр Баварского Радио нам знаком не понаслышке… в 2021 году мы были на Фестивале классической музыки в Юрмале. И вот там участвовал этот оркестр. И это была история. Как мы все помним, 2021 год Ковида. И оркестру запретили ехать на гастроли в Латвию. А худруком этого оркестра был Марис Янсонс, любимый всеми дирижер, который покинул этот свет в 2019 году. И поездка на Родину Янсонса была задумана как память о нем. Но начальство запретило. А послушные всегда немцы вдруг воспротивились… И поехали в Юрмалу за свой счет.
Сами понимаете, какие это прекрасные люди.
И, да — это прекрасный оркестр! Один из лучших в Европе. Сейчас с 2023 года им руководит один из крупнейших дирижеров современности Саймон Рэттл. О нем много говорить не надо, кому интересно — поройтесь.
Я слышал его в записи много раз, но «живьем» — впервые. Подтверждаю — он великий музыкант.
***
Но вернемся к программе.
Прежде чем говорить об Шестой симфонии Малера — несколько слов о других произведениях, исполненных в этот вечер. Сначала оркестр сыграл пьесу, которую написал Пауль Хиндемит, и которая называется «Рэгтайм: Хорошо Темперированный». Понятное дело, тут сразу намек на Иоганна Себастьяна Баха, автора «Хорошо Темперированного Клавира». Когда началась музыка, выяснилось, что это не только намек на Баха, но и сплошные цитаты его До-минорной фуги из этого самого «ХТК»… Пьеса, забавная, очень короткая, всего три минуты, очень веселая и хлесткая. Хиндемит вдруг открывается совсем с другой стороны: не как очень серьезный и слегка занудный композитор, а как большой шутник и даже пародист. Пьеса эта исполняется крайне редко. Сэр Саймон Рэттл дирижировал и кажется посмеивался.
Далее было исполнено произведение замечательного, но несчастного и невезучего композитора Александра Цемлинского. Его музыка звучит сегодня довольно редко… А ведь какие надежды он подавал, какие немыслимые перспективы открывались! Его в юности горячо поддерживал Иоганнес Брамс, его учениками были Арнольд Шенберг и Густав Малер, его ученицей (и любовницей) была Альма Шиндлер (впоследствии Альма Малер). Он написал много прекрасной музыки в разных жанрах, между прочим, создал 8 опер, которые до сих пор ставятся в разных германских театрах.
Но все-таки ему очень не повезло.
Он умер в одиночестве в маленьком городке Ларчмонте, штат Нью-Йорк, где, кажется, никто и не знал, что он известный европейский композитор. Правда, похоронен он на Центральном кладбище Вены, однако его похороны там произошли в 1985 году — через 43 года после его кончины.
Что касается услышанного нами сочинения под названием «Симфонические песнопения» («Symphonische Gezänge»), у него тоже судьба странная и не очень удачная.
Цемлинский в 1929 году нашел сборник стихов под названием «Африка поет», где были немецкие переводы песен «African– american» поэтов тех времен.
Конечно, немыслимая смесь — венский еврей пишет музыку на стихи чернокожих американских поэтов в переводе на немецкий. Сам того не зная, композитор угодил в сложную комбинацию запретов и предубеждений… которые действуют до сих пор! Он там несколько раз употребляет «n–word» (даже не буду намекать какое это слово, sapienti sat), там есть строки о суде Линча, и о том, что белый Иисус погубил чернокожего мальчика… В общем, сплошная неполиткорректность!
Причем в те годы (еще до германского фашизма) все это было ОК. А сегодня за это легко можно угодить за решетку.
А музыка там хорошая, такая добротная, пряная, псевдоафриканская музыка… Блестящая оркестровка, изысканные мелодии, прекрасный исполнитель-вокалист Лестер Линч, и блистательный Саймон Рэттл дирижировал этой музыкой с большим знанием дела.
Но посудите сами, в смелом и порою безрассудном Карнеги-холле, в котором за многие годы исполнялось немало крамольной (с американской точки зрения) музыки, это сочинение прозвучало впервые.
