Алексей Алексенко: Будущее русского алфавита
За исходную точку дискурса тут можно принять вот что: я по долгу службы часто и помногу печатаю на компьютерной клавиатуре, по-русски и по-английски. И вот когда я печатаю по-английски, я сижу себе и печатаю. А когда по-русски, то все время надо переключать регистры с кириллицы на латиницу и обратно («яблоко»-пробел). И это вызывает вопросы. Почему языки, использующие латиницу, обходятся как-то без кириллических букв, а русский язык без латиницы не обходится?
Если я не могу написать текст на своем языке, не используя каких-то символов – значит, эти символы входят в алфавит моего языка, разве нет? Вот и в этом тексте я 7 раз обращался к латинице (а вот твердый знак не использовал ни разу, на минуточку). Получается, что латинские буквы – часть русского алфавита. Оба-на!
Ну так вот, Кронгауз, в частности, пишет там и о странных языковых фантомах вроде слова «Духless», и о брендах, которые пишутся латиницей, и о транслите. Но пишет вскользь и не до конца, так что нам придется додумывать самостоятельно, по-дилетантски.
Я в простоте своей додумался до того, что магистральный путь развития русского алфавита — полная интеграция латиницы с кириллицей. Причем началось это не с Пелевина, а гораздо раньше, уже лет двести как. Пушкин в своих стихах использовал набранные латиницей слова и даже их рифмовал с русскими. Хороши бы мы были, если бы он вставлял в стихи буквы эфиопского алфавита или японские иероглифы. Ну или евреицу (да ее и вообще никак не впишешь в русские стихи, потому что рифма у нее будет с другого конца). А латиница прекрасно вписывается.
Ну или вот возьмем роман «Война и мир», который, как справедливо подметил Николай Усков в своем редакторском письме, вообще начинается с набранной латиницей французской реплики. Наивные люди считают, что Толстой делал так, потому что «в те времена все говорили по-французски». В 1804 году — возможно, но в конце разночинных 1860-х, когда вышла книжка, по-французски читала очень небольшая доля публики — примерно такая же, какая владеет английским среди читателей Пелевина, если не меньше. Разумеется, там были сноски с переводом. И никто не поднял вой из-за такого толстовского новаторства, уже тогда это выглядело нормально. А вот в «Мцыри» грузинские буквы выглядели бы странно. Почему? Потому что грузинские буквы — это грузинский язык и только, а латиница уже давно стала частью русского языка, хоть и на особых правах, причем права эти расширяются.
Сейчас латинские буквы есть почти в любом русском тексте. Марки автомобилей, часов и одежды, названия фирм (даже русских), названия иностранных СМИ, адреса веб-сайтов, часто — названия фильмов, плюс отдельные слова на английском, строчки из песен, плюс осколки французского пушкинской эпохи (фо-па, тет-а-тет, гаффэ, этс. — кириллицей выглядит не просто странно, выглядит неграмотно и развязно!)
В глянцевых журналах — в их числе и «Сноб» — с недавних пор латиницей пишут имена фотографов. Тут вообще дичь: имена авторов текстов транслитерируются, а фотографы пишутся как есть. Видимо, рано или поздно придем к тому, что все имена собственные будут оставляться без перевода, это будет огромное облегчение для переводчика, потому что русские правила фонетической транслитерации — это ужас, хаос и мрак. В переводческом сообществе ru-translate (ЖЖ) треть вопросов — о том, как по-русски написать фамилию какого-нибудь шведа, который живет в США, да и швед ли он или вообще венгр? Строго говоря, современные правила предписывают позвонить означенному финну и спросить у него, как он сам себя произносит. А потом передать этот кошмар русскими буквами. Нет бы написать, как в оригинале, да и дело с концом.
Кстати, как раз для записи имен собственных в английский язык легко и свободно вошли французские диакритики, а в датский, к примеру, буквы x, z, w и q, которых там отродясь не бывало, но которые страшно полезны для записи иностранных названий. Поглядел бы я на датчан, которые средствами своего языка попробуют передать французское слово ФОНЕТИЧЕСКИ. Да они подавятся слюнями.
Кроме того, есть еще латинский транслит русских слов в имейлах и эсэмэсах. При всей его мерзостности мы им все же пользуемся. Почему? Как в португальской поговорке: «Почему кобель срам лижет? Потому что может». Мы, хоть и с отвращением, отлично можем пользоваться транслитом, потому что правильно распознаем на нем русские слова. И ничего удивительного: умный русский ребенок учит латинский алфавит (по банкам с консервами, например) в среднем через пару лет после овладения русским и, конечно, каждой букве приписывает какую-то фонему. Более того, транслит у нас, если кто не знал, УЗАКОНЕН НА ГОСУДАРСТВЕННОМ УРОВНЕ: я имею в виду систему передачи русских имен в загранпаспортах.
И еще специально для простецов, считающих, что введение латиницы есть безграмотная порча русского языка: если так, то почему тогда латиница считается признаком как раз литературного стиля, а не просторечия? Вот тут я могу написать, что, мол, езжу на Вольве, а когда-то ездил на Понтиаке, а в журнале вынужден писать: Volvo, Pontiac. Может, и хотел бы сохранить родной алфавит в неприкосновенности, а не могу: правила требуют.
Значит ли это, что лет через 500 нас ждет полная интеграция латиницы в русский алфавит?
Скорее всего, не доживем. Я имею в виду — как культура. Впрочем, с нетерпением жду комментариев сообщества. Кому, как не «глобальным русским», разбирать этот завал?
ЗЫ: «глобальные русские» — это Global Russians. А ЗЫ — это просторечный аналог P.S.