Это были 90-е, в России появились фильмы с Джеки Чаном и первые боевики. Так что боевые искусства были дико популярны, многие водили детей в секции карате или дзюдо. Я был очень активным ребенком — постоянно носился по квартире как сумасшедший, и родители решили записать меня в спортивную секцию, чтобы я мог направить энергию в мирное русло. Действительно, изначально мы, кажется, шли записываться на что-то боевое. Но четкого плана на этот счет у родителей не было — по дороге мы с папой заглянули в помещение, где занимались танцами, мне понравилось, а педагоги сказали, что у меня отличная растяжка. Так что я остался там.

Одно из самых ранних воспоминаний в моей жизни — как я бегаю по дому под Майкла Джексона. Папа как-то раз принес видеокассету с его записями, и они меня очень впечатлили и вдохновили. Не знаю, можно ли сказать, что меня заинтересовали именно танцы, но в этом была безумная энергия. Сейчас, наверное, не принято говорить, что когда-то тебя вдохновил Майкл Джексон — после всей той информации, которая о нем появилась. Думаю, всем его поклонникам, как и мне, приходится тяжело: человек создал целую планету в искусстве, а теперь, справедливо или нет, само право этой планеты на существование оказалось под сомнением.

Для меня поиск вдохновения — это путешествие по лабиринту. Я как будто нахожусь в белой комнате и ищу из нее выход. Иногда я долго буксую, не сплю, мучаюсь, а потом заветная дверь все-таки находится. Это и есть вдохновение. Но затем я оказываюсь в другой белой комнате, и все начинается сначала.

Поиск вдохновения — это всегда поиск выхода за собственные рамки. Ты как будто ищешь ответ на очень важный вопрос, и как только ты его находишь, все остальное становится простым и понятным.

Его нужно найти в окружающем мире. Недавно я выбрался в лес, и мне это очень помогло. Я учусь обращать внимание на то, как течет река, как летают стрекозы, как солнечные блики отражаются на разных поверхностях. Это очень важно — научиться по-настоящему видеть окружающий мир, это позволяет найти вдохновение буквально во всем. Например, в давно забытой музыке, которую вдруг услышал во сне.

По-разному. Пока мне не исполнилось 30, я обожал общаться с людьми, и мне казалось, что любые разговоры и встречи меня вдохновляют. Хотелось всех понять и выслушать, всем помочь. Сейчас я стал старше и избирательнее — понял, что бывают ситуации, когда общение с людьми лишь отбирает силы.

По образованию я артист народного танца. В балет я пришел только в 19 лет. Народный танец — это тоже классика, но в нем академизм и основы классического танца встречаются с фольклором. Там есть мощная энергия, а сам танец более свободный. Когда я окончил народное отделение и поступил в балетный театр, я постарался сохранить в своей манере исполнения энергию и выразительность, которые почерпнул в народно-сценическом танце.

Поставить спектакль я мечтал с пяти лет — у меня всегда была тяга к тому, чтобы что-то придумывать. Но я не шел к этому целенаправленно. Просто, когда мне было двадцать с небольшим лет, оказалось, что мне негде работать. В России не было компаний и театров, которые занимались современным танцем. Будь я совсем классическим танцовщиком, я мог бы уехать в любой регион, где есть театр оперы и балета, и работать там. Но профессии «артист современного танца» у нас еще не существовало.

Я мучился, никак не мог найти себе применения. И тут ко мне обратился премьер Мариинского театра Игорь Колб и предложил попробовать себя в роли постановщика. За первым опытом последовал второй, третий — и я втянулся. Нельзя сказать, что я исключительно постановщик — сегодня я и ставлю, и танцую.

Я придерживаюсь идеи демократии и считаю, что работа в группе должна строиться на доверии и вдохновении. Ничто не мотивирует людей больше, чем интересный проект. Когда исполнители приходят только ради денег, они просто механически отрабатывают движения. Совсем другое дело, когда мы с командой собираемся вместе, чтобы работать на равных и создавать классный продукт, который нам всем нравится. Сегодня мой способ работы с исполнителями — сначала вместе создать что-то классное, а потом зарабатывать на этом проекте. Звучит как утопия, но пока что это работает.

Танец — это отражение социальных изменений. Мне и самому интересно посмотреть, как все, что происходит в мире, будет сказываться на искусстве. Можно ли будет ставить танцы в невесомости? Когда и как люди начнут танцевать вместе с андроидами? Я уверен, все это уже начинает происходить — механизмы запущены. Хотя найдутся ретрограды, которые останутся недовольны этими изменениями. И я их не осуждаю. Каждый сам для себя выбирает — сохранять традиции или расставаться с ними, живо воспринимая все новое. Мне ближе второй путь. Но очень важно, чтобы оставались и те люди, кто бережет традиции. Ни в одной стране классику не танцуют так, как танцуют ее у нас в России. Я горжусь нашим классическим русским балетом и надеюсь, что он не пропадет с приходом новых технологий и новой моды в искусстве.