И мне думается, вряд ли прозвучит в ближайшее столетие. Никому не хочется иметь дело с американскими запретами…
Кстати, замечу очень коротко, вообще-то эту симфонию вполне можно играть без антуража других музыкальных сочинений. Ведь Берлинские Филармоники играли Седьмую симфонию Малера (по размеру примерно равную Шестой) — и больше ничего. Я понимаю, это невыгодно для буфета и каких-нибудь еще Unions, то есть профсоюзов.
Но для зрителей-слушателей — это более правильно.
***
Но пора перейти главному «блюду» нашего меню в тот «вечер» — к Шестой симфонии Малера.
Не буду подробно анализировать музыку. Я уже сделал это более 50 лет назад, желающие могут поискать в Сети какие-то следы моей диссертации. Скажу лишь, что изучал симфонии Малера по записям… «Живьем» его симфонии тогда не играли в городе Ленинграде, где я тогда жил.
Но живое исполнение — это совсем другое дело. И мне довелось слышать и видеть эту симфонию несколько раз, и в Европе, и в России.
Но это недавнее исполнение в Карнеги-холл можно назвать экстра-ординарным.
И очевидно, что для сэра Саймона эта симфония особенно дорога, не зря же именно ее он выбрал для гастролей в США (так же как глава «Берлинских Филармоников» Кирилл Петренко выбрал для гастролей Седьмую симфонию).
В России Шестая симфония Малера впервые прозвучала в 1968 году, в городе Свердловске. С тех пор за нее брались многие оркестры и многие дирижеры в том числе и в России
Сейчас, я уже сказал выше, симфонии Малера играются во всех цивилизованных странах довольно часто. Но Шестая удается не всем. Она считается самой мрачной симфонией на свете.
Здесь есть какие-то загадки.
Почему композитор Густав Малер, которому всего 42 года, пишет такую мрачную и даже страшную симфонию? Ведь у него все хорошо, он недавно женился на любимой женщине Альме, у него родились 2 дочки, он — генеральный мюзик-директор Венской Статсоперы, он стал знаменитым, его знает вся Вена, он суперзвезда и любимец публики. Он хорошо зарабатывает, и его музыка начинает звучать в разных городах и странах.
И тут он сочиняет такую Симфонию, которую боится исполнять сам.
И в то же время он пишет очень мрачный и трагический вокальный цикл «Песнь об умерших детях» на стихи своего любимого поэта Фридриха Рюккерта.
Почему?
Ответ простой. Он был гений и он предвидел все свои горести и трагедии. Гении, как правило, предсказывают свою собственную судьбу. Нет, они не гадают на картах и не ходят к цыганкам. Они просто включают в свое творчество только им известные «воздушные пути», только им понятные знаки и предсказания, только им известные ворожбу и колдовство.
Особенно это касается предсказаний собственной смерти. Ахматова не зря заметила: «Поэты, не предсказывайте свою смерть — сбывается!»
Пушкин написал о смерти на дуэли поэта Ленского — и сам погиб на дуэли. Подобных примеров можно привести десятки… И композиторы, сами того не зная, писали Реквиемы сами себе. Самые известные примеры — «Реквием» Моцарта и Шестая симфония Чайковского.
Только Малер сделал это с отсрочкой на 8 лет. Шестую симфонию он сочинил в 1903 году, а скончался в 1911. Но за эти годы он пережил и смерть дочки, и тяжелые болезни, и измены своей жены.
***
Прежде чем рассказать о симфонии, надо рассказать о Молоте. Молот — краеугольный камень 6-й симфонии Малера. Хотя он ударяет всего два раза (в некоторых редакциях три) но без него этой симфонии просто нет.
Кстати, молот — это действительно такой огромный молоток размером с человека.
И изобрел его сам композитор Густав Малер.
***
Симфония начинается с маршевого ритма. Нет, это еще не похоронный марш. Но очень мрачная музыка. Главная тема — огромный диапазон, и взывающие скрипки. Правда, в этой части есть и вторая, побочная тема, нежная и красивая, как многие утверждают — это тема Альмы…
Но Малер нигде этого не говорил, как часто бывает, это придумали музыковеды. Хотя почему бы и нет — такое прочтение тоже возможно… Любимая женщина и любовь ко всем женщинам мира — в душе творца: эти два чувства сливаются и отождествляются. В первой части идет борьба. Борьба героя симфонии, двойника композитора — с миром вокруг. Но любимая рядом — и пока это его спасает.
