Слово «коронавирус» не сходит с уст ведущих федеральных телеканалов и не идет из ума телезрителей. Казалось бы, а при чем тут «Джокер» — фильм из разряда антиутопических притч об одном бездарном комике, сумевшем заразить разрушительной ненавистью население огромного мегаполиса?
Посмотрите на цифры
Едва жаренный петух COVID-19 клюнул хомо сапиенса в ж…, как сразу граждане, наиболее склонные к мистике, стали припоминать всевозможные предзнаменования и цитировать пророков. Чаще всего поминалась баба Ванга. Наверное, потому что у нее в предсказании мелькнула темная фраза о «пяти двойках, собравшихся в одном месте». Так это же дата пандемии — 22.02.2020.
Лично для меня тревожным предзнаменованием последовавшей ныне разрушительной пандемии стал художественный фильм «Джокер».
На Венецианском фестивале минувшей осенью он был удостоен главного приза — «Золотого Льва», затем хорошо прошел в прокате, имел разноречивые, но в целом благоприятные отзывы в прессе, удостоился 11 номинаций на «Оскара», получил две статуэтки и сегодня благополучно забыт. Хотя именно сегодня грех о нем не вспомнить.
Надеюсь, не мне одному померещилось, будто вымышленный неудачник Артур Флек, взбунтовавший условный мегаполис Готэм, смотрится как прототип коронованного микроба.
Они оба — ничтожества, оба — заразны, оба — смертоносны, оба — в масках.
Маски у них, правда, разные. На Джокере нарисованная улыбка до ушей. А COVID-19 невооруженным глазом невидим. То есть он, будучи несомненным врагом человечества, гуляет среди нас в маске человека-невидимки.
Какой еще террорист может быть более опасным?
В России, правда, пропагандисты и некоторые медэксперты (которые, по сути, те же пропагандисты), увлеченные противоборством с украинскими жидобандеровцами, не сразу по достоинству оценили масштаб надвигающейся беды.
Коронованный микроб не на тех напал. Доктор Александр Мясников, доверенное лицо президента и добрый друг Владимира Соловьева, ничуть не испугался. В начале февраля, когда только Китай был охвачен эпидемией, он так и сказал в шоу Соловьева: «Реальные риски для России измеряются ноль, ноль, ноль десятых… Я не знаю, кому и зачем нужна вся эта истерия. Вирус не очень заразный. Не очень высокая смертность. С этой болезнью нам еще и повезло».
Когда же оказалось все не так беспроблемно, доктора Мясникова обуяла гордость за Родину (опять же в эфире Соловьева): «Да, еще совсем недавно не было смертей. Сейчас уже сто. Приближаемся к двумстам. Все равно это не то, что делается в мире. Посмотрите на цифры. Посмотрите на Германию. 2800 умерших на 82 млн жителей. Все говорят о немецком чуде и почему-то молчат о русском чуде. У нас 100 смертей на 148 миллионов жителей».
Призывы смотреть на цифры в столбиках инфицированных и скончавшихся, а также на диаграммы распространения инфекции — это стало для наших федеральных каналов своего рода ритуалом. Цифры не просто утешают, но и радуют. Мы по части потерь позади планеты всей. Пока. А каждая умершая у западного соседа корова особенно тешит государственное самолюбие Соловьева, Киселева, Попова и т. д.
Подумать только, у нас скончалось всего 100 живых душ, а у них аж 1000. Вот вам хваленый либерализм.
Цифровизация патриотизма — это ведь традиция, корнями вцепившаяся в советскую пропаганду, когда было принято рапортовать из каждого утюга об энных количествах произведенной стали в тоннах, надоенного молока в литрах, добытого угля в кубометрах. Да еще сравнивать со статистикой на уровне 1913 года.
Я все жду, когда ведущие телевизионных шоу начнут эфир со слов: «Посмотрите на людей, покинувших нас по причине отсутствия необходимых средств защиты, медицинских лекарств, отсталости медицинской технологии». А то только и слышишь от статусных медиков в программах вроде «Познер» о превосходстве российской санитарной и медицинской служб. И только в Сети и на «Дожде» можно узнать о том, что переживает и чувствует оцифрованный люд.
