Анастасия Рыжкова

выпускающий редактор, литературный обозреватель проекта «Сноб»

автор романов «Сато», «Его последние дни», лауреат литературных премий «Новые горизонты», «НОС», «Ясная поляна»

автор романов «Салюты на той стороне», «Камни поют», лауреат литературной премии «Лицей», финалистка премии «Большая книга»

автор романа «Побеги», редактор просветительского медиа Arzamas, писала для The Blueprint, Forbes Woman и других изданий

— В старших классах я сказал родителям, что буду поступать в Литинститут. Они недоумевали: «Тебе справка нужна, что ты писатель? Без неё публиковать не будут?» В итоге мама убедила меня пойти на переводчика: «Английский и испанский лишними не будут, а книжки можешь писать параллельно». На втором курсе я понял, что, конечно, доучусь, но переводчиком никогда не буду. Потом армия, открытие небольшого PR-агентства. А я всё думал, что если бы поступил, куда хотел, то уже стал бы писателем.

— Прошло время, и вдруг как-то неожиданно я «выстрелил» в соцсети — по 1,5 тысячи репостов с каждого рассказа. Среди моих активных подписчиков были преподаватели и выпускники того самого Литинститута. Я начал общаться с ними:
— — А я так хотел учиться в Лите!
— — И слава богу, что не учился: тебя бы там пожевали и выплюнули.

Рагим Джафаров

— Я училась в Литинституте, но поначалу пыталась убежать от своей судьбы, поступив на переводчика. Подавала документы на романо-германскую филологию, но не готовилась к экзаменам, все провалила и сказала родителям, что Литинститут — единственное место, куда меня возьмут. Это я, конечно, иронизирую. А может быть, и нет.

— Меня часто спрашивают, помогает ли обсуждение текстов на семинарах в Лите сделаться писателем. Отвечу так. В 24-й аудитории, где проходили семинары под руководством Александра Евсеевича Рекемчука, была своя атмосфера — её сложно описать. За окном идёт снег, шпарят батареи, нечем дышать, а ты думаешь, что станешь писателем. И все думают, что станут писателями. Это ощущение очень меняет. Но разборы текстов на семинарах — не про литературу, а про то, как каждый немного самоутверждается за счёт другого. Помню, один молодой человек сказал, что, читая мою рукопись, он будто ковыряется в гнилых сливах. Но я ни о чём не жалею, это было хорошее время.

Александра Шалашова

— Я, сколько себя помню, всегда сочиняла истории, писала стихи и в целом втайне мечтала стать писательницей, но даже не думала поступать в Литинститут. Казалось, чтобы там учиться, нужно быть не просто очень умной, но и очевидно талантливой. А я училась в поселковой школе, где английский преподавала учительница, которая сама зубрила его по ЕШКО — были раньше такие обучающие журналы по подписке. К тому же родители хотели, чтобы я выбрала более прикладную специальность, так что я пошла учиться на журналистку. Сейчас, когда заниматься журналистикой чуть ли не сложнее, чем быть писателем, это звучит наивно и смешно.

Ирина Костарева

— Миссия писателя — не умереть как можно дольше, чтобы написать как можно больше. Мы пишем просто потому, что не можем не писать. Это глупо и бесперспективно: ты ещё не издавался, у тебя нет связей, ты вообще не знаешь, увидит ли твоя книга свет. В этом нет смысла и логики. Не буду врать, что мне пофиг, будут ли меня читать — иначе бы писал в стол, — но это не самоцель.

Рагим Джафаров

— Я бы сказал немного по-другому. Читатель видит гобелен с красивой лицевой стороны. А я вижу его с изнанки — и там ужас: торчат нитки, всё держится на соплях, ниточку потянешь — гобелен развалится. Ещё литературу можно сравнить с золотодобычей, когда из тонны руды получается примерно 1,5 грамма золота.

Рагим Джафаров

— Я всегда думала, что услышу ангельское пение и смогу переложить голоса ангельские на голоса человеческие. Литература — прекрасный сон, по мотивам которого ты должен выткать ковёр с фантастическими зверями и растениями, но чем больше стараешься, тем менее вышедшее из-под твоих рук похоже на то, что тебе снилось.

Александра Шалашова

— Я согласна. Мне кажется, все мои писательские труды — ради этих полутора граммов золота. Чувство, когда вдруг удаётся максимально точно выразить мысль, создать достоверный образ, ни с чем не спутаешь. Это похоже на эйфорию, и на это подсаживаешься. Каждый раз, принимаясь за работу, надеюсь испытать это снова.

— Что ещё мне нравится в писательстве, так это возможность дать достойное обрамление какому-то живому впечатлению, не потерять его. Это похоже на работу фотографа со снимком: он берёт удачный, но всё-таки несовершенный кадр, обрезает его, накладывает фильтр, и получается фотография. С писательством то же самое. Я часто беру маленькие детали и подсвечиваю их, обращаю на них внимание, бережно сохраняя.

