Ɔ. Твоя песня неожиданно для всего альбома какая-то даже не очень депрессивная, с надеждой. Как ты вообще шел к переосмыслению творчества Мандельштама? Почему выбрал именно это стихотворение?
Я был с головой в записи своего альбома, весь карантин у меня прошел в студийном режиме. Когда я уже видел этому финал, к нам обратился Рома Либеров. Рассказал, что готовится проект, посвященный 130-летию Мандельштама. У меня до этого не было опыта работы с готовыми текстами, и для меня это был своеобразный вызов. Что до Мандельштама — я никогда не был особым фанатом его стихов. Но решил попробовать. Купил несколько книг, стал погружаться в его творчество, биографию, чтобы понять, о чем вообще идет речь. Долго не получалось выбрать стихотворение: где-то меня смущал ритм, где-то слова, которые я не знал, как воткнуть в песню. Я начал думать, что это вообще не мое, что не смогу проявить себя должным образом. В какой-то момент решил не морочиться, расслабиться, уехал на море, и на 10–12-й день полного одиночества, сидя на берегу, подумал: «Попробую-ка еще раз погрузиться в эти стихи». И первыми строчками, которые мне попались на глаза, были «Я ненавижу свет однообразных звезд». Мелодия тут же появилась у меня в голове, я записал ее на диктофон. На следующий день я прилетел в Москву и сразу отправился в студию.
У Мандельштама довольно много мрачных текстов. Очевидным ходом было бы тоже уйти в черноту и безысходность. Для меня принципиальным моментом было найти своеобразный луч надежды в его стихах, показать поэта с нетипичной стороны и передать свет музыкой.
Ɔ. Насколько тебе в принципе близка эта тяжелая, темная поэзия Мандельштама?
Русская поэзия и русская музыка вообще пронизана скорее грустью, чем надеждой. И мне, как носителю этой культуры, это не может не быть близко. Я начал писать музыку, когда вся эта непреодолимая грусть была основным локомотивом моего поколения. Сейчас, правда, у меня начался перелом, я стараюсь писать музыку со знаком плюс, найти в себе светлые точки и уцепиться за них. Я устал грустить.
Мандельштам не входил в тройку моих любимых поэтов, и этот проект развил меня, сделал глубже, умнее. И конечно, мне как носителю русской культуры в Мандельштаме в первую очередь близок его символизм. И во многом это перекликается с моими собственными текстами, в которых нет нарратива или особой точности, а есть именно подбор словосочетаний и образов, которые создают у тех, кто соприкасается с моим творчеством, определенные эмоции.
Ɔ. Стихи, которые становятся базой для музыкального материала, всегда отличаются от чистой поэзии. В них в принципе больше символизма, чем в поэзии как таковой.
Согласен. Поэтому я считаю свои тексты в первую очередь текстами, а не стихами. Да и когда я сочиняю, у меня это все происходит как одновременный процесс: где-то музыка ведет текст, где-то текст ведет за собой музыку, но только в сочетании это дает полную картину. Если одно отделить от другого, получится какой-то полуфабрикат. Именно поэтому мне и было сложно работать с текстом Мандельштама. Есть готовое стихотворение, оно само по себе работает. И невероятно сложно в него что-то еще добавить, приукрасить музыкой. Да и с какой стати? Поэтому, видимо, мой выбор пал именно на этот текст. Мне показалось, что он довольно нейтральный, что я могу увести его куда-то в сторону от поэтической линии и он иначе начнет работать.
Ɔ. Ты сказал, что Мандельштам не входит в тройку твоих любимых поэтов. А кто в нее входит? И есть ли в твоей жизни место современной поэзии?
В школьные годы я был абсолютно очарован Есениным, но это такой понятный подростковый мейнстрим. Потом был Бродский. Затем Борис Рыжий, весь этот русский мрак, девяностые, отражение темной России. Одно время я дико фанател по Ивану Пинженину. С ним мне удалось познакомиться. Надеюсь, что опыт с Мандельштамом пригодится и теперь будет не так страшно работать с готовыми стихами. С Пинжениным, например, очень хочу что-то сделать вместе.
Ɔ. Россия очень поэтическая страна, а у каждой эпохи есть свой голос, голос поэта. Как ты считаешь, есть ли такой голос сейчас?
