Софии Лорен — 90! Интервью с актрисой

Вы прожили в Америке, в Лос-Анджелесе, много лет. У вас два «Оскара»: один за роль в фильме «Чочара» (1962 год), другой — за достижения в кинематографе (1991 год). Но в первый раз вы на церемонию вручения «Оскара» не приехали — остались дома в Риме. Можете открыть секрет — почему?

Лорен: Просто я была уверена, что если я не выиграю, то расплачусь прямо на публике от обиды, и потом все будут это вспоминать и смеяться надо мной. Я не допускала даже мысли, что могу выиграть. Поэтому и осталась дома. Гари Грант позвонил нам рано утром в Рим и сказал, что «Оскар» присудили мне и что Академия собирается устроить торжественный обед в мою честь. Мы с мужем сразу же полетели. После этого я летала сюда на съемки много раз.

Была ведь еще одна причина, кроме работы в кино, по которой вы потом долгие годы жили в Голливуде в Беверли-Хиллз. Ваш брак с Карло Понти, который был заключен в Мексике, не признавали дома в Италии.

Лорен: Это так. Дома в Италии церковь не позволила ему получить развод, и наш брак там считался нелегальным. По американским же законам мы официально являлись мужем и женой, у нас был свой дом, мы могли принимать гостей и вместе ходить в гости, не боясь натолкнуться на осуждение или даже оскорбления, как это было дома в Италии. В Италии все это было неосуществимо из-за строгости католических законов. Стоило нам вернуться в Рим, как нас немедленно разлучили.

Насильственно?

Лорен: Представьте себе! Впрочем, я ожидала этого и не хотела возвращаться. Мы ведь знали, что итальянские газеты следили за нами. Что Карло официально обвинили в двоеженстве и Ватикан пригрозил нам обоим отлучением от церкви. Но так получилось, что мы должны были приехать. Полицейские разлучили нас прямо в аэропорту в Риме. Карло в наручниках эскортировали домой к жене, а меня отправили в маленькую квартирку, которую мы с мамой купили на мои первые гонорары и где она до сих пор жила с сестрой. И всё! Мы больше не могли видеться открыто. Если бы кто-то заметил нас вместе, Карло оказался бы в тюрьме за двоеженство. Я не могла жить с моим любимым, с моим мужем 6 лет!

Я читала, что ваш брак был аннулирован.

Лорен: Нас вынудили пойти на это. Карло грозило тюремное заключение. И мы не только не могли появляться вместе на публике. Мы вообще не могли встречаться. Даже на съемках. Предстояла работа над фильмом «Боккаччо-70». Если бы мы не приняли решение аннулировать брак и просить прощения у общественности — нам бы просто не дали разрешения на съемки.

Вы снимались у многих прославленных режиссеров. В том числе у Чарли Чаплина. Но самые значимые роли, на мой взгляд, вы сыграли в фильмах Витторио де Сики: «Золото Неаполя», «Чочара», «Вчера, сегодня, завтра», «Брак по-итальянски», «Боккаччо-70», «Подсолнухи».

Лорен: Я думаю, между режиссером и актерами должны установиться глубокие отношения. Ведь, если вдуматься, во время съемок нет людей ближе. Да, актер воплощает мысли и чувства режиссера. Но их же нужно актеру как-то передать! Витторио так глубоко проникал в душу — я видела его глазами, слышала его ушами. Он словно нес свет в своих ладонях — и показывал его мне. Он был очень добрый, скромный и очень веселый. Никогда не повышал голоса. Когда хотел что-то сказать на съемках, подходил близко и шептал на ухо, чтобы никто другой не слышал. Он научил меня работать с камерой — все мои приемчики я выучила от него, он ведь сам был прекрасный актер. И это была моя школа — лучшая, которую только можно было представить. Да, мой дорогой Витторио… Как страшно и как рано он ушел! (Режиссер Витторио де Сика умер от рака легких в 1975 году.) У него ведь была точно такая же ситуация, как у нас с Карло: ему тоже не давали разрешения на развод в Италии, и он тоже вынужден был сочетаться браком со своей возлюбленной в Мексике.

Еще я читала также, что, когда итальянская телекомпания РАИ интервьюировала вас по поводу получения «Оскара» за роль в фильме «Чочара», они не позволили ни Карло, продюсеру фильма, ни Витторио де Сике, режиссеру фильма, принять участие в интервью. Люди, которые принесли славу итальянскому кинематографу, были «под запретом» в Италии?

Лорен: Да, все это было очень серьезно… Что только нам не пришлось пережить…

Но впоследствии все уладилось и ситуация разрешилась?

