Маховик мирового финансового кризиса продолжает раскручиваться. Недельный обвал мировых фондовых рынков стоил инвесторам 5 триллионов долларов. Часть этих денег потеряна безвозвратно. Многие инвесторы зафиксировали убытки. Кто-то, кто инвестировал с использованием заемных средств, — вынужденно. Кто-то, кто не слишком увлекался «кредитными плечами» и деривативами, — добровольно, спасая то, что еще можно спасти. Мир стал на 5 триллионов долларов беднее. И речь не столько о пяти сотнях миллиардеров из списка Forbes, — они, по подсчетам Bloomberg, потеряли 444 миллиарда долларов. Остальных 4,5 триллионов лишились преимущественно люди со средними доходами, которые инвестировали самостоятельно или через всевозможные биржевые и инвестиционные фонды, покупали акции на свои пенсионные счета, искали хоть какой-то доходности в суровом мире все более скупых, а кое-где и вовсе отрицательных депозитных банковских ставок. Проще говоря, безжалостный каток биржевого краха проехался по тем самым людям, которые обеспечивают мировой экономике платежеспособный спрос (в том числе и на новейшие технологии) и от которых зависит, продолжится ли рост или мир свалится в очередную рецессию.
В развитых странах это прекрасно понимают. Поэтому уже 3 марта министры финансов и главы Центробанков «Большой семерки» после телефонной конференции выступили с совместным заявлением о готовности к скоординированным действиям в борьбе с экономическими последствиями эпидемии коронавируса. Сами действия не заставили себя ждать. Через несколько часов в США состоялось экстренное заседание Комиссии по открытым рынкам (FOMC), и ключевая американская ставка была снижена, причем сразу на 0,5 процентного пункта. Желаемого эффекта это, правда, не принесло. Американские индексы, конечно, отскочили, но уже через пару часов распродажи возобновились. И только в среду удалось продемонстрировать хоть какой-то внятный отскок и компенсировать часть потерь. При этом все прекрасно понимают, что «черный февраль» — это только начало и до кульминации еще нужно дожить.
На этом фоне демонстративно-благостный настрой российских властей, козыряющих пресловутой финансовой стабильностью, нисколько не успокаивает. Скорее наоборот, вызывает сомнения в адекватности. Взять интервью Владимира Путина, которое ТАСС по частям скармливает широкой публике. Вот Владимир Владимирович вспоминает 2008 год:
«Я тогда стал председателем правительства и вынужден был сказать публично — это был большой риск, честно говоря. <...> Я сказал, что не допущу, чтобы повторилась ситуация 1998 года, когда грохнулись все накопления граждан. И мы этого не допустили. Но, честно говоря, не мы в этом были виноваты. Это мировой финансовый, а потом и экономический кризис, который пришел извне».
Вот зря президент вспомнил про 2008 год и уж тем более про 1998-й. Во-первых, к середине 2008 года Россия скопила даже больше резервов, чем сейчас. И они не сильно помогли ЦБ и правительству в борьбе с кризисом. Менее чем за полгода Банк России «сжег» более 200 миллиардов долларов — треть резервов, — пытаясь обеспечить «плавную девальвацию» рубля. Задача эта была решена, но легче от этого не стало: потери российской экономики в 2009 году значительно превосходили и среднемировые, и даже американские, хотя именно США стали эпицентром кризиса. Во-вторых, события 1998 года с четырехкратной девальвацией рубля выглядят, конечно, драматичнее. Но дело в том, что в 1998 году ни одному вменяемому россиянину и в голову бы не пришло держать накопления на рублевом счете в банке. На фондовом рынке в том момент и вовсе игрались в лучшем случае десятки тысяч. Остальные, получив прививку МММ и прочих «дока-пицц», в эти игры предпочитали не играть. Самым распространенным средством сбережений был доллар, и как раз сбережения-то в основной своей массе тогда не пострадали. Зато в 2008 году вовлеченность населения в инвестиции на фондовом рынке (преимущественно через паевые фонды) была на порядок выше. А сейчас, кстати, она значительно выросла даже по сравнению с 2008 годом. Проблема в том, что российские власти всегда недооценивали и продолжают недооценивать влияние российского фондового рынка на экономику.
Наконец, в-третьих, президент видимо запамятовал, что после кризиса 2008 года в России был еще и кризис 2014-2015 годов. Не мировой, а свой, локальный. Во время которого ЦБ решил не повторять ошибок 2008-2009 годов и попросту отпустил курс в свободное плавание. В результате чего россияне получили сначала двух- а потом и трехкратную девальвацию рубля, которая как раз таки и привела к тому, что накопления граждан «грохнулись», как говорит Путин. Поскольку к тому времени рублевые депозиты были основным средством накопления граждан. Остановить же распродажу российской валюты удалось только беспрецедентным ужесточением денежно-кредитной политики, в результате которого экономика впала в пятилетнюю кому.
И если уж сравнивать кризисы, то не лишним было бы напомнить, что после 1998 года российская экономика за 10 лет мало что не удвоилась, и реальные располагаемые доходы населения в эти годы росли опережающими темпами. После 2008 года мы получили «потерянное десятилетие», а после 2014-го — пятилетку «затянутых поясов», падения реальных располагаемых доходов.
Возвращаясь к кризису 2020 года, можно сказать, что пока ни обвал фондового рынка (индекс РТС за последнюю неделю февраля потерял около 15%, а по сравнению с годовым максимумом конца января и вовсе рухнул на 22%), ни ослабление рубля на российских чиновников никакого впечатления не произвели. И эта ситуация повторяет то, что происходило в России весной-летом 2008 года. Что будет, если распродажи с рынка акций перекинутся на рынок рублевого госдолга и иностранные инвесторы побегут из России, которая держалась исключительно на стабильной и даже растущей национальной валюте, а при слабеющем рубле приносит иностранцам сплошные убытки, пока предсказать сложно. Будет ли ЦБ «держать» рубль и «палить» резервы, как в 2008-м, или пустит все на самотек, как в 2014-м? Как отреагирует регулятор, если вернется двузначная инфляция? А предпосылки для этого создают не только масштабные бюджетные стимулы, но и, например, тотальный утилизационный сбор, в результате которого цены вырастут на все. Ответы на эти вопросы гораздо важнее самолюбования на экране и рассказа о событиях, гордиться которыми не пришло бы в голову никому, за исключением российского президента.
