Невидимые войны и шаманы XXI века: как киберугрозы меняют картину мира

Начнем с вами прямо с места в карьер. Сразу три вопроса, которые очень интересуют наших читателей: почему появилась эта книга? Почему вы решили выстроить её вокруг образа «живого» героя – «типичного» айтишника, а не ограничились прямым описанием вирусов, технологий и реальных кейсов в сфере кибербезопасности? И, наконец, почему у книги два автора?

Алексей Андреев

Во-первых, тема кибербезопасности сегодня очень актуальна, она уже стала частью повседневной жизни. Хотим мы этого или не хотим, но многочисленные истории с телефонными мошенниками, громкие случаи взломов, блокировки и миграция мессенджеров – всё это прямые последствия цифровых угроз. Если десять-пятнадцать лет назад вирусы казались чем-то абстрактным, почти городской легендой, то теперь о них говорят даже «бабушки у подъезда». Уровень общественного понимания темы заметно вырос, но вместе с этим предельно ясно, что угрозы усложняются и множатся.

И мы отмечаем в книге, что даже при самой профессиональной защите всё равно остаются уязвимости: проблемы нулевого дня, отсутствие патчей, ситуации, где технологического решения просто не существует. Эти вопросы становятся всё острее, и они требуют не только новых инструментов, но и изменения самого подхода к защите.

А образ типичного русского айтишника, Саши, был выбран, скажем так, для «оживления» всей этой «технической» конструкции. Наш герой проходит путь профессионального взросления: от простого любопытства к сложностям профессии, становится частью глобальной, пока ещё невидимой для большинства людей сетевой борьбы. И мы, надо сказать, ничего не выдумали, все факты имели место быть в истории становления мирового интернета. И персонаж практически реальный.

Александр Гостев

Сразу замечу, что книга не про меня. Саша ­– только один из героев и участников, о котором больше рассказывается. Вообще команда, которая описана в этой книге, это очень большой коллектив. Компания международная, в группе были эксперты из разных стран мира, и я вот совсем не исключаю, что через год-два кто-нибудь из зарубежных экспертов, бывших членов команды расскажет со своей колокольни о тех же самых событиях – и это будет очень интересно.

А я очень давно хотел представить аудитории редкую и малоизвестную профессию вирусного аналитика, но чтобы было интересно и понятно, – без лишних технических деталей. Однако в процессе написания довольно быстро понял, что начинаю уходить в «дебри», в профессиональный сленг, не получается сформулировать прозрачно и доступно для обычных людей и все это в итоге мешает тексту. Так появился соавтор, который помог сохранить живой человеческий язык.

Как именно строилась ваша совместная работа над книгой? И почему взяты довольно странные псевдонимы?

Алексей Андреев

Всё было довольно просто. Мы регулярно собирались вместе: Саша наговаривал истории на диктофон, а я расшифровывал их, после чего мы вместе обсуждали и дорабатывали текст. Параллельно обращались к архивным материалам – отчётам и документам по расследованиям, написанным сухим, сугубо техническим языком. Вот это и было самой трудной задачей – соединение во многом ироничных, а иногда анекдотичных устных рассказов с массивом фактов, изложенных, как вы понимаете, очень профессионально, но специфически.

А псевдонимы наши появились не из соображений анонимности, а как осознанный приём. В раннем интернете никнеймы давали свободу высказывания и особую дистанцию, позволяя смотреть на события чуть со стороны и говорить естественнее – именно этого эффекта, как соответствие главной интонации книги – мы и добивались. Стилистически имена авторов на обложке – это оттуда, из 90-х годов, начала нулевых.

Насколько сегодня в принципе возможно защититься от киберугроз и что для этого необходимо в первую очередь?

Александр Гостев:

Все же понимают, что полностью защититься от вирусов сегодня уже невозможно, существенно снизить риски – да, вполне реально. Для этого, прежде всего, нужна собственная технологическая база: контролируемое «железо», процессоры, платы, чипы. Иначе остаётся риск скрытых закладок. На уровне «железа» можно же прописать что угодно.