Лорен: Да. После того как «Чочара» получила столько внимания во всем мире, Карло пригласил в Париж лично премьер-министр Жорж Помпиду. Ведь моим партнером по этому фильму был их обожаемый Бельмондо. И Карло воспользовался ситуацией, попросил у Помпиду французское гражданство для всех нас: Витторио, его жены, Карло и меня. Помпиду не мог ему отказать. В апреле 1966 года я приехала в Париж и там, наконец-то, смогла обнять любимого, не прячась от людей. Мы поженились теперь уже навсегда.

Если проблема с браком оказалась решена, почему вы все-таки не вернулись в Италию?

Лорен: Ну почему не вернулись... Мы все время снимали в Италии. В Риме был наш дом. Но дело в том, что у меня дважды был выкидыш, а я очень хотела родить ребенка. Я искала помощи у врачей везде, где мы были. Я уже потеряла надежду, как вдруг мне рассказали про врача в Женеве, который делает чудеса. Поэтому, когда я забеременела в третий раз, я сразу поехала к этому доктору в Женеву и остановилась в отеле рядом с его клиникой. Он велел лежать все девять месяцев, и я так и сделала — лежала у себя в гостиничном номере до самых родов. Когда родился сын, мы, естественно, не могли продолжать жить в гостинице — и купили дом. Завели хозяйство, пригласили няню для ребенка. Понемногу приспособились к жизни в чужой стране. Я хотела еще одного ребенка, и выносить его я могла бы, опять же, только здесь, в Женеве, с помощью моего чудесного доктора. Поэтому я осталась в Женеве еще на несколько лет. И таким образом, год за годом, я прижилась на новом месте. Выезжала только для съемок.

Газеты того времени писали, что полиция Рима ворвалась в ваш дом и реквизировала коллекцию живописи, которую собирал Карло Понти всю свою жизнь.

Лорен: Ах, как не хочется вспоминать это трудное время… Вся история с судом над Карло… У него было очень много врагов из-за того, что он был так успешен. Кто-то в правительстве решил, что коллекция картин должна остаться в Италии. На Карло завели судебное дело, пока он был на съемках в Париже. Полиция ворвалась в дом и вывезла все картины. Карло был потрясен. Он ведь очень любил свою страну, не мог представить себе жизнь вне Рима.

Вообще, итальянцы должны были бы поставить памятник вашему мужу Карло Понти, ведь это он вывел итальянское кино на международную арену, это он привез в Голливуд моду на итальянское кино, прославил имена итальянских режиссеров и актеров…

Лорен: Так оно и есть. Но вместо памятника его хотели посадить за решетку. Карло после всего этого не мог больше работать, не мог сосредоточиться на кино. У него началась депрессия.

То есть в то время, как его последний фильм «Необычный день», снятый в Риме и антифашистский по содержанию, с триумфом шел по всему миру и принес Италии множество международных кинопризов, в самой Италии его хотели посадить в тюрьму?

Лорен: Не зря же в Библии говорится: нет пророков в своем отечестве… В результате, конечно, с него все обвинения сняли — но через много лет! Слишком поздно!

Ведь и вас не пощадили! Ваше судебное дело тоже длилось много лет, но тоже окончилось полной реабилитацией…

Лорен: Я провела две недели в тюрьме ни за что. Якобы мой бизнес-менеджер сделал ошибку и недоплатил мои налоги. Я в этом не разбиралась тогда, не разбираюсь и сейчас, но я добровольно пошла в тюрьму. Я считаю: если суд решил, что я виновна, я следую его решению. Потому что суд — это выражение воли народа. Моего народа.

Но вам наверняка было очень страшно идти в тюрьму?

Лорен: Еще бы! Ведь мои сыновья уже были подростками, когда это случилось — что они должны были думать о своей матери?! А мои зрители? Но никто не отвернулся от меня. Наоборот, мне кажется, люди еще сильнее меня полюбили.

Через 10 лет после этого вам вручили высший орден Италии «За заслуги перед Итальянской Республикой» — так Италия просила у вас прощения?

Лорен: Просто добро победило зло — и это, наверное, самое лучшее, что случилось в моей жизни, не считая Карло и детей.

Вы не раз бывали в Советском Союзе. В 1965 году фильм «Брак по-итальянски» участвовал в 4-м Московском Международном кинофестивале, и вы с Карло прилетели в СССР представлять фильм. Какие воспоминания сохранились об этой поездке?

