Почему следователи отказывают Голунову в ознакомлении с его делом

Если хоть на минуту перестать думать об изломанных человеческих судьбах, то многие наши политические дела можно рассматривать в жанре анекдота. Про омоновских пехотинцев, испытывающих невыносимые страдания, когда рядом с ними с адским грохотом падает пластиковая бутылка. Про судей и прокуроров, способных в течение нескольких суток увидеть в подсудимом опасного смутьяна, которого непременно надо спровадить в колонию на несколько лет, — и тут же самих себя поправить, как бы осознав, что перед ними человек практически невиновный. Словно по команде, да. 

В этом смысле дело Ивана Голунова — какой-то бесконечный анекдот. Комической была история с фотографиями некой нарколаборатории, опубликованными на сайте столичного управления МВД, пресс-служба которого утверждала, будто все снимки сделаны в квартире задержанного, и уничтожила эту запись, когда выяснилось, что залежи наркоты на фотках фиксировались вообще неизвестно где. Смешно метался прикормленный блогер, которому сперва «знакомый опер» сообщал, что «Голунов занимался сбытом», причем давно — и вдруг открывалось, что опер соврал, суд отказался арестовывать журналиста, и блогер искренне радовался за Ивана. Анекдотом звучали навязанные спецпропагандистами бурные дискуссии о том, почему либералы, вступаясь за «своего Ваню», не вписываются за Кирилла Вышинского, заложника киевской хунты. 

Потом еще уволенные из органов офицеры полиции, обвиненные в фальсификации дела Голунова, судились с начальством и требовали реабилитации и восстановления на службе. Надеясь, вероятно, что им опять позволят ловить наркодилеров по налаженной схеме, а корреспондента «Медузы» снова посадят. Однако надежды их пока не сбылись. Одновременно, вообразите себе, велось расследование против этих и других офицеров, но внезапно застопорилось. Следственная группа в полном составе была переброшена на «московское дело», вот эти пластиковые бутылки разглядывать, а также бумажные стаканчики, проверяя их на предмет соответствия боевым снарядам — так зарифмовались все хохмы про несогласных, Голунова и силовиков.

Свежие новости из зала заседаний Басманного райсуда, где разбирают жалобу журналиста на бездействие Следственного комитета, — того же анекдотического свойства. Оказывается, там засекречено буквально все, «от обложки до последней странички, без объяснения причин», уведомляет нас адвокат Сергей Бадамшин, возмущаясь беспредельным цинизмом следователей, которые и сами не занимаются делом, и другим не дают. Но более всего это сюжет не возмутительный, а курьезный. То есть саморазоблачительный для властей и возбуждающий в публике совсем уж нездоровый смех и болезненное любопытство. Действительно, что же в этих документах содержится и какие имена упоминаются, если даже обложка отнесена к разряду государственных тайн? Поневоле начинаешь безоглядно верить, что в своих изысканиях насчет похоронного бизнеса в России и его крышевателях Иван докопался до настоящих преступников и повредил жизненным интересам весьма высокопоставленных господ. Чиновников, полицейских, чекистов. Они и заказали арест журналиста с последующим судом над ним и непременно обвинительным приговором. Но что-то пошло не так, и, подводя предварительные итоги подковерных схваток одних бульдогов с другими, как бы хороших и плохих, мы наблюдаем за развитием этой поразительной интриги. 

Иван живет под охраной и в сопровождении секьюрити приходит в суд. А в суде им с адвокатом Бадамшиным докладывают, что ни строчки из совсекретных бумаг они не прочитают

Голунов на свободе. Лично Владимир Владимирович заклеймил позором тех, кто творил «произвол» над журналистом, и почти полгода ждет «решений по этому вопросу». Однако в бастрыкинском ведомстве, похоже, игнорируют распоряжение президента. Иван живет под охраной и в сопровождении секьюрити приходит в суд. А в суде им с адвокатом Бадамшиным докладывают, что ни строчки из совсекретных бумаг они не прочитают, хотя по закону потерпевший вроде бы имеет право с ними ознакомиться. Ну, хотя бы выборочно. Пусть даже с пропущенными страницами, где такие тайны разглашаются, что человеку без допуска их показывать нельзя — голова не вместит, сердце не выдержит. Нет, все под запретом, включая обложку и список использованной литературы в конце. 

И остается Голунову лишь сетовать на то, как с ним обращаются бывшие коллеги тех следователей, которые подбрасывали ему в рюкзак пакетик с мефедроном, избивали и снаряжали в суд. Негодовать и склоняться к мысли, что если они не могут или не желают раскрывать преступление, то, наверное, «нужно заняться общественным расследованием этой истории». Что ж, он и его коллеги в подобных расследованиях уже не раз доказывали свой профессионализм, потому слова Ивана звучат не пустой угрозой, но довольно твердым обещанием. В конце концов, известного рода гостайны, связанные с заботой о чести мундира и укрывательством от правосудия влиятельных господ, едва ли скрыты от посторонних глаз надежней кладбищенских и прочих. Не исключено также, что это реально пересекающиеся множества: герои его статей и фигуранты грядущих уголовных дел. Иной вопрос, когда их удастся привлечь к ответу даже в том случае, если в рамках журналистского расследования все имена будут названы и доказательства предъявлены общественному суду. Должно быть, не очень скоро.

А это значит, что анекдоты про власть и ее заложников будут сочиняться еще долго и черпать мы их будем из новостных сводок, высказываний официальных лиц, неофициальных комментариев. Один забавней другого. И если хоть на минуту забыть об изломанных человеческих судьбах, то смеяться над ними можно не переставая.