Сложно сказать. Понятно, что, скорее всего, поэзия как поэзия перестала работать. Переломный момент случился, наверное, во времена Высоцкого, когда поэт окончательно стал больше, чем просто поэт. Для того чтобы донести свою мысль и расширить аудиторию, люди стали использовать музыку. Поэты так или иначе ушли в музыку.
Сейчас поэзия немного отошла на второй план. Но есть предчувствие перемен. И, я думаю, должен появиться какой-то сильный поэт, который сможет с помощью слова объяснить, что вообще происходит, и в 2020 году встряхнуть нас всех, создать поэтический манифест, гимн времени, какое-то сильное высказывание, которое потащит за собой русскую поэтическую традицию. Для такой страны, как Россия, это очень важно.
В плане текста в последние несколько лет, особенно в хип-хоп-мейнстриме, все стало довольно хило. На сегодняшний момент, мне кажется, единственный человек, который может сделать реально крутое политическое высказывание, голос времени — это Noize MC. Он один из самых сильных, чувствует этот нерв здесь и сейчас.
Ɔ. Как ты считаешь, должен ли современный российский художник — будь то музыкант, артист, поэт — говорить вслух о политике?
Я думаю, что о политике можно говорить по-разному. Это довольно щепетильный момент. Например, то, что произошло с русской поэзией, когда был русский рок, когда рокеры чувствовали, были на острие всех этих движений, — важный период для русской культуры в целом. Но затем большинству из них стало не о чем говорить. Твое высказывание должно быть шире, чем политическая ситуация, которая тебя окружает. Перестроечные рокеры как художники исчерпали себя. Конечно же, поэту, музыканту трудно уйти от политики, особенно в нынешнее время, да и вообще в любые острые времена. Но политическая ситуация не должна быть единственной пищей для художника.
Ɔ. Да, и важно разделять личные политические взгляды и позицию неотстранения, неигнорирования контекста, в котором находится художник. Критиковать реальность — значит пропускать ее через себя, а не критиковать политический строй. А как поступает поэт и музыкант Владимир Золотухин?
Я стал гораздо больше рефлексировать. И нахожусь сегодня в поиске своего нового творческого голоса и попытке осознать свое влияние на аудиторию, которая у меня вдруг появилась. Это интересный переходный момент. И то, что происходит в нашей жизни, точно будет иметь отражение в моем творчестве. Я не буду сосредоточен только на каких-то внутренних переживаниях, как это было раньше. Сейчас я стараюсь наблюдать за тем, что происходит вокруг меня, не меньше, чем за тем, что происходит внутри. Я вижу, что это имеет прямое отношение ко мне и моим близким.
Ɔ. Условно говоря, насилие ОМОНа по отношению к подросткам может быть как-то спроецировано на твое творчество?
Конечно. Сто процентов. Я в последние два года интересуюсь политикой очень плотно. Я понимаю, что от этого напрямую зависит мое будущее, а также моих детей, близких. И я, конечно же, проецирую события на улице на себя.
Ɔ. Ты сказал, что поэты временно ушли в рэп, но ведь в какой-то момент это закончится и мы увидим новое переосмысление поэзии. А что насчет музыки? Какое направление, как тебе кажется, сейчас будет максимально в тренде? Что что может прийти на смену той же рэп-культуре?
В последние несколько лет, когда рэп был на пике, людям было интересно прийти на концерт и подумать: «Вот, чувак выступает, а я тоже так могу — мы с ним на одной волне». Мне кажется, сейчас должна произойти принципиальная смена этого ощущения. Люди, приходящие на концерт, должны восхищаться человеком на сцене, его мастерством. Я думаю, скоро все вернется именно к этому мастерству — игры на инструменте, пения. А еще рок-музыка в каком-то новом обличье вернется. Возможно, это будет не та рок-музыка, которую мы видели. Но в следующие десять лет именно рок должен стать центральной музыкальной темой.
Ɔ. А в твое творчество он вернется?
Из моего творчества рок никуда и не уходил. Даже если я стал немного мягче в записях, то на концертах мы — рок-группа. Осталось научиться передавать ту энергетику, которую я умею создавать на концертах, через альбом. Чтобы человек, слушая музыку в наушниках, ощущал что-то похожее на то, что может почувствовать на живом выступлении.
Беседовал Ренат Давлетгильдеев, материал подготовлен при участии Марии Шабельской и Елизаветы Папазовой
Больше текстов о культуре и обществе — в нашем телеграм-канале «Проект “Сноб” — Общество». Присоединяйтесь