Ирина Костарева

— Я готов инвестировать в образование, расширение кругозора и новые впечатления. Потому что ты не можешь писать что-то интересное, если скучно живёшь. Чуть ли не единственное исключение — Говард Лавкрафт, который писал ужасы, не вылезая из кабинета. С другой стороны, всё самое ужасное творится в нашей голове, поэтому в таком жанре это логично.

Рагим Джафаров

— Если говорить о деньгах, то по молодости и неопытности я очень легкомысленно относилась к ним. Так что от премий давно ничего не осталось. Сейчас понимаю, что нужно диверсифицировать свой инвестиционный портфель, попытаться хоть немного разобраться в экономических процессах — чем я сейчас и занимаюсь. Стараюсь не быть блондинкой больше, чем это необходимо.

— Соглашусь с Рагимом. Невозможно всегда думать о литературе и быть только писателем. Работать руками, нянчить детей, гладить кошку — это всё про поэзию быта. В обычной жизни может быть значительно больше поэзии, чем в самой поэзии.

Александра Шалашова

— Поддерживаю! Мне кажется, самые главные вещи в мире — это внимание и любопытство. Так что расширение кругозора, новые впечатления — то, во что я с удовольствием инвестирую и время, и деньги. С недавних пор стала активно заниматься спортом, так что сейчас инвестирую ещё и в здоровое и сильное тело. Мне нравится мысль Харуки Мураками, что если хочешь писать сильные тексты, то нужно быть сильным физически.

Ирина Костарева

— Я пишу утром. Непосредственно перед этим ничего не читаю и не смотрю. Не могу писать одна — мне мешают мысли, обязательно должны быть музыка и люди, поэтому прихожу писать в кофейни.

— Когда пишу, чувствую себя глупой. Я как будто должна оправдать это времяпрепровождение чем-то полезным: не только написать что-то, но и посмотреть великое кино или прочитать роман. В последний раз это был «Дом духов» Исабель Альенде. Когда читала его, думала, что, по крайней мере, не теряю время зря, даже если мой роман не получится.

Александра Шалашова

— Мне, наоборот, расписаться помогает чтение одной-двух страниц какой-нибудь хорошей книги. Я читаю, ловлю себя на мысли «хочу так же» и сажусь писать.

— У меня нет специального времени для письма, я пишу понемногу в течение дня. Это позволяет мне всё время оставаться в материале. Даже если занята другим, мой текст остаётся где-то в оперативной памяти, и я легко могу его оттуда достать.

Ирина Костарева

— Я пишу только по ночам, лёжа. Все мои романы написаны на телефоне. Перед тем как начну, обязательно полчаса ничего не смотрю и не читаю. Мне надо, чтобы стало скучно и мозг вышел из бесконечного потребления информации. Начинаю писать после полуночи, заканчиваю к восьми утра. Работаю практически всегда под музыку, иногда собираю плейлист и только потом начинаю писать. В процессе не должно быть меня: если я слышу свои мысли, значит, уже что-то делаю не так.

Рагим Джафаров

— Недавно я узнала, что мой роман «Салюты на той стороне» обсуждает много закрытых клубов в Telegram — от феминистских до заводских. Мне польстило такое разнообразие аудитории.

— Самый потрясающий читательский клуб у меня был в Новошахтинске. Встречу устроили в библиотеке в 11 утра. Я думала, никто не придёт, но в зале было человек 40 — так здорово, что эти люди нашли на меня время. Среди них была девочка, которая задавала очень глубокие вопросы, чувствовалось, что она горит литературой. Я не запомнила, как её зовут, и мне до сих пор за это неловко.

Александра Шалашова

— Меня часто зовут обсуждать мой дебютный роман «Побеги» в читательских клубах — не только в Москве, но и в Калининграде, Новосибирске. Это очень интересный опыт: слушать, как читательницы и читатели заступаются за отдельных персонажей, оправдывают их или, наоборот, осуждают — то есть говорят о них как о живых людях. Я до сих пор не могу к этому привыкнуть.

— Были и забавные моменты. Например, однажды девушка долго описывала сцену, которая ей особенно понравилась и запомнилась, но такой сцены в книге нет: два разных образа в её голове наложились друг на друга и создали новый. Я такое очень люблю — значит, книга зажила своей жизнью. В другой раз ко мне подошла женщина-медик и сказала, что точно знает, чем была больна моя героиня. Она определила это по симптомам, при том что болезнь в романе носила фантастический характер.