Второй важный элемент – международное взаимодействие. Раньше обмен информацией между экспертами и правоохранительными органами разных стран реально помогал предотвращать атаки, сейчас нам этого общения явно не хватает.

И, наконец, ключевая вещь – образование. Киберугрозы давно стали частью повседневной жизни, но в школах и вузах этому почти не учат. При этом большинство атак начинается с обычных людей – с письма, ссылки, сообщения в мессенджере. Если с раннего возраста объяснять базовые принципы цифровой безопасности, это уже снимет огромную часть проблем на уровне всей страны.

Ваша книжка позиционируется как производственный роман – жанр, который долгое время ассоциировался в основном с советской литературной традицией. Можно ли говорить о его возвращении в современном контексте и рассматривали ли вы возможность экранизации этой истории?

Алексей Андреев:

Я бы не стал говорить о возрождении жанра производственного романа. Причина довольно простая: сегодня издателю и продюсеру гораздо легче продать аудитории развлекательный контент, чем реалистичную, фактологическую прозу. В советское время существовал мощный государственный заказ на такие истории: делались фильмы, писались книги, пели с экрана песни о рабочих специальностях, то есть это была неотъемлемая часть культурной политики. Писали и снимали про строителей, водителей, монтажников-высотников – и это воспринималось как норма. Кто-нибудь из нас слышал песню про кибербезопасность? Нет. А вот песню про монтажников-высотников я с детства знаю.

Рынок заполнен жанрами, которые работают по простым эмоциональным схемам: произведения насыщены мистикой, псевдоисторией, криминалом, эротикой. Наше издание, поддержанное крупной корпорацией, – практически единственная смелая рыбешка в этом озере.

В такой среде производственный роман – и в литературе, и тем более в кино – оказывается в заведомо сложном положении. Зайти с историей, где нет «обязательной» романтики или сенсации, а есть работа и профессиональный выбор, сейчас трудно. Поэтому вопрос экранизации – это не вопрос желания, а вопрос готовности индустрии к такому разговору.

Вернемся непосредственно к теме кибербезопасности, как за последние годы изменились цифровые угрозы? Какие риски сегодня несёт интернет для обычных пользователей и организаций, и как, на ваш взгляд, повлияет развитие искусственного интеллекта на характер этих угроз в ближайшем будущем?

Александр Гостев:

Да, это не секрет – в последнее время характер киберугроз заметно изменился: они стали масштабнее, сложнее и целенаправленнее. Вот в нашей книге описан момент первого серьёзного столкновения с китайскими кибератаками на российские компании, научные институты и государственные структуры. А ведь с тех пор ситуация лишь обострилась: только интерес таких атак сосредоточен уже не на коммерческой информации или нарушении работы технологических объектов, а на научных разработках, оборонных технологиях, исследованиях в физике, химии и смежных областях. Практически все профильные российские НИИ за последние полтора десятилетия сталкивались с подобными инцидентами.

А с развитием искусственного интеллекта угрозы выходят на новый уровень. Уже отмечены сетевые атаки, использующие встроенные ИИ-инструменты самих устройств – например, для точечного поиска документов среди пользовательских данных. Массовое распространение ИИ, особенно в потребительской и развлекательной среде, создаёт новые векторы утечки информации, часто незаметные для самих пользователей.

Что касается киберугроз и развития интернета, мой прогноз скорее пессимистичный: количество угроз будет только расти, а противостояние – усиливаться.

При этом в ряде других сфер нас, вероятно, ждут серьёзные прорывы. Мне, например, сейчас очень интересна робототехника. Сбываются прогнозы, которые я делал несколько лет назад: мы постепенно становимся владельцами роботов, как я шучу, робовладельцами!