Лорен: О, это было очень приятное путешествие. Мы почти все время были в Кремле, и там все было невероятно красиво, сверкало золото. Но настоящее золото было в сердцах людей — нигде больше меня так тепло не встречали! В один день я попросила отвезти меня поклониться праху великого писателя Чехова. Привезла цветы ему на могилу и долго стояла и думала. Я была взволнована до слез.

А в 1970 году вы приехали в Москву снимать фильм «Подсолнухи».

Лорен: По сценарию мне нужно было ходить по улицам Москвы с грустным лицом, ведь я приехала искать могилу своего мужа. А мне все никак не удавалось изобразить грусть — вокруг было столько красивого и интересного, столько доброжелательных людей. Я чувствовала себя как дома. Помню, мы снимали в московском метро и я была поражена его архитектурой. А еще я долго шла по Красной площади вдоль длинной очереди к мавзолею Ленина.

После этого вашего визита советская пресса много писала о вас. Выход фильма стал огромным событием в СССР. Советские женщины бросились делать макияж «под Лорен» и шить себе короткие теплые кардиганы, как у вашей героини. И я даже помню, как мне моя мама рассказывала историю про вашу маму. Она так хотела, чтобы вы стали актрисой, что постоянно возила вас на конкурсы красоты. И якобы вас каждый раз не принимали и говорили, что у вас губы как у лягушки. Но она не отступала — и в какой-то момент все признали вашу красоту, разрешили вам участвовать в конкурсе в Неаполе. Это была такая мотивационная история для нас, маленьких советских девочек. Что-то вроде Гадкого утенка. А позже я читала, что на самом деле это был Карло, который влюбился с первого взгляда и убедил устроителей допустить вас к участию в конкурсе. Какая из этих историй — правда?

Лорен: Обе истории — правда. Моя мама действительно мечтала, чтобы я стала актрисой. Ей самой стать актрисой не удалось: отец бросил нас без средств к существованию, и ей было не до кино. Поэтому она приложила все силы, чтобы помочь мне. Она считала меня абсолютной красавицей, несмотря на то что в детстве, в школе я была такая страшненькая и худая, что меня дразнили «зубочистка». И действительно, меня не допустили к участию в конкурсе красоты в Неаполе: по их понятиям я была недостаточно красивой. Про лягушачьи губы — да. Мне всю жизнь говорили, что у меня что-то не то: нос, губы, шея, глаза — и мне необходимо сделать пластическую операцию. А в Неаполе… да… когда нас прогнали, мы с мамой сели за столик в кафе — нам было очень обидно, мы плакали. И там же оказался Карло. Он спросил, почему мы плачем. Мама объяснила ему, что меня не взяли в конкурс. Он рассмеялся и сказал: не плачьте, синьора, ваша дочь будет участвовать. И ушел. Через несколько минут за нами прибежали какие-то люди, потащили меня в гримерную, потом примерять платья. Ну и дальше вы все знаете.

Ваш сын Карло-младший, симфонический дирижер, неоднократно бывал в России, работал с нашими оркестрами. В том числе с Российским национальным оркестром, с которым и вы сотрудничали тоже — озвучивали сказку Прокофьева «Петя и волк».

Лорен: Да. Только в этот раз я не приезжала в Москву. Меня записывали в моей домашней студии в Женеве. Но это был замечательный проект!

Вас часто спрашивают о партнерах по фильмам. Список имен, конечно, внушительный: Гари Грант, Грегори Пек, Ричард Бертон, Пол Ньюман, Морис Шевалье, Жан-Поль Бельмондо, Кларк Гейбл, Марлон Брандо, Омар Шарифф — все роковые мачо, секс-символы эпохи. Но создается впечатление, что единственный актер, с которым вы были действительно близки по духу, — это Мастроянни.

Лорен: Так оно и есть. Мы были как брат и сестра и, можно сказать, шли по жизни рука об руку — 40 лет, представляете? 40 лет мы работали вместе. Он был ангелом, посетившим землю. Увы, ненадолго.

Вас постоянно спрашивают про романы с партнерами: якобы Гари Грант развелся с женой, чтобы быть с вами. Потом Петер Селлер… Уверена, что это типичные голливудские сплетни!

Лорен: У меня никогда не было романов с моими коллегами — ни с актерами, ни с режиссерами. Мне смешны все эти истории. Да, были случаи, когда мои партнеры в меня влюблялись, теряли голову. Но в этом не было моей вины — я никому и никогда не давала повода. Никто и никогда не смог бы меня оторвать от моего Карло. Он был моей единственной любовью. Моя совесть чиста перед людьми.