Высотный Вавилон

Последний переход к базовому лагерю Манаслу выдался, понятное дело, не прогулкой. Сложнее, чем думалось. Дело — не в полутора километрах подъёма. И не в погоде гнусной, — привет всем ценителям дождя и этого самого вайба с ёжиком в тумане.

Дело было в мулах.

Их караван, сброд отпрысков от морганатических браков, полз со скоростью чуть выше нашей. Имели они дурную привычку: гадить и вставать, вставать и гадить, траву жевать. Мы, значит, сзади подходим, распихиваем их морды нежные. Каждую секунду ждем, что лягнут. Медленно прорываемся через их строй. Дальше только поймаешь ритм, дыхание, от мира отстранишься — а тут, мягкий тычок мордой, сами понимаете, куда.

Приходилось пропускать. Снова и снова.

Первый наш всё понял сразу. Включил вторую космическую, обогнал и нас, и мулов на пару часов. Толя с мулами боролся, но в итоге смирился и поплёлся за ними. Я же сбросил скорость — сразу.

Дожимал последние метры до перегиба в сплошной мути. И думать не мог, что лагерь сверху — такого размаха. Лежащий внизу Самагаон — мелочь. А здесь — прямо высотный Вавилон. Из-за дождя все по норам забились. Спросить дорогу — некого. По опыту, выбрал лагерь поскромнее, взял там языка. Мелкий шерпа с радостью вызвался проводить. Под дождём, полчаса вверх, — и привёл к нашей кают-компании. В ней сидел Толя. Первого не было.

Решили: он, ясное дело, у Абрамова в гостях. Лагерь «Семь Вершин» — в полусотне метров. Рванули почти бегом, под дождём. И тут — не ушами, шестым чувством — услышал зов.

Внизу, среди мокрых палаток, стоял Василий Талгатович. Поза его выражала всё разом: досаду, протест, величие. Был похож на памятник Петру в Москве.

Когда добрался до нас, выяснилось: два часа бродил по этому Вавилону, лагерь нашей компании так и не сыскал. А нас — усмотрел. Как? Неясно. Но на то он и Первый.