Что дальше
На сегодняшний день с геномом вируса, как, впрочем, и с угрозой, исходящей от него, медики разобрались. С его политическими, экономическими и социальными угрозами разбираются политологи, футурологи и социологи. Тут море проблем. Одна — кардинальная, связанная с происхождением того, кто поставил планету на уши. Вопрос: вирус этот природный или рукотворный?
Другая закавыка: что будет дальше?
Этими вопросами не устает задаваться Александр Гордон в рамках программы «Док-ток» на Первом канале. Правда, ответы на них телеведущий слышать не хочет, кроме тех, что совпадают с его собственными предположениями.
А предположения его прямолинейны и поверхностны, плоски и привычны. Кто-то там за океаном схимичил вредоносную заразу. Журналист Иван Засурский объясняет:
— Мы вступаем в новую эпоху. Коронавирус — это учебная тревога накануне новых проблем, связанных с изменением климата.
— Кто тревогу-то объявил? Поименно. Люди, имена, адреса, пароли, явки?
— Ноосфера, — робко отвечает журналист Засурский.
Разговор на эту тему имел продолжение в шоу Соловьева. Слово берет Сергей Кургинян: «Мы входим в эпоху страшного управляемого генного моделирования этих вещей».
— Каких вещей? И че будет? — мысленно спрашиваю оракула.
Оракул успевает ответить: «Вот что есть, то и будет. Если есть вот это, то будет “Б”, а если это не есть это, то будет другое. Понятно?»
— Как не понять.
Другое
Возможно, «другое» это и есть отдельный мир микробов, в котором живет джокер Артур Флек.
Ученым уже удалось расшифровать геном COVID-19. Попробуем проследить генезис человеческой особи — ДЖОКЕР-19.
История Артура Флека не заключает в себе социальной составляющей, как ошибочно рассудили некоторые кинокритики. То есть она в какой-то степени присутствует, но не в определяющей. Скорее, надо обратить внимание на известные беллетристические предпосылки. В этом отношении в глаза прежде всего бросается его сродство со Смердяковым. И не только в том дело, что оба незаконнорожденные, отринутые и оскорбленные. И даже не в том, что оба — отцеубийцы. А в том, что в своей посредственности (по Достоевскому, Смердяков — «средина и бездарность») уверили себя в своей исключительности. Оба страстно хотели бы превзойти свою срединность и перебраться в другой мир.
О другом мире мечтал еще один заурядный человек — юнкер Грушницкий. Его маска — романтическая поза. Для остроты образа — солдатская шинель. Под маской и под шинелью — роковая посредственность.
Его соперник — лишний человек Печорин. В сущности Грушницкий тоже лишний человек, только с другого края кастового общества. Дуэль, в которой Печорин снес с лица земли несчастного Грушницкого, ничего не решила. Как ничего не предрешило торжество Молчалина в поединке с Чацким. Но тут уже призом было не чувство; наградой победителю стала карьера.
Отблеск Смердякова мелькнул в отверженном штабс-капитане Соленом, стрелявшемся с бароном Тузенбахом и убившем его. Грушницкий отмщен. Но то были расчеты с XIX веком.
В XXI веке глобализованное человечество не умещается в Скотопригоньевске. Смердякову в наше время не обязательно было бы вешаться. Он способен мобилизовать тучу Смердяковых в масках Джокеров и возглавить их, и повести их к чему-нибудь зияющему. Только вот люди как таковые рискуют стать лишними на планете Земля.
Фильм «Джокер» — метафора. Но ведь в известном смысле и нынешнюю пандемию можно рассматривать как натуралистическую метафору.
Так ее и рассматривает молекулярный биолог Сергей Нетесов: «Встает вопрос: мы где живем? Это вообще мир людей или мир микробов? Человек оказывается не самостоятельной сущностью, а такой вот полезной системой, в которой удобно жить совсем другим существам. То есть вся эта история про то, что вирусы — паразиты, с которыми надо только бороться, она, мягко говоря, не совсем верна. Надо принять тот факт, что мы живем тут не одни, а в некоем сообществе, которое действует по не слишком понятным нам пока законам».
Такова модель нынешнего катаклизма с неопределенным исходом как в противоборстве с коронавирусами, так и в противостоянии с джокерами.