У каждого человека со временем может появиться собственный набор машин – для разных задач. Эти роботы будут программироваться, дорабатываться, получать индивидуальные «прошивки» под конкретную работу. По сути, они будут выходить на рынок труда вместо человека.

Возьмём простой пример: сегодня такси – это множество водителей с разным стилем вождения. Завтра это будут беспилотные автомобили. И вы сможете купить такую машину, настроить её лучше других и сделать конкурентоспособнее. И зарабатывать деньги.

В школах начнут учить не просто программированию, а пониманию логики роботов. Они будут «работать» на своих владельцев, а люди – регулярно улучшать их, чтобы не отставать от конкурентов. Такой сценарий я вполне допускаю…

Алексей Андреев:

А я к таким прогнозам отношусь скептически. Этот искусственно-интеллектуальный «пузырь», на мой взгляд, заметно перегрет и в обозримой перспективе, скорее всего, просто лопнет. Так уже случалось: в 80-е годы его вовсю раздували, но тогда никакой революции так и не случилось.

Я думаю, что искусственный интеллект, безусловно, останется востребован в сфере развлечений – там, где ошибки не критичны: в кино, написании текстов, визуальном контенте. Но в областях, где важны точность, ответственность – в сложной непредсказуемой реальной среде – люди ещё долго будут незаменимы. Курьер на велосипеде в условиях современного города и изменчивой погоды, или рабочий на производстве пока значительно превосходят любые автономные системы.

Поэтому я ожидаю не тотальной автоматизации, а сужения сфер применения ИИ – он займёт своё место, но не вытеснит человека там, где цена ошибки слишком высока.

Но вы ведь не станете отрицать, что во многих задачах искусственный интеллект уже превосходит человека и его навыки?

У меня есть ощущение, что искусственный интеллект лучше всего проявляет себя в управлении людьми – и это я вижу повсюду. Однажды в Москве я зашёл в пиццерию, сделал заказ, и вдруг над головой раздался жёсткий голос: «Поторопитесь, поторопитесь». Я даже испугался – подумал, что это гражданская оборона. Оказалось, это система, которая подгоняет сотрудников, если заказ не готов за пять минут.

Мы просто должны понимать: сейчас ИИ активно обсуждают, потому что эту тему подхватили масс-медиа. Если бы медиапространство захватила, скажем, фарминдустрия, мы бы говорили о таблетках, а не о роботах. Если бы агросфера – обсуждали бы, как выращивать гигантские растения, как в книжке у Носова. Наше представление о мире во многом формируется теми, кто задаёт повестку. А на смену рационализму сегодня приходит мифологическое сознание. И человек уже не способен критически мыслить.

Интересно, поясните, пожалуйста. Получается, что рациональный подход себя скомпрометировал?

Скорее он проигрывает под давлением на массовое подсознание. Логика исключается. Ведь, если вернутся к книгам, – людям в целом интересны производственные романы, интересны сложные, рациональные истории. Но издателю, чтобы быстро заработать, проще продать хтонь, то есть пошленькую любовную драму или криминал. Психику цепляют через иррациональное.

То же происходит и с искусственным интеллектом. Он зачастую производит вероятностные решения. Человек сталкивается с отказом – в кредите, в услуге – и не получает ответа, почему. И психика начинает искать объяснение иначе. Как когда-то наши предки считали, что гроза, землетрясение вызваны гневом богов.

Мне кажется, мы во многом возвращаемся к этой модели. Рационалистический мир был прекрасен, пока существовал культ науки и факта. В ближайшие десятилетия мы будем жить среди постоянно говорящих ботов, ошибающихся нейросетей, кривых текстов и странных изображений. Самое тревожное – что это перестанут считать ошибками.

А скорее, назовут новой эстетикой, новой формой искусства. Я с этим не согласен, но понимаю, что так будет. И, как раньше, в обществе будут свои «шаманы» – те, кто знает, что именно и где нужно «подкрутить» для того, чтобы технические системы исправно функционировали.