Покоренный пустыней. Как советские археологи изучали погребенное под песками древнее государство Хорезм

История государства Хорезм начинается в VIII века до н.э. (хотя есть гипотезы и более раннего возникновения). Располагалось оно в Средней Азии, в дельте реки Амударьи. Сегодня на этих территориях находятся Узбекистан, Туркменистан и Казахстан. В разные периоды Хорезм был как независимым, так и входил в состав Золотой орды и других государств. Во второй половине XIX века он попал в подчинение Российской империи, а после событий Хивинской революции в феврале 1920 была создана Хорезмская народная советская республика. Она просуществовала всего четыре года, после чего была разделена между Узбекской ССР, Туркменской ССР и Каракалпакской АО РСФСР. Сам топоним «Хорезм» сегодня сохранился в Узбекистане, в составе которого есть Хорезмская область.

История древнего Хорезма непростая. Огромное влияние на ее развитие оказывал климат. Жизнь на территории пустыни всегда привязана к воде и расцветает вокруг нее, но характер Амурдарьи, как и других пустынных рек, непредсказуем: она множество раз меняла свое направление, затапливая территории или наоборот — оставляя их без воды. Так в 1598 году за считанные дни воды Амурдарьи отступили от столицы Хорезма Ургенча. Жители покинули обезвоженные земли, новой столицей государства стала Хива.

Со временем опустевшие города засыпало песком, а там, где были поля, озера и реки, появлялся такыр, глинистый грунт — глубокие трещины на его гладкой поверхности напоминали о том, что когда-то здесь была вода. Климат пустыни способствовал тому, что памятники Хорезма словно «законсервировались» и сохранились до наших дней почти в первоначальном виде. Земли древнего государства превратились буквально в музей под открытым небом.

Полевые работы в Хорезме начались в 1937 году по инициативе археологической группы во главе с Сергеем Павловичем Толстовым — выдающимся ученым, востоковедом, археологом и этнографом. Одновременно с ним на территории Правобережного Хорезма археологические разведки и небольшие раскопки практически в одиночку провел археолог Алексей Иванович Тереножкин.

Подобные исследовательские работы в Средней Азии обычно были во многом ориентированы на поиск и изучение ирригационных систем. Но пустыня хранила множество памятников от эпохи первобытности до XIV века, связанных далеко не только с добычей и сохранением воды.

«Впереди нас, разливаясь необозримым морем на запад, на восток и на север, лежали мертвые пески. <...> Повсюду среди застывших волн барханов то густыми скоплениями, то одинокими островками лежали бесчисленные развалины замков, крепостей, укрепленных усадеб, целых больших городов», — так в книге «По следам древнехорезмийской цивилизации» Сергей Павлович описывал свое первое впечатление от увиденного со стены крепости Большой Гульдурсун.

Изучение территории Хорезма растянулось на десятилетия и охватило вопросы общественного строя, религии, искусства, нумизматики и многих других аспектов культуры древнего Востока.

Размах Хорезмской экспедиции оказался впечатляющим не только с точки зрения протяженности по времени и площади, но и в плане технического оснащения.

Во многом она стала первой. Никогда раньше в советской археологии не использовалась аэросъемка. В 1940–1950-х ученые практически полностью отсняли территорию Южного Приаралья с высоты и смогли открыть новые археологические памятники и реконструировать древние системы искусственного орошения.

Экспедицию отличала разноплановость исследования материала. В ней участвовали этнографы, геоморфологи, почвоведы, палеоботаники и палеозоологи. Изучением монументальной живописи и скульптуры занимались художники-реставраторы. Здесь они испытывали новые методы консервации, которые затем получили развитие и широкое применение. Прежде не существовало технологии, которая позволяла бы бережно работать с древней живописью. Исследователи Хорезма нашли возможность поднимать целиком и транспортировать произведения значительных размеров — их части они изымали вместе с прилегающим лёссом (древним строительным материалом), укрепляя его специальными растворами и армирующими материалами. На выставке в «ГЭС-2» можно увидеть фрагмент монументального декора «Траурная сцена» (II–III вв.), он был поднят из раскопа единым пластом.

