Дмитрий Зимин, почетный президент «ВымпелКома», соучредитель премии «Просветитель»:
В 1996 году, когда Гайдар был уже не у власти, он дал согласие войти в состав совета директоров компании «ВымпелКом». Перед этим я долго его уговаривал, а он сопротивлялся. Тогда компания выходила на Нью-Йоркскую фондовую биржу — это был первый выход российской компании на NYSE в истории нашей страны. Гайдар был на этом мероприятии, я был, и это — событие в моей истории, в истории Гайдара, событие для всей России.
Мне кажется, один из драматических недостатков, ошибок всех наших реформаторов в том, что они занимались в основном экономикой, забыв, может быть, о самом главном — о политике. Наверное, в первую очередь надо было обсуждать захват реформаторами политической власти, поскольку все экономические преобразования сейчас упираются в тупик, созданный политикой. Все говорят: экономика, экономика, экономика, а ведь она, по сути, вторична по отношению к политике.
Анатолий Чубайс, глава Роснано:
«Долгое время» — главное теоретическое исследование Гайдара, оно на одном уровне с работами Канторовича, Леонтьева, Хантингтона, на уровне мыслителей этого класса.
Тем не менее давайте не будем рисовать большую икону Егора-чудотворца. Это не нужно ни нам, ни ему. Сейчас правильнее попытаться сказать, чего не сделал Гайдар и все мы, соответственно.
На мой взгляд, Гайдар и мы не провели работу над ошибками. Мы оказались в ситуации, когда мы не только во время 90-х, но и в последующие 20 лет вынуждены были ставить политическое противостояние в приоритет, в ущерб содержательному научному анализу.
С моей точки зрения, на весь ход реформ 90-х и на их последствия глубинное воздействие оказали неплатежи. Нами это явление не было предсказано нигде.
Вся реформа, с нашей точки зрения, базировалась на трех посылах: либерализация, финансовая стабилизация и приватизация. Во всех обсуждениях — а мы вырабатывали концепцию реформ 10 лет под руководством Гайдара — тема неплатежей никогда не поднималась. Никто не смог предсказать, что финансовая стабилизация в условиях экономики советского типа породит неплатежи. Сейчас мы понимаем, что масштаб этого явления к 1996 году достиг 40–45% ВВП. Получается, почти половина экономики работала не в денежных измерителях.
Иван Стариков, действительный государственный советник РФ:
Главный труд Гайдара — книга «Долгое время». Она заканчивается пророчеством о том, что построить действующую демократию в России сложнее, чем муляж демократии, но эту задачу придется решать. Сегодня мы видим, что Гайдар был прав, поэтому, безусловно, его наследие как теоретика остается актуальным.
Гайдар был в числе тех, кто взял на себя огромное бремя ответственности, чтобы, хоть и с потерями, но все-таки перейти от планово-распределительной, тоталитарной экономики к рыночной. Мне посчастливилось быть соратником Егора Тимуровича, работать с ним вместе в Государственной думе и в правительстве. Во многих наших беседах Егор Тимурович говорил мне, понимая, куда пошла страна после 2004 года: «Иван, пойми, задержать на время историю удавалось, остановить же ее не удавалось никому». Он был прав: сломанную стрелу времени придется чинить.
Евгений Ясин, научный руководитель Высшей школы экономики:
Суть того, что происходило в России в начале 90-х, — экономическая революция, в результате которой страна перешла к рыночной экономике. Какую роль в этом сыграл Гайдар? А он-то все и сделал!
Михаил Дмитриев, главный научный сотрудник Центра публичной политики и госуправления Института общественных наук РАНХиГС:
Когда я занимался реформами в правительстве в конце 90-х и начале 2000-х годов, я очень часто советовался с Гайдаром. Он был для меня своего рода GPS-навигатором. Было достаточно поговорить с ним, чтобы понять, в какой точке координат мы находимся, и изменить свое представление о ситуации, понять, что нужно делать. Люди с гайдаровским типом мышления оказываются незаменимы в период быстрых перемен, когда другие не успевают сориентироваться.
Александр Аузан, декан факультета экономики МГУ им. М. В. Ломоносова:
Главный вопрос, который стоит задать перед тем, как обсуждать гайдаровское наследие: зачем мы это делаем? Если мы хотим продолжать изучением проблем, которыми он занимался и которые сегодня остаются дискуссионными, — одно дело. Но спорить о том, как правильно его канонизировать, не имеет смысла. Гайдар — он кто? Политик, мыслитель, ученый? Я думаю, на какую «полку» мы бы ни положили наследие Егора, ему будет там неудобно.
Подготовила Ксения Праведная