Ирина Костарева

— Литературные клубы — единственное, на чём держится отечественный рынок: они реально поддерживают интерес к книгам. Однажды я узнал, что мою книгу будут обсуждать онлайн, и тихонько вошёл в чат. Через какое-то время участники меня спалили и позвали на обсуждение. Но когда твою книгу обсуждают при тебе, чувствуешь себя немного неловко. Да и люди скованны: «Человек старался, какую-то хрень писал, а мы сейчас скажем, что это хрень, и обидим его». Но встречаются и сумасшедшие персонажи (правда, чаще на презентациях или паблик-токах). Как-то один такой товарищ задал вопрос по моей книге, я ответил, а он начал доказывать, что ответ неправильный.

Рагим Джафаров

— В книгах ты продаёшь права на русский язык, в кино — на территорию, а в театре — на город. Но расслабьтесь, в литературе нет никаких денег. Если говорить про кино, то рынка и установленных цен в России нет — кто на сколько сторгуется. Я продавал права на экранизацию, допустим, за пять миллионов рублей — с текущим уровнем инфляции и с учетом того, что книгу пишешь год, это немного. Театр купит пьесу в среднем за 400 тысяч рублей, плюс как договоришься проценты на роялти.

Рагим Джафаров

— Киношники ко мне пока не приходили, а первые большие деньги — миллион рублей — я увидела, заняв первое место в номинации «Поэзия» премии «Лицей». Это было огромным подспорьем, потому что жизнь тогда складывалась довольно тяжело. В 2023 году мои «Салюты» вошли в шорт-лист «Большой книги». Я тогда хоть и не выиграла, но была очень рада сидеть в одном зале с великими писателями. Кто-то из них подходил, говорил, что читал мою книгу и она классная, — это абсолютно фантастические ощущения!

— Я очень благодарна «Альпине»: авансы у издательства достойные, роялти приходят вовремя. Первую книгу я выпускала в другом издательстве — к сожалению, всё вышло не так, как я думала. (При том что до этого дважды выигрывала «Лицей», пусть и в поэтической номинации.) С «Альпиной» я как у себя дома. Им действительно интересно, что я делаю.

Александра Шалашова

— Наверное, это неправильно, но я никогда не думала о литературе как о способе заработка. Напротив, считала, что мне надо прокормить нас обеих. Поэтому и издательство выбирала сердцем, хотела опубликоваться именно в NoAge и даже не рассматривала другие варианты.

— Вместе с этим благодаря роману у меня появляются интересные проекты, которые приносят неплохие деньги, — то есть опосредованно, но я всё-таки зарабатываю литературой.

Ирина Костарева

— Самую первую книгу я издавал через одно крупное издательство, и оно её просто похоронило. Я буквально приезжал к ним, покупал коробку своих книг и отправлял подписчикам по почте — продал таким образом половину тиража. Остальное лежало не то что на полке, а в подсобках магазинов. В издательстве сказали, что книга не «зашла» и продолжать сотрудничество не имеет смысла — такой удар для меня. Потом начался COVID, мой бизнес развалился, потому что заказчик отказался платить деньги за выполненную работу. И вот посреди всего этого хаоса я сел писать «Сато». Решил, если попаду с ним в лонг-лист какой-нибудь премии, значит, чего-то стою и буду продолжать. Отправил рукопись в «Электронную букву» и через издательство, которое работало с профессиональной литературой, но согласилось выпустить мою книгу тиражом 200 экземпляров, — подался на НОС. В лонг-лист «Электронной буквы» я не попал: возможно, мою рукопись никто и не увидел — туда, как я потом узнал, отправляют тысячи странных текстов. А от НОСа получил приз читательских симпатий. Тогда же мне на очень хороших условиях предложила сотрудничество «Альпина». Потом «Сато» выиграл премию «Новые горизонты», и на церемонии награждения ко мне подошёл представитель первого издательства: «мы всё поняли, исправляемся и готовы сделать вам предложение, от которого вы точно не откажетесь». Так вот, предложение «Альпины» было в десять раз лучше. А ещё от первого издательства я как-то получил роялти восемь (!) рублей, причем ехать за ними надо было в кассу.

Рагим Джафаров

— «МариVanna» — один из моих любимых московских ресторанов: хожу регулярно, меню знаю наизусть. Он есть и в Баку, где я провёл эту зиму. Устав от долмы, я ходил туда за борщом и пельменями. Сет сытный и вкусный.

Рагим Джафаров

— Да, животные украшают любое пространство. Помню, после отпуска в Таиланде, где вараны гуляют по паркам, я думала, как было бы здорово и интересно, если бы во всех парках была своя фауна.

— Возвращаясь к сетам: я очень люблю простую и понятную кухню, и «МариVanna» — идеальное место, чтобы съесть винегрет или котлету с пюре, как дома.