Вторая часть — медленная, Andante. Герой погружается в одиночество, музыка тихая и пасторальная, Он слегка убаюкан, слегка утешен, ему кажется, что все будет хорошо. (Между прочим, в некоторых редакциях этой симфонии идет сначала Скерцо, а затем Andante. Но все-таки авторская версия — сначала Andante).
А вот 3-я часть — Скерцо. Конечно, название «скерцо» — в переводе с итальянского «шутка» — здесь совсем неуместно, скорее всего это «злая шутка»…
В этом скерцо нет ничего смешного, только нарастающая, наступающая и неукротимая трагедия. Ангел-жена вдруг преображается… из нее высовывается длинный и ядовитый язык.
И вот — Финал. Один из самых страшных финалов во всей симфонической музыке последних столетий. Кажется, мир распадается на наших глазах, и вместе с ним распадается и расчленяется наш герой. Мы видим его физическую смерть, страшную, болезненную, грозную и беспощадную.
И вот тут вступает Молот, о котором я только что рассказал. В том исполнении, которое мы слышали, было два удара молота. Иногда, в разных редакциях их три. А в первоначальной версии их было пять. Но потом Малер уменьшил это число. Но даже три удара Молота — это очень страшно.
Я не знаю, читал ли Малер книгу «Молот Ведьм», средневековый трактат, о том, как надо бороться с ведьмами.
Но Молот, придуманный им — это явно мистический инструмент, чтобы избавиться от нечистой силы, чтобы изгнать дьявола.
Я впервые слышал Молот такой мощности. Это как удар гигантской пушки, когда кажется, что сейчас рухнут потолок и стены…
Причем это невозможно воспроизвести в звукозаписи. Представьте себе, вы слушаете музыку, ну, скажем, на средней громкости… И вдруг удар, который в десятки раз громче. Я не думаю, что самая современная аппаратура может на несколько секунд стать на десятки децибел сильнее, а потом вернуться в прежнее состояние. Но пусть специалисты меня поправят.
И я ждал третьего удара. Но он не случился. Может быть, и не надо. И Слава богу, что не случился!
Ведь три удара — это три предсказания, как считают многие исследователи Малера, три ужасных события в его судьбе: его изгнание из Венской оперы, смерть его старшей дочери и, наконец, его собственная смерть, случившаяся после тяжелой болезни сердца…
И да, конечно, Малер был между двумя страшными опасностями, между давящими его с двух сторон обстоятельствами. Наверное, тут будет уместно вспомнить Сциллу и Харибду, но еще точнее — это молот и наковальня. С одной стороны — его служба, его чудовищные оперные начальники, это псевдо-светское венское общество, которое издевалось над ним, их открытый антисемитизм.
А с другой стороны, его, как ему казалось, ангел-жена, которой он посвятил столько прекрасной музыки (например, великое Adagietto из Пятой симфонии) столько невероятных нежных и трогательных писем.
И именно эта жена из ангела превратилась в чудовище, она изменяла своему мужу прямо у него на глазах.
Именно из-за нее он умер в 51 год.
И это все он предвидел и почувствовал. И написал эту «чрезмерную» симфонию.
***
Вот эту симфонию сыграл потрясающий оркестр Баварского радио под управлением сэра Саймона Рэттла…
(В скобках замечу - дирижеру было непросто. Впервые в жизни я увидел, как после окончания 2-й части дирижер сошел с подиума, взял бутылку воды, отвинтил крышку, и минуты 3 пил воду, и тяжело дышал. Зал сочувственно помалкивал).
После окончания симфонии зал долго стоял и аплодировал. Оркестр кланялся и благодарил, дирижер поднимал для поклонов всех солистов.
Но после симфоний Малера нет и не может быть «бисов».
Все тихо расходятся, медленно идут (или едут) домой, и у них в сердце находится Малер, у них в сердце живут отклики этой невероятной музыки…