Хорезмскую экспедицию организовал и возглавлял на протяжении почти 30 лет Сергей Павлович Толстов. Его профессионализм, неугасающий энтузиазм и неординарное мышление привлекали студентов, которые мечтали попасть к нему на практику. Помимо старших сотрудников, коллег Толстова, они составляли ядро хорезмийской археологической школы, навсегда связав профессиональную жизнь с изучением древней страны. В раскопках участвовали десятки волонтеров — люди, изначально далекие от археологии, попадали в пустыню впервые, зачастую случайно, и решали остаться в экспедиции на многие годы.

Историк, археолог, участник Хорезмской экспедиции Сергей Болелов в сборнике «Не слитно, не раздельно. Заметки на слоях», выпущенном «ГЭС-2», пишет о том, что Хорезмская экспедиция была уникальной общностью: «Конечно, кроме живописных развалин древних крепостей и процесса расчистки помещений, очагов, погребений, который привлекает и даже завораживает, большую роль играл моральный климат экспедиции, заложенный еще в первые годы ее работы: свободное, ничем не ограниченное общение. Среди барханов, в брезентовой палатке на такыре, при четко расписанном распорядке дня — раскоп, обед, отдых, раскоп, ужин и долгожданные вечерние посиделки у костра — люди ощущали себя удивительно вольно. Каждодневные городские проблемы оставались дома, а здесь — совсем другая жизнь, новые люди, новые впечатления, крепости, черепки на такыре, весь древний Хорезм».

Полевые работы велись на территории нескольких советских республик, при этом Хорезмская экспедиция была одним из подразделений Института этнографии АН СССР (теперь Институт этнологии и антропологии РАН) в Москве. После распада Советского Союза она уже не могла действовать как прежде. В начале 1990-х работа ученых резко прервалась, а проблема сохранения собранной ими богатейшей коллекции (3 994 196 предметов со 117 памятников и около 1000 единиц антропологических материалов) оказалась практически нерешаемой. 

Наследие экспедиции было достойно отдельного музея, но он так и не был создан. Чтобы сохранить коллекцию, сотрудники института были вынуждены передавать предметы в музеи Средней Азии, Москвы и Санкт-Петербурга. Вместо того, чтобы продолжать свою научную деятельность, они посвятили все свое время описи коллекции и оформлению документов для ее передачи. 

«Остановка их научной деятельности нанесла огромный урон среднеазиатской археологии и российской науке в целом, поскольку Хорезмская экспедиция играла ведущую роль в изучении Среднеазиатского региона на протяжении более полувека и определяла ход исследований Южного Приаралья, — рассказывает искусствовед и археолог Анна Думан. — Многие другие заявленные на начало 1990-х монографии так никогда и не увидели свет. К началу 2000-х многих сотрудников сектора не стало, другие были вынуждены сменить место работы или эмигрировать. В 2002 году сектор расформировали, хотя многие дела, в том числе и передачу коллекций, завершить так и не удалось».

С одной стороны, Хорезмская экспедиция официально завершилась в 1991 году и уже стала частью истории. Но с другой, по-прежнему продолжается работа с остатками коллекции, собранной учеными на раскопках — она возобновилась три года назад с приходом в Института этнологии и антропологии РАН новых сотрудников. До сих пор не все материалы экспедиции обработаны и изучены, а некоторые даже не опубликованы. К ним постоянно обращаются ученые из России и других стран. 

Хорезмская экспедиция сегодня остается в поле зрения не только историков, реставраторов, археологов, но и кураторов современного искусства, выступая контекстом для переосмысления истории и размышлений художников о будущем. На выставке в «ГЭС-2» можно увидеть около 500 экспонатов из коллекций Музея Востока, Эрмитажа и Института этнологии и антропологии РАН, связанных с этим масштабным проектом, а также экспонаты из других российских и зарубежных собраний. Диалог с ними составляют художественные работы современных авторов: Рустама Хальфина, Магомеда Кажлаева, Ильяса Хаджи, Насти Индриковой, Ле Занг (Вьетнам) и Али Шерри (Ливан — Франция), а также шесть специально созданных для выставки новых произведений: инсталляции Ирины Кориной и Маяны Насыбулловой, масштабное полотно Александры Сухаревой, видео живущей и работающей в США китайской художницы Шуи Цао, а также исследовательские проекты Анны Прониной и Алексея Артамонова.

Подготовила Ольга Богданова