Рагим Джафаров

— Когда я жила на «Тушинской», любила ходить в кафе недалеко от дома, где главной достопримечательностью была кошка Муся. Еда там очень средняя, но я всё равно ходила из-за кошки. В «МариVanna» тоже есть кошка, тем не менее всё здесь очень вкусно — прекрасное сочетание.

Александра Шалашова

— Русская кухня отличается сытностью и разнообразием, в ней мало острых и пряных блюд, но много квашений и солений.

— Погрузиться в атмосферу советского ретро и насладиться домашней едой можно в ресторане «МариVanna» на Малой Бронной. Он стилизован под квартиру советской интеллигенции с собраниями классической литературы и нарядными сервизами, вязаными абажурами и коврами на состаренном паркете.

— Блюда из специального сета соответствуют концепции ресторана и одному из правил Клуба акционеров Сбера — «Дома всегда вкуснее»: здесь вы можете поужинать сибирскими пельменями ручной работы с двумя видами мяса, щучьими котлетами с картофельным пюре, свежими огурцами и соусом песто из трав, винегретом, а на десерт взять шоколадный флан с фисташковым мороженым, меренгой и фисташковой крошкой.

«МариVanna» гастро-сет

— Грузинская кухня известна сочетанием пряных и острых вкусов, обилием специй, разнообразной зелени и орехов.

— Погрузиться в насыщенный ароматами мир и прочувствовать на себе кавказское гостеприимство можно в ресторане Didi на Тверском бульваре.

— Каждое блюдо гастрономического сета приготовлено по семейным рецептам. Безалкогольный сприц Тархун-яблоко, пхали из шпината, зеленый салат с брынзой, изысканные мини хинкали с белыми грибами и чипсами из пармезана и фисташковый рулет точно не оставят вас равнодушными. Дополняет атмосферу и создает особое настроение просторный зал ресторана с шероховатой кирпичной кладкой и стеклянной крышей, увитой живыми растениями, а также уютный зеленый дворик.

Didi гастро-сет

— Итальянская кухня — одна из самых популярных в мире. Для нее характерно использование сезонных овощей и фруктов, оливкового масла, большого количества зелени, сыра и морепродуктов. Эта кухня отличается региональным разнообразием, поэтому сет от Клуба акционеров Сбера представлен сразу в двух ресторанах — Butler в Трехпрудном переулке и Buono на Кутузовском проспекте.

— Butler — ресторан с сицилийским акцентом. Он расположился в особняке на Патриарших. Именно здесь наслаждаются атмосферой dolce vita, где каждая деталь важна, а каждый момент — праздник жизни.

— В изысканном сете от бренд-шефа Джузеппе Дави и «СберИнвестиций» сошлись летняя свежесть и яркие краски сезонных продуктов: спагетти из цукини с красными сицилийскими креветками и цветами, фаршированными рикоттой и мятой, филе дикой рыбы дня с артишоками и оливками, мусс из юдзу в белом шоколаде с карамелизированными фисташками, манго и желе из лимона. Каждое блюдо уникально по оформлению и по праву может считаться гастрономическим произведением искусства.

Butler спагетти из цукини с сицилийскими креветками

— Панорамный итальянский ресторан Buono на 29 этаже Radisson Collection Hotel приглашает в гастрономическое путешествие по разным регионам Италии. Вид на бурлящий мегаполис, приятная музыка и мягкий естественный свет создают идеальную атмосферу для погружения в итальянскую кухню.

— Отведав карпаччо из молодого цукини с кедровыми орехами, кремом из брокколини и сорбетом из тархуна, обжаренные мини-кальмары с брокколи, чили и пекорино, тарталетку с земляникой и сорбетом из базилика и лимона, лимонад «Эстрагон-айва» и коктейль Greenwood, вы можете подняться несколькими этажами выше, в «Коктебель Бар», и попробовать еще один сет от Клуба акционеров Сбера, но уже с другим акцентом и в иной атмосфере.

Buono карпаччо из цукини с кедровым орехом

— Двухуровневый «Коктебель Бар» в стиле ар-деко с панорамными арочными окнами, отделкой из дерева, глянцевых зеркал и мрамора — отличное место для встречи закатов и рассветов.

— В меню — блюда авторской кухни с акцентом на крымскую гастрономию. В специальном сете представлены такос с сибасом и авокадо, филе лосося с соусом из фенхеля и апельсина, хрустящая корзинка из миндаля с ягодами и сорбетом, лимонад «Эстрагон-айва» и коктейль Greenwood. К слову, второй уровень «Коктебель Бара» — одна из самых высоких террас Москвы и единственный открытый выход на исторический балкон легендарной высотки на Кутузовском — спешите, пока лето не кончилось.

«Коктебель Бар» такос с сибасом и авакадо

РЕКЛАМА
ПАО Сбербанк
erid: F7NfYUJCUneTSTs